заполучить наш клад, что, уж верно, не удовлетворится одной неудачной попыткой. Второй — ленсман Тюге Хёг, и третий — господь помилуй его душу — он там, где следовало бы быть и двум другим. Так ты какой дорогой думаешь ехать?

— Лесом мимо Юнгсховеда, — отвечал Свен, — там я назначил встречу двоим из наших людей. Затем мы поедем на запад до города Кёге и свернем чуть на север, а оттуда по льду в Копенгаген. На всем этом пути я расставил энгов: через каждые две мили нам будут приводить свежую лошадь, чтобы сани мчались быстрей. Мы должны добиться своего, Ивер, дружище, — добавил Свен, отложив в сторону нож и задумчиво уставившись в пустоту, — тому залогом моя жизнь и честь.

— Конечно, мы добьемся своего, зять мой дорогой, я ведь тоже кое-чего жду от успеха нашей затеи.

— Ты о чем?

— Видишь ли, есть у меня один замысел. Только ты носишь свой в голове, а я — в сердце.

— Вот как! — воскликнул Свен. — Видно, ты что-то новое задумал!

— Да нет, дело-то, в общем, давнее, — отвечал Ивер шутливым тоном. — С тех самых пор, как с меня сняли бесчестье, все помыслы мои об одной девушке, что живет у Хольмегорских болот. Ты улыбаешься, Свен! Да, мысли мои стелются к земле, словно ласточки в ненастье! Но как только я стану стоящим человеком, я заявлюсь к фогту, ее отцу, и попрошу отдать за меня Ингер. Если мы благополучно доставим королю деньги, ты возьмешь свою долю почестей, и это будет лучшая доля, потому что ты ведь всему нашему делу глава. Но вдруг сам король или его вельможи спросят нас, какой награды мы хотим? Королева сделала меня своим воином, а король, может статься, произведет меня в вахмистры. Тогда я пойду домой в роскошном мундире и заявлюсь женихом к отцу моей Ингер.

Когда Свен-Предводитель и Ивер на другое утро покинули хижину, над темным лесом, тянувшимся вдоль побережья, еще только вставало солнце. Небо казалось ясным, безоблачным, над полями с криком носились вороны. Впереди на санях сидел Свен в женском платье, низко надвинув на лоб войлочную шляпу. Ивер расположился на мешке с овсом, которым прикрыл стоявшую позади бочку. Издалека доносился приглушенный звон — это колокола церквей в Ставербю и Аллерслёве возвещали восход солнца.

Из слухового окна на чердаке выглянул человек с бледным, испитым лицом и долго смотрел вслед маленьким саням. Это был Там. Проснувшись, он немало изумился тому, что оказался на чердаке в полном одиночестве. Головешка ночью незаметно покинула его, не сказав, зачем и куда ушла. Маленькая стремянка, которую он накануне вечером втащил за собой на чердак, лежала на снегу под слуховым окном, не оставляя никаких сомнений в том, каким путем выбралась из дома его жена.

Свен поехал по дороге, идущей вдоль извилистого ручья, который вытекал из озера у Леккинде, — друзья надеялись, что его высокие склоны укроют их от глаз шведских патрулей.

— Смотри, как выплывает из-за леса солнце, — сказал Ивер, — это предвещает нам хороший день.

— Да, может, оно и так, — отозвался Свен, — но взгляни-ка лучше вон туда: как выплывают из ложбины шведские всадники. Что-то предвещают нам они?

— Бумага у нас в порядке, — прошептал Ивер в ответ, косясь в сторону ложбины и стараясь при этом не поворачивать головы.

Послышался лошадиный топот — четыре всадника во весь опор скакали к саням. Ивер снял шапку и поклонился, а Свен все так же неподвижно сидел с вожжами в руках, ссутулившись и словно оцепенев от свирепого утреннего холода.

— Что везете в санях? — спросил шведский капрал.

— Немного меду да еще настойку багульника! — отвечал Ивер.

— Бог с ним, с багульником! Дайте отведать меду! — приказал капрал.

Ивер налил ему кружку, и швед стал пить.

— Черт вас побери, негодяи! — крикнул он, осушив кружку. — Мед ваш наполовину замерз, да к тому же изрядно разбавлен водой! А есть у вас разрешение на торговлю с военными?

— Известно, есть! — отвечал Ивер, вынимая бумагу.

Бегло взглянув на засаленный клочок бумаги, капрал возвратил его Иверу.

— Бумага у вас в порядке, — сказал он. — Куда держите путь?

— В Юнгсховед.

— Вот это кстати! Я к обеду буду там, так что уж не забудьте стребовать с меня плату за мед! Что ж, ступайте с миром.

С этими словами всадники поскакали дальше.

— По-моему, они посмеялись над нами, — сказал Ивер, когда сани отъехали на такое расстояние, что шведы уже не могли расслышать его слов.

— Пусть их забавляются, эти бравые вояки, только бы не трогали нашу поклажу, — отвечал Свен. — Но радоваться еще рано: по дороге в Юнгсховед мы, верно, еще не раз столкнемся с их приятелями.

Предположение Свена не замедлило подтвердиться — вскоре снова послышался конский топот. Приподнявшись на санях, Ивер увидел, как из-за холма показался отряд всадников. Едва завидев маленькую повозку, шведы тотчас поскакали к ней. Свен пустил лошадь шагом, Ивер нагнулся к нему и зашептал:

— На этот раз дело плохо. Я знаю эти мундиры. Они принадлежат драгунам графа Ферсена. Тем самым, которых мы тогда раздели и связали в лесной хижине в Гьердерёде.

— Тише, — отвечал ему Свен, — я и сам вижу. Может, они всего лишь зарятся на даровой мед, как те, первые.

Драгуны кольцом окружили сани и приказали Свену остановиться. Командир обратился к седокам с тем же вопросом, что они услышали в первый раз, и Ивер снова ответил, как тогда.

— Есть ли у вас разрешение шведских властей на торговлю медом?

— Да, ваша милость! — отвечал Ивер, протягивая вахмистру бумагу.

— Кто из вас хозяин трактира? — продолжал допрашивать вахмистр.

— А вон тетка моя, — отвечал Ивер, — да только она стара и мучается зубной болью, и оттого ей трудно говорить, вот она и попросила меня ее сопровождать.

— Можете следовать своим путем, — сказал вахмистр, отъезжая от саней.

— А ну, обожди-ка! — воскликнул его спутник, неожиданно наклонившись к саням и концом палаша приподнимая войлочную шляпу Свена.

У драгунов вырвался крик изумления, когда из-под шляпы показалось смуглое бородатое лицо. Они мигом выхватили пистолеты из кобуры.

— Чтоб тебя черти взяли! — с издевательским смехом воскликнул капрал. — Сидишь, словно в рот воды набрал, и не признаешь старых знакомцев. А ну, взгляни на меня и скажи — вспомнил ты меня или нет?

Свен с первого взгляда узнал капрала, чей мундир он надел на себя во время своей встречи с полковником Спарре. Он тут же понял, что пытаться бежать бесполезно: драгуны окружили его со всех сторон, и восемь пистолетных дул угрожающе целились ему в грудь. Ивер вздрогнул, побледнел и впился своими маленькими глазками в Свена.

Свен сошел с саней и сбросил с себя накидку.

— Капрал! — воскликнул он. — Ты не ошибся! Я — Свен, Предводитель энгов!

Возгласы изумления, вырвавшиеся у драгунов после этих слов, услышал разве что один Ивер, — он гордо вскинул голову и оглядел присутствующих с неописуемой важностью и самодовольством, поняв, что Свен уже решил, как действовать дальше.

Тот продолжал:

— Я — ваш пленник, и сегодня вы заработали свои тридцать сребреников.

— Они придутся весьма кстати, — весело сказал капрал, — я пропью их за твое здоровье!

— Вы можете оказать мне более важную услугу, — сказал Свен. — Когда вы приведете меня в Юнгсховед, меня там повесят, а дома у меня остались жена и малый ребенок. Позвольте мне послать им прощальный привет с этим вот моим спутником.

— Спутник твой пойдет с нами.

— Да что уж там, этот бедный крестьянин ничего дурного не замышлял и пособником моим не был,