Не беспредельна одержимость кисти,Стихи творящей с радостью и рвеньем;А живопись дороже ль стихотворства?Накладно ли художника творенье?Дабы зарисовать скопленье листьев,Для тысячи оттенков тушь нужна нам,А сколько пятен требует, разливовОдин цветок, подернутый туманом!Тут густ мазок, там — бледность… Все от ветра,И свет, и тень — как это необъятно!А кисть в руке — в покое и в движенье —Весенним словно дышит ароматом.Не верь, что у восточной я оградыЗря ветку хризантемы обломила,Наклею в день Чунъян ее на ширму, —И в праздник мне не будет так уныло…Царевна Душистых травВопрошаю хризантемуХотела б узнать я о чувствах осенних…Кто даст на вопрос мой ответ?Я знаю: в саду, у восточной ограды,Тех чувств ты раскроешь секрет…«Скажи, — я услышала, — кто затаенно,Сей мир презирая, растет?Кто, как и другие цветы, раскрываясь,Все медлит, все ищет и ждет?В саду, где роса, и у дома, где иней,Не ты ли объята тоской?Там гусь полетел, там сверчок занедужил, —Ты ж скована думой какой?»Не надо твердить, что во всем этом миреНам некому душу излить,Коль хочешь раскрыться, никто не решитсяТебя откровенья лишить.Фея реки СяосянПрикалываю к волосам хризантемуДни шли. Она росла в большом сосуде,Что у ограды нашего жилья.Сорвав ее, я в зеркало взглянула:Красиво! Уж и вправду ль это я?Чанъаньский княжич сей цветок увидитИ обомлеет, позабыв про сан,Пэнцзэ правитель[277], господин почтенный,Потянется к вину и будет пьян!На волосах роса трех троп садовых,А на висках — приятный холодок,
