История понимается не как 'движение к', реализующее некий предзаданный план исторического строительства, а как 'движение от', именно как движение от суммы унаследованных данным поколением обстоятельств, где эти обстоятельства, продукт исторического творчества предшественников, обеспечивая преемственность исторического развития и форм исторической поступательности, образуют предмет проблемы и целеобразующей теоретической критики и соответствующей революционной практики данного поколения, направленной к трансформации унаследованной суммы обстоятельств в какую-то новую, которая будет передана следующему поколению на предмет теоретической критики и практического изменения.
Важная для нас специфика этой концепции материалистического понимания истории состоит в том, что она не вводит других, кроме смертного человека, субъектов истории, признает за суммой унаследованных обстоятельств, во-первых, их человеческое происхождение, то есть видит их право на существование не в естественных и неподвластных человеку законах, а в их воспроизводстве, репродукции в социальной жизни, что делает возможной революционную практику изменения этих обстоятельств, а, во-вторых, концепция ограничивает роль суммы обстоятельств в исторической поступательности инерцией и производной от инерции социальных институтов преемственностью. Инерционный подход к сумме унаследованных обстоятельств позволяет под субъектом истории, обладающим монополией на историческое творчество, понимать живущее поколение людей, которые застают как данность сумму сложившихся уже обстоятельств собственного существования, критически их оценивают в меру собственного понимания значения и смысла человеческого существования, пытаются видоизменить эти обстоятельства в более человеческие без надежд и претензий на то, что выработанные ими критерии человечности и цели революционной практики останутся в силе и для следующих поколений.
Роль философии в таком механизме исторической поступательности более или менее понятна. Она, во-первых, должна бы обеспечивать или принимать активное участие в обеспечении трансляции - в передаче новым поколениям суммы обстоятельств как целостной системы условий существования общества, как мировоззрения, тем или иным способом объединяющего в обозримое для человека целое всеобщее отношений людей по поводу вещей и людей по поводу людей, поскольку без этой целостной социальной установки, определяющей место человека в природе и место индивида среди индивидов, под вопросом могла бы оказаться сама социальность как необходимое условие жизни и воспроизводства человека.
Философия, во-вторых, если ее предмет всеобщее, должна бы нести функции социальной рефлексии, разделения в унаследованных обстоятельствах естественного (законы природы, физиология человека) и человеческого, с тем чтобы выделить в наследстве предмет исторического творчества - то, что создано человеком и может быть изменено человеком, если доказана нежелательность или несовместимость отдельных социальных институтов (рабство, неравенство, угнетение...) с высшими целями человека.
Философия, далее, должна бы формировать на партийной или общесоциальной основе идею должного как нравственное основание критического восприятия действительности с точки зрения иного, более разумного и человеческого порядка.
Можно бы и дальше перечислять те социально-необходимые функции, которые могла бы выполнять философия в процессе существования и исторического развития общества, если они следуют инерционно- преемственно-преобразоватсльной схеме, как она дана в концепции материалистического понимания истории. Но наиболее перспективным способом подключения философской деятельности в систему социально-необходимых видов деятельности нам представляется такой, когда предмет философии связывают с трансляцией знания - с хранением. умножением и передачей от поколения к поколению массива социально-необходимого знания. В эту функцию органично входят на правах составляющих и мировоззрение, и социальная рефлексия, и многое другое, но она интересна не только как фокус и пересечение многих функций. Она интересна и сама по себе как основание классификации широкого круга функционально идентичных явлений, в число которых входят, по нашему мнению, и предмет философии, и предмет истории философии.
Чисто функциональное определение трансляции через хранение, накопление и передачу новым смертным поколениям некоторого массива знания или, скажем более осторожно, некоторого массива наследственной информации, необходимого для продолжения жизни данного сообщества в данной устойчивой экологической нише, является настолько широким, что определение охватывает, видимо, все случаи жизни вообще, если она развивается на базе преемственности смертных поколений. Такой биолого-социальный заход, в котором не различено еще биологическое и социальное, ценен, нам кажется, в том отношении, что он позволяет выделить основные категории трансляции: кодирование и фрагментацию.
Под кодированием мы понимаем необходимость дополнительной относительно деятельности 'потенциальной' формы существования знания, приспособленной для трансляции, для передачи новым поколениям в обобщенном и сконцентрированном виде умений или навыков, где связаны воедино типизированные ситуации и типизированные программы поведения, более или менее однозначно решающие эти ситуации с результатом, который входит в число прямых или косвенных условий существования индивидов или особей живущего поколения.
Под фрагментацией мы понимаем конкретные реализации общего принципа соразмерности между конечным набором типизированных ситуаций и столь же конечным набором решающих их программ поведения, где в набор различенных и типизированных ситуаций распределены прямые и косвенные условия жизни, которые должны в каком-то темпе и в каких-то количественных соотношениях извлекаться из среды обитания (обмен веществ), а в набор решающих эти ситуации программ могут войти лишь те, которые посильны для индивида или особи, либо же могут быть разложены в систему сопряженных подпрограмм, которая позволяет решать ситуацию групповым, коллективным действием.
Наиболее общим случаем кодирования и фрагментации является, бесспорно, биологический, когда сумма необходимых для жизни навыков транслируется по биокоду, а фрагментация внешних условий и возможного поведения в навыки идет по контурам потребностей, сил и возможностей индивида-особи. Среди высших животных мы встречаем и довольно развитое общение, и длительный трансляционно- воспитательный контакт между поколениями, но основная часть животного мира, не говоря уже о растительном, осуществляет трансляцию 'чистым' биологическим методом, где новое поколение не имеет ни малейшего представления о предыдущем поколении, лишено с ним контактов и строит историю собственной жизни на базе унаследованной по биокоду информации.
Чтобы отделить социальное от биологического на едином основании трансляции, нам следует разобрать тот катастрофический с биологической точкой зрения случай, когда, с одной стороны, в экологической нише вида появляются требующие решения типизированные ситуации, программы решения которых непосильны для индивида и требуют групповых координированных действий (охота на крупных животных, например), а с другой - в силу ли слабой оперативности или инерционности средств биологического кодирования такое групповое знание не может быть передано по биокоду в нормах 'естественной трансляции' (пчелы, муравьи, термиты).
Здесь в сферу нашего понимания входят на правах различительных признаков знак и адресное общение как специфически социальные средства кодирования и фрагментации социально необходимого знания для перевода его в наследственную, способную передаваться от поколения к поколению форму. Ни знак сам по себе, ни общение само по себе не составляют монополии человека, они довольно широко используются в животном мире. Одна из особенностей человеческого употребления знака - ее вряд ли можно считать решающей - состоит в широком использовании графики и пластики, что совершенно несвойственно животному миру. Вторая, и, на наш взгляд, основная, особенность - системное использование знака в форме адресного общения, опирающегося на индивидуализирующие различители - имена.
Имя - основное средство социального кодирования и фрагментации массива знания по контурам сил и возможностей человека. Оно выступает устойчивым адресом распределения социальных ролей, местом их 'крепления'. С его помощью создаются ролевые наборы социальных институтов, где имена фиксируют отношения участников друг к другу в совместной деятельности (преподаватель-студент, продавец- покупатель, водитель-пассажир...). Такой способ кодирования групповых отношений в знак, где фиксированные по программам и способам поведения человеческие позиции означены именем, является
