— Тсс-с, тише, сюда кто-то идет!

— Кто бы это? — с любопытством прошептала Головешка, высунувшись до пояса из соломы.

— Я их уже не вижу, они, должно, к самому дому подошли. Вот когда войдут в комнату, мы услышим весь их разговор. Только сама не шуми!

Между тем к дому подкатили небольшие сани, и двое приезжих принялись распрягать коня. Лицо первого было почти совсем скрыто широкой войлочной шляпой, отбрасывавшей тень на лоб и щеки. С могучих плеч свисала синяя полосатая накидка, из-под которой торчала длинная юбка. Другой был высокий мужчина в крестьянской одежде. Захоти мы повнимательней приглядеться к приезжим, лица их непременно показались бы нам знакомыми — это были Свен-Предводитель и Ивер, которые уже в новом облачении продолжали свое путешествие из Вордингборга в столицу.

Свен купил сани и женский костюм у маркитантки, торговавшей в расположении шведских войск пивом и медом.

— Медовую бочку нам лучше оставить на ночь в санях, — вполголоса проговорил Ивер. — А для другой я ужо присмотрел место.

— Где же это?

— А вон там, под соломой в хлеву.

Свен улыбнулся и, подоткнув юбку, помог Иверу отнести в хлев бочку, лежавшую сзади на санях.

— Добрый ночлег мы себе отыскали! — воскликнул Ивер, привязав лошадь в углу комнаты и вытряхнув перед ней мешок с кормом. — Я немного знаком с хозяевами этого дома. Когда здешний помещик уехал в Копенгаген, управляющий переселил их в имение, и с тех пор сюда, видно, не заглядывала ни одна душа.

— С чего ты взял, Ивер?

— Когда я распахнул дверь, по глиняному полу бегали крысы, а снег, который намело сквозь дымовую трубу, покрыл очаг ледяной коркой.

— Хорошо, что мы так скоро встретились, — сказал Свен. — А ты — глазастый, иглу в стоге сена и ту отыщешь.

— Твоя правда, — важно ответил Ивер, — господь наградил меня зоркими глазами, а цыгане научили меня ими пользоваться, когда я ребенком кочевал вместе с ними.

Он положил на стол большой холщовый мешок. Свен достал огниво и начал высекать огонь, чтобы зажечь лучину. Огонь долго не вспыхивал; когда же наконец блеснули искры, никак не удавалось зажечь лучину.

Ивер стоя следил за усилиями Свена, затем воскликнул с улыбкой:

— Эх, в этом деле я сноровистей тебя! Дай-ка мне огниво — увидишь, как это делается.

Свен протянул ему огниво. Ивер вынул из кармана еловую шишку, растер между пальцев несколько семенных коробочек и посыпал смолистым порошком кремень, на котором тотчас вспыхнуло яркое пламя.

— Этой хитрости я тоже научился от цыган, — сказал он со смехом, а сам тем временем зажег лучину и укрепил ее между плитами очага. — А не развести ли нам огонь, чтобы в доме потеплело?

— Только бы он не был виден с дороги, если кто пройдет мимо, — отвечал Свен, вынимая из мешка съестные припасы.

— Надо завесить окна. Вот моя куртка, можешь завесить ею одно окно, а я выйду во двор и нацежу из нашей бочки кувшинчик меду.

Весь этот разговор был слышен на чердаке, где примостились Там с Головешкой. Они растянулись на полу чердака, прильнув головами к неприколоченным доскам: сквозь многочисленные щели им было видно все, что происходило внизу.

— Слыхал? — прошептала Головешка, когда Ивер, шумно ступая, вышел из дома. — У них на санях бочка с медом!

— Да, а на столе роскошный ужин! — вздохнул Там. — Хоть бы кусочек заполучить!

Свен завесил оба узких окна: одно — курткой Ивера, другое — своей накидкой, а затем вышел из комнаты, желая самолично убедиться, что с дороги свет не виден. В тот же миг Головешка, привстав, отодвинула в сторону одну из чердачных досок.

— Что ты делаешь? — спросил Там. — Не забывай, моя дорогая Бодиль: если они нас обнаружат, я пропал.

— Не забудь и ты, что я должна позаботиться об ужине для нас с тобой — нищих и голодных странников!

— Позаботиться об ужине? — переспросил Там, не понимая, к чему она клонит.

Головешка вместо ответа выдернула из крыши длинный кровельный лежень, затем, растянувшись на полу чердака, просунула его в отверстие между досками и воткнула острием в хлеб.

— А вот и ужин! — удовлетворенно прошептала она, втащив на чердак краюху овсяного хлеба. — Что, мало?

Она снова просунула палку в отверстие между досками и на этот раз подцепила большой кусок говяжьей колбасы.

Онемев от удивления, Там наблюдал за ее проделками.

— Ах, Бодиль, Бодиль! — прошептал он, когда колбаса оказалась на чердаке. — Хватит! Нам с тобой не поздоровится, когда они вернутся и увидят, что ужин их куда-то исчез.

— Ничего ты не смыслишь в жизни, — зашептала в ответ Головешка. — Беднякам не приходится быть разборчивыми в средствах, и к тому же господь не каждый день посылает нам такое щедрое угощение. Ужин я уже раздобыла. Но что мы будем есть завтра?

С этими словами она так же ловко подцепила острием палки и переправила на чердак вторую краюху и головку сыра, затем снова просунула палку вниз для очередного улова, но тут за дверью послышались шаги. Головешка поспешно убрала палку и положила доску на прежнее место. В ту же секунду в комнату вошли Свен и Ивер.

Поставив на стол кувшин с медом, Ивер вскрикнул, обнаружив пропажу. На лице его отразилось глубокое изумление.

— Кто похитил наш роскошный ужин? — воскликнул он. — Ты только посмотри! На столе почти ничего не осталось. А ведь мы еще не притрагивались к еде!

Свен, разумеется, никак не мог ответить на этот вопрос. Друзья стали строить всякие предположения, чем немало потешили супругов, которые тем временем поедали свою добычу на чердаке.

— Не иначе, кто-то прокрался в комнату, пока мы были во дворе, — предположил Ивер.

— Разве он ушел бы незамеченным? — пожимая плечами, возразил Свен.

— И то верно. Впрочем, понял. Наш ужин украли крысы!

— Крысы? — повторил Свен. — Две краюхи хлеба, головку сыра и колбасу — не могли же они все это утащить!

— Но не могли же хлеб, сыр и колбаса сами сбежать со стола! Кто-то украл их у нас — не то крысы, не то домовой, но я стою за первых, потому что мне куда чаще случалось видеть крыс, чем домовых!

— Приятного им аппетита! — рассмеялся Свен. — Что ж, удовольствуемся тем, что осталось!

Ужин прошел в полном молчании. Когда же наконец Ивер вытер свой нож и засунул его за пояс, он воскликнул:

— Грех и позор нам, что мы сели за стол без молитвы, но надеюсь, господь не будет к нам чересчур строг — ведь идет война. А уж когда я улягусь спать на сене, я так или иначе его помяну. Расскажи мне теперь, что у тебя на уме: как ты думаешь доставить нашу бочку к месту назначения?

— Поедем дальше, как ехали до сих пор.

— Да, но только чем это кончится? Боюсь, нам все время будут досаждать, особенно когда пронюхают о нашей затее. Давно ли мы в пути, а уже трое узнали нашу тайну.

— Слышишь? — шепнула Головешка Таму. — У них какая-то тайна, хорошо бы нам ее выведать!

— Первый — капитан Мангеймер, с которым мы так славно потолковали в церкви. Он так старался