Слушая стихи, все дружно выражали свое восхищение и обменивались мнениями. Ли Вань сказала:
— Позвольте мне рассудить по справедливости. Каждое стихотворение по-своему хорошо. Но первое место я присуждаю стихотворению «Воспеваю хризантему», второе — «Вопрошаю хризантему», третье — «Сон о хризантеме». Темы для стихов были не традиционные, и лучше всех с ними справилась Фея реки Сяосян — ее стихотворение отличается новизной и свежестью мысли. Остальные стихи можно расположить в следующем порядке: «Прикалываю к волосам хризантему», «Любуюсь хризантемой», «Застолье с хризантемами» и, наконец, «Вспоминаю хризантему».
— Правильно, верно! — воскликнул Баоюй, захлопав в ладоши. — Совершенно справедливо!
— Но в моих стихах недостает изящества, — возразила Дайюй.
— Все равно они хороши, — заметила Ли Вань, — без нагромождений и шероховатостей.
— А по-моему, стихотворение, в котором есть строка «Припомнилась мне та прогулка в вечерний, предзакатный час», — самое хорошее, — настаивала Дайюй. — Эта строка своего рода фон всей картины. Прекрасны также строки: «Мне не до книг, я их отброшу — лишь суета мирская в них. Я вижу только эти ветки со всей осенней их красой». В них все сказано о хризантеме на столе. Автор мысленно возвращается к тому времени, когда хризантема еще не была сорвана. В этом заключен глубокий смысл!
— А строка из твоего стихотворения «А потом, аромат своих слов не тая, я послушать луну попрошу» — выше всякой похвалы! — воскликнула Ли Вань.
— Да, на сей раз Царевна Душистых трав проиграла, — заметила Таньчунь. — Такие строки, как «За оградою пусто, старый сад наш дряхлеет…» и «А мечта, как и прежде, неизменна, светла», звучат красиво, но никаких чувств не вызывают.
— А у тебя строки «На волосах роса трех троп садовых, а на висках — приятный холодок» и «Когда б цветком украсили дерюгу, дерюга стала б как осенний шелк» тоже не раскрывают темы «Прикалываю к волосам хризантему», — улыбнулась Баочай.
— «Скажи, — я услышала, — кто затаенно, сей мир презирая, растет?» и «Кто, как и другие цветы, раскрываясь, все медлит, все ищет и ждет?» — добавила Сянъюнь, — это вопросы, на которые можно не отвечать, так как все ясно без слов.
— Но в строках «На колени ладонь опускаю» и «Не покрыв головы, я мечтаю» выражена тоска от предчувствия разлуки с хризантемой, — улыбнулась Ли Вань. — Знай об этом хризантема, она ужаснулась бы твоей назойливости!
Все рассмеялись.
— А я опять провалился! — с улыбкой произнес Баоюй. — Неужели мои выражения «В чьем доме всходы породило семя?», «Ищу, ищу: где он, цветок осенний?», «Ушел я бодрым шагом далеко» и «И все ж не отразило пылких чувств холодное мое стихотворенье» совершенно не относятся к слову «ищу»? Неужели слова «Вчерашней ночью совсем нежданно дождь припустил вдруг и жизнь им дал» и «Сегодня утром — еще был иней» ничего не напоминают о слове «сажаю»? Можно досадовать лишь на то, что их нельзя сравнить с такими выражениями, как «Аромат своих слов не тая, я послушать луну попрошу», «Холод чист и душист. Я читаю стихи. На колени ладонь опускаю», «На висках… холодок», «Когда б цветком украсили дерюгу…». Но ничего, — добавил он, — завтра я ничем не занят и сочиню заново все двенадцать стихотворений.
— Твои стихи не так уж плохи, — поспешила его успокоить Ли Вань, — в них только мало новизны и оригинальности.
Обменявшись впечатлениями, все захотели еще крабов и сели за стол.
— Вот я держу в руке клешню краба и любуюсь коричными цветами, — сказал Баоюй, поднявшись с места. — Это тоже тема для стихов. И я уже сочинил одно. Кто еще хочет?
Он вымыл руки, взял кисть и записал:
