Но на его реплику никто не обратил внимания.

— А что вам оставалось делать? — спокойно возразил Реми. — В глазах вашей жены, в глазах Вадима вы не могли повести себя иначе. В моей практике были случаи, когда убийца…

— Довольно! — прикрикнул Пьер, и его ноздря заплясала темпераментный африканский танец. Максиму послышались звуки тамтама. — Вы несете чушь!

— Тогда почему вы скрываете правду?

В гостиной воцарилась абсолютная тишина. Реми обвел глазами невольных свидетелей этого допроса, которые со всей очевидностью недоумевали, видя подобную настойчивость со стороны детектива. Реми немного смягчил тон.

— Хотите поговорить со мной наедине? — спросил он Пьера почти участливо.

— Мне нечего скрывать, — со своей вновь обретенной холодной высокомерностью ответил тот.

— Хорошо. Тогда скажите мне, где вы были вчера вечером.

— Спал.

— Пьер, Пьер! — укоризненно проговорил Реми. — Я ведь не из упрямства настаиваю. Вчера, когда я узнал, что некая дама хотела посетить квартиру Арно и что в вашем доме телефон не отвечает, я приехал сюда, к вашему дому. — Реми многозначительно посмотрел на обоих режиссеров, словно подготавливая эффект своих последующих слов. — В доме не было никого. Ни вашей жены, ни вас. Я ждал вашего возвращения и видел…

— Хватит! Я вас нанял не для того, чтобы вы следили за мной! Это мои личные дела и нечего совать в них нос! Никакого отношения к исчезновению Арно это не имеет!

— Позвольте мне самому судить об этом.

— Не позволю! Я вам запрещаю за мной шпионить! За мной и за моей женой!

— Тогда вам придется отказаться от расследования с моим участием. Но до тех пор, пока вы мне платите, я буду действовать так, как считаю нужным. И я настаиваю на правдивом ответе. Хотите поговорить со мной наедине?

Пьер молчал.

— Меня не было дома, — наконец сказал он. — Но где я был, вас не касается. Во всяком случае, я не пытался проникнуть в квартиру моего тестя под видом женщины. Остановимся на этом.

— Хорошо, — согласился Реми. — Остановимся на этом. Пока.

— Может, Максим вообще выдумал всю эту историю! — никак не мог успокоиться Пьер. — И никто и не пытался войти в квартиру Арно!

— Зачем мне выдумывать?! — возмутился Максим.

— Вы говорите, месье Реми, что столик ведет ко мне, — не удостоив Максима ответом, продолжал Пьер, — потому что я коллекционирую антиквариат. Но ведь он в той же степени ведет и к Максиму! У Максима такой же мотив, раз уж вы ищете мотивы! Это он наследует столик в случае смерти Арно! Он тоже под подозрением!

— У меня нет оснований подозревать Максима, — заявил Реми.

— Это почему же?

— Во-первых, Максим, судя по всему, не мог точно знать, сделал ли Арно завещание на его имя. И какой же может быть интерес у Максима устранить того, кто должен ему передать столик? Без дяди он не сумеет его ни взять, ни вывезти из Франции…

— Я тоже не знал, сделал ли Арно завещание! Но меня вы почему-то подозреваете!

— Вы не знали, правильно. Вы рассчитывали, что бумаги не подготовлены, и ваш прямой интерес — устранить Арно до того, как он оформил официально принадлежность столика Максиму. Вы до такой степени рассчитывали, что Арно не подготовил бумаги на имя Максима, что вас чуть инфаркт не хватил, когда Соня вам сказала обратное…

— Если я, следуя вашей логике, рассчитывал на то, что Арно не отдаст столик русскому, то зачем мне было его убивать?

— Именно поэтому, мой дорогой Пьер, я имею полное право вас подозревать: вы могли просто догадаться, что Арно бросится в последний момент «выполнять свой долг чести», как вы сами выразились в прошлый раз, и у вас оставалась последняя возможность помешать ему это сделать в прошлую субботу…

В то время как вы, по вашим словам, искали «одну вещицу», вы могли спокойно встретиться с Арно или выследить его после съемок — вы ведь знали, где будет сниматься сцена, не так ли?

Максим невольно улыбнулся, наблюдая за шоковыми методами Реми, примененными детективом к нему самому в прошлый понедельник при осмотре квартиры Арно. Это напомнило режиссерские приемы провокации в работе с актерами — нередко удавалось выжать из актера нужную интонацию только после скандала с последующей истерикой. Должно быть, детектив интуитивно нащупал эффективность этого метода.

Пьер остолбенело глядел на детектива. Поймав легкую улыбку Максима, он взорвался.

— А что доказывает, что Максим не знал о завещании? Что доказывает, что он не мог рассудить точно так же?

— Я читал его письма, я разговаривал с гримершей, которая присутствовала при разговоре Арно с Максимом… Ни слова о завещании…

— Он мог сказать ему по телефону! И Максим в таком случае имел прямой интерес устранить Арно — он тогда становится немедленно владельцем!

— На этот случай у меня есть «во-вторых», — устало произнес Реми.

— Какое еще «во-вторых»?

— Арно где-то прячут. Живого или мертвого, как я вам уже говорил…

Прошло пять дней — у нас никакой информации, никакой зацепки. В полиции, в отделе происшествий, тоже никаких сведений… Нужно быть человеком очень расчетливым и предусмотрительным, чтобы спланировать это похищение, даже зная обстоятельства, в которых придется действовать! А Максим первый раз в Париже, первый раз встретился со своим дядей, первый раз попал в его квартиру. Он не мог предвидеть ни обстоятельства, ни места, в которых необходимо будет действовать, и не смог бы спланировать…

— Он даже не знал, что у нас съемки назначены на день его приезда, — встрял Вадим.

— Вот видите. К тому же Максим — человек беспечный, как метко выразился месье Арсен. Он не тянет на такое преступление.

— Я должен это принять за комплимент? — поинтересовался Максим.

— За правду, — отрезал Реми без улыбки.

— Хорошо, допустим. Максим такой… вызывающий доверие тип, — не унимался Пьер. — Но ведь есть и другие коллекционеры, которые мечтали бы приобрести столик!

— Полагаю, что есть. Более того, я как раз собираюсь у вас попросить список всех известных вам коллекционеров, которые могли бы им интересоваться.

Но, подумайте сами, Пьер, продавца не убивают и не похищают до сделки.

Случается, что убивают после, чтобы завладеть и вещью, и деньгами. Но после, а не до. Другое дело, когда в случае смерти можно унаследовать…

— Тогда зачем вам список?

— У меня не выходит из ума тот араб, который пытался вынести столик.

Кто его нанял? Допустим, вы…

— Вы с ума сошли!

— Я говорю «допустим», я просто рассуждаю вслух… Вы наняли человека выкрасть столик и… Вы не смогли бы поставить краденый столик у себя дома, не так ли? А продать — не ваш стиль, тут я вам полностью верю, вы бы такую вещь не продали… Значит, кто-то другой. Хотя…

— По-вашему, эта несостоявшаяся кража имеет отношение к исчезновению папы? — раздался Сонин голос. Она незаметно вошла в гостиную и остановилась в дверях.

— Может оказаться, что да.

— Вы что, серьезно подозреваете моего мужа? — спокойно спросила Соня и, пройдя между мужчинами, села в кресло.