постоянно сотрудничать с вами. И Олег, убедившись в выгодности сделки, несомненно, оценит мою находчивость.

Инны на месте не оказалось. В комнате, уставленной строгой черной мебелью, молодые корейцы, совсем еще юноши, встретили меня с почтительными поклонами. Я развалился на диванчике у столика из черного стекла. Мне показывали образцы товара – пиво, чипсы, соки.

– Ноу, ноу, – качал я головой. – Спотс костьюм, шууз, бэгз «Каролита»…

– Каролитэ? – переспрашивали они.

Я рисовал им хозяйственную сумочку из тех, что пользовались большим спросом во Владивостоке. С моим рисунком в руках они куда-то звонили. «Каролитэ», – звучало среди сплошного журчания корейской речи. Мне показывали на часы: мол, нужно подождать.

«Да что там „Каролита“! Это мелочи! У меня масса других заказов!» – хотелось крикнуть мне. Но я чинно ждал. Кто-то куда-то убегал. Мне приносили и показывали кроссовки, но все не те, что были нужны. Я уже начал заметно нервничать (Шурик наверняка давно меня ищет).

Наконец появилась Инна. Ласково улыбаясь, точно давнему другу, она протянула мне руку. Пахнуло тонким ароматом, напоминающим запах весеннего луга. Разговор сразу оживился. Инна бойко переводила вопросы своего молодого начальника и мои ответы. Меня спросили, но какой цене я беру костюмы и кроссовки на Техасе. Я назвал.

– Он говорит, – переводила Ём Ён Сон слова руководителя, – что мы можем продавать вам такой товар чуть меньше цена.

– Ну, так давайте!

– Он говорит, надо вы делаете заказ… мы делаете заказ фабрика… Сейчас фабрика нет товар.

– Понятно, – я уныло поглядел на дверь.

– Мы вас… вам – предложение, – придвинулась Инна поближе. – Если вы, ваш френд, другие на ваш корабль купите от нас пиво на количество пятьдесят тысяч долляр… если вы найдете таких людей… наша фирма платит вам три процент. Это тысяча пятьсот долляр. Понимаете?

Мне услужливо придвинули по стеклу стола распечатку с марками пива и ценами.

– Трудность в том, что корейское пиво мало знают в России, – повторил я слова Олега.

– Это… Мы понимаем это, – улыбнулась переводчица.

Заговорил директор.

– Он говорит, это трудно начинать, – перевела Инна, – потом люди будут покупать. Вы будете первый, понимаете? Это выгодно, понимаете?

– Понимаю.

На секунду в голове у меня мелькнула сумасшедшая мысль – закупить на все деньги пиво, и дело с концом! А можно еще и Шурика подбить, ведь он собирался покупать то же, что и я, надеясь на мою удачливость. Может это и есть та самая удача? Да еще полторы тысячи – в карман!

Опьянение, однако, быстро прошло, и встали трезвые вопросы: куда грузить такую уйму пива, это же, наверное, больше вагона? И как долго оно будет продаваться – месяц, год? Олег же может, не дожидаясь, принесет ли это прибыль, сразу отправить меня в Питер. Ведь уже сделаны заказы на Техасе, предупреждены наши клиенты и так далее.

– Надо подумать, – поднялся я с диванчика. – Надо поговорить с моим боссом. У меня тоже есть босс.

– А-а, босс, – уважительно закивали корейцы.

На Техас я почти что бежал. Сколько драгоценного времени проболтал! Покрасоваться решил! Олег правильно говорил: все прочие варианты давным-давно опробованы.

У входа в магазин «Катюша» меня встретила приветливо улыбающаяся кореянка Маша.

– Твой подруг тебя ищу, – сообщила она.

«Мой подруг» Безбережный поднялся из-за столика, демонстрирующим недоумение жестом раскинув руки и выразительно выпучив глаза.

– Зашел в несколько магазинов, – соврал я в свое оправдание.

У Пети был сделан наш главный заказ – четыре тысячи взрослых спортивных костюмов и две тысячи детских – на двоих с Безбережным. Сам Петя, однако, поздоровавшись со мной, не спешил подходить к нам, беседуя с другими покупателями, плотно обступившими его. Прошло полчаса. Наконец он подсел к нашему столику со своим блокнотом, серьезный, неприступный, каким я его еще не видел. В разговоре выяснилось, что он не только не собирается снизить цену, но даже несколько повышает ее (на десять центов).

– О, Петя, это плохо! – воскликнул я, пытаясь говорить шутливым тоном Олега, но голос мой меня не слушался.

– Нам нет смысла брать по такой цене, – резко поднялся из-за стола Безбережный. – Так мы даже путевки не отработаем!

– Вы отказываетесь?! – изумился продавец.

– Мы посмотрим в других магазинах, какие цены, позвоним Олегу, потом зайдем, – заключил я.

В других магазинах цены оказались еще выше, да и такого количества костюмов не было, как и предсказывал Олег.

Мы ходили из магазина в магазин. Шурик, в джинсовом жилете, состоящем, похоже, из одних карманов, в широких синих шортах, ниже которых волосатились бугристые ноги, широко шагающий, вращающий по сторонам не голову, а сразу полтуловища, напоминал буйвола, вышедшего на пастбище.

Продавцы узнавали меня.

– Олег, Олег, – напоминал я им для верности. – Очки! – и я пальцами изображал на глазах очки.

– О! Е-е! О'лэг! Корефана! Понимаю.

– Ай'м хёз френд, – пояснял я.

Те дружески хлопали меня по плечу, приглашали выпить кофе.

В магазине «Оз» мистер Ли после совершения сделки преподнес мне фирменные кроссовки в яркой коробке:

– Презент!

Но мне, честно говоря, было не до презентов.

В магазине «Пусан» я заказал зонтики и те самые сумочки «Каролита», в магазине «Мода» – триста юбок. Шура дублировал все мои заказы.

– Зачем тебе столько юбок? У тебя же денег меньше. Возьми сто, – корректировал я его, опасаясь, что Безбережный с таким же товаром, как у нас, составит нам конкуренцию (ведь клиенты одни и те же). То есть, я начинал размышлять уже как настоящий коммерсант.

По очереди отсчитывали доллары. Нас с поклонами провожали до дверей:

– Гуд бай, Олэг! Гуд бай, Шура!

Поскольку я просил магазинщиков писать на мешках «Олег» (дескать, товар для Олега), то они и меня самого звали Олегом.

К Пете в тот день мы не успели. Когда же зашли на следующее утро, решив взять не шесть, а четыре тысячи костюмов, Петя неожиданно объявил:

– «Чемпион» будет тысяча семьсот. Больше нету. Детский «Чемпион» будет девятьсот. Это точно.

– Петя, – сухо сглотнув, пробормотал я. – Как же так? Мы же заранее заказывали…

– Вы заказывали, я звонил фабрика. Потом вы звонил: не приходите. Я продал. Теперь опять фабрика заказал. Шесть тысяч не получается. Извините.

– Петя, ну четыре тысячи…

– Не получается.

Здесь же толклись какие-то нагловатые типы. Один, закинув ногу на стул, покуривая, звонил по телефону. Петя поминутно отбегал к ним. Нетрудно было догадаться, что наш заказ он загнал по более выгодной для себя цене. Пришлось соглашаться на то, что было, а недостающие костюмы заменить спортивными штанами, от которых Шурик вовсе отказался.

– Олег думает, что он все еще самый крупный покупатель и корейцы готовы его на руках носить, – высказался Безбережный, когда мы вновь оказались в тесноте прогретой солнцем гомонящей улицы. – А Петю уже другие охмурили. Видал, кто вокруг него крутится? «Крутые»! Один Гладков, я слышал, взял у него двадцать пять тысяч «Чемпионов». Пока Олег ходил зимой в Японию за машиной, Петя приезжал во Владик, и Гладков его обхаживал – поил, поставлял ему баб. Показал свои возможности, пообещал, что поможет Пете открыть во Владике свой магазин…

Да, я уже понимал, что для успешного бизнеса далеко не достаточно одной лишь шутливой манеры общения. Но что теперь-то делать? Я уже не расхаживал, а бегал по Техасу в панике.

От нервного напряжения я почти не спал по ночам, забыл про еду, питаясь одними соками, какими угощали в магазинчиках, выпивая их механически, не ощущая вкуса. За эти дни я ни разу не вспомнил, что я геолог. У меня было такое чувство, будто я всю жизнь занимаюсь коммерцией.

Шурик выглядел более спокойным, успел купить себе кожаную куртку, набор кастрюль для семьи и прочую дребедень по мелочам. Однажды мы разошлись с ним (он искал кухонный процессор для кого-то из друзей) и встретились у Пети. Шурик сидел, развалясь на белом пластмассовом стуле, и с торжествующим видом посасывал через соломинку сок.

– Все, я чист! – широко улыбаясь, объявил он. – Денег больше нет.

Оказалось, что на всю оставшуюся валюту (больше половины суммы) он купил тапочки, десять тысяч пар.

Я смотрел на него с ужасом, а он благостно улыбался и выглядел счастливым человеком, который, совершив важное дело, готов был теперь отдыхать и предаваться удовольствиям.

…При погрузке одна из Шуриных коробок разорвалась, и из нее посыпались крохотные белые тапочки, типа чешек, с изображенным на них жеребенком. Шура сунул руку в другую коробку, в третью… Все тапочки были детских размеров. После этого он отошел к борту, уперся лбом в металлическую трубу поручня и стоял так минуты три, после чего мы молча продолжили погрузку.

Половина Шуриных коробок не вошла в контейнер, и их пришлось складывать на палубе. Я уже предвидел, что и моих двадцати кубов лаборатории далеко не хватит для всего товара, основная часть которого должна была поступить в последний день – день отхода.

Настал этот последний – кошмарный – день. С утра я еще метался по Техасу, пытаясь «пристроить» оставшиеся доллары. Несмотря на предупреждения Олега, зашел я и в магазин «Новая Москва», хозяин которого, мистер Чу, пообещал мне полторы тысячи женских цветных тапок. К часу дня денег почти не