– Клиент – это Ги Кутарба?

– Да. Он был очень заинтересован в приобретении букинистического. Я бы даже сказал – он был одержим им.

– Он знал о магазине что-то такое, чего не знаете вы?

– Я этого не утверждаю. Единственное, чем Ги поделился со мной, – это воспоминанием о первом посещении букинистического. Когда тот еще был букинистическим.

– Растрескавшаяся плитка на полу, живо напомнившая детство?

– Что-то вроде того.

– А вы говорили, что на сентиментального идиота Ги Кутарба похож не был.

– В подробности я не вдавался. Он хотел купить магазин и предложил хорошие комиссионные.

– И вы, конечно же, ничего не сказали ему о туманном прошлом магазина? И о нескольких неуместных, как вы выразились, смертях.

– Вы должны понять меня, мсье Бланшар… Комиссионные были уж больно заманчивыми.

– Я понимаю.

– И вот еще что… Даже если бы я сообщил Ги, что букинистический – не что иное, как штаб- квартира Сатаны, – даже это не остановило бы его. Ги – человек с воображением, а если уж человеку с воображением что-нибудь втемяшится в голову…

– Вы говорите о нем так, мсье Перссон… Как будто знаете его не только как клиента.

– Нет-нет… У нас были сугубо деловые отношения. Конечно, я был в курсе, что он блестящий начинающий парфюмер. И моя жена без ума от его духов… Но разве это повод для сокращения дистанции?

– Вы назвали его… м-м… экстравагантным.

– Разве?

– Назвали.

– Возможно. Мне так показалось.

– С чего бы это вам так показалось?

– Не знаю. Просто показалось и все. Все эти его рассказы о запахах…

– И когда только он успел рассказать вам о запахах?

– О, это забавная история! Мы с Ги застряли в лифте…

– В лифте? Каком лифте?

Мы поднимались в головной офис нашей фирмы… Чтобы составить одно из дополнительных соглашений к договору – и застряли в лифте, между четвертым и пятым этажами. И промаялись в кабине что-то около двух часов.

– Вы целых два часа провели в лифте и никто не пришел к вам на помощь?

– Был вечер, к тому же наша сборная играла с ботами…

– Это все объясняет.

– Вы футбольный болельщик?

– Нет. Предпочитаю шахматы.

– Странно…

– Что – странно? Связка «полицейский – шахматы»?

– Что вы… Я к тому, что тоже предпочитаю шахматы.

– Вернемся к лифту.

– Да-да, конечно… Ги оказался приятным собеседником.

– И о чем же вы беседовали?

– О чем могут беседовать два практически незнакомых человека, оказавшиеся в клетке между этажами?

– О букинистическом магазине, который один хочет купить, а другой – продать.

– Нет. Мы говорили не об этом. Вернее, не только об этом. Знаете, о чем он спросил меня, когда стало ясно, что в ближайшее время кабина не тронется с места?

– О чем?

– Видел ли я фильм «Лифт на эшафот» с Жанной Моро.

– Почему он спросил у вас об этом?

– Обстановка была подходящая. Созвучная названию. Я имею в виду почти водевильную ситуацию с лифтом…

– Я понял. А если бы вы оказались в охваченном пламенем здании – он спросил бы у вас, видели ли вы фильм «Ад в поднебесье»?

– Не знаю. Может быть.

– Так что вы ему ответили насчет Жанны Моро?

– Когда-то я смотрел этот фильм, со своей – тогда еще будущей – женой. Но абсолютно не помню, о чем там шла речь. Кажется, это был детектив. Мне показалось, что Ги немного расстроился, когда я не смог вспомнить сюжет.

– На этом кинематографическая тема была исчерпана?

– Почти. Он поинтересовался еще одним фильмом.

– Каким?

– Довольно необычное название, даже несколько мрачноватое. Погодите, я попытаюсь вспомнить… Я определенно видел его на какой-то афише, я подумал об этом и тогда, в лифте… Ну конечно! Старая афиша Французской Синематеки. Из того самого букинистического, бог знает сколько она там провисела… А фильм назывался «Диллинджер мертв», точно. Знакомое имя – Диллинджер. Вы не знаете, кто это?

– Кажется, был такой американский гангстер.

– Так фильм о гангстерах?

– Понятия не имею. Значит, вы трепались о кино.

– Мы не э-э…трепались о кино. Это не было похоже на треп о кино. Во всяком случае, Ги говорил о Диллинджере как о своем личном враге. Как будто этот Диллинджер отправил на тот свет всю его семью, увел у него невесту прямо из-под венца и сломал самому Ги позвоночник напоследок.

– Что же привело мсье Кутарба в такое возбуждение? Ведь Диллинджер мертв.

– Мертв?

– Мертв. Если судить по названию… Экстравагантность мсье Кутарба именно в этом и заключалась – в личных счетах с киноперсонажем и в жонглировании фильмами?

– Нет. Разговор о фильмах занял у нас минут десять от силы.

– А все остальное время?

– Я расспрашивал Ги о его работе. Вернее, о его духах. За несколько дней до нашего знакомства моя жена приобрела «Саламанку»… Нет, «приобрела» – не совсем точное слово. Счастливо воссоединилась со своим запахом – так будет вернее. Она даже внешне изменилась…

– Помолодела лет на двадцать и стала похожа на Ким Бессинджер?

– Ваша ирония не совсем уместна, мсье Бланшар…

– Простите, не удержался. Не очень-то я доверяю всей этой рекламе гигиенических средств…

– Духи – не гигиеническое средство. А что касается моей жены – она осталась собой.

– И при этом изменилась?

– Да. Я и забыл, какой она была двадцать три года назад, когда мы с ней только познакомились. Я забыл, а благодаря этим духам – вспомнил.

– О чем?

– О том, что в молодости она любила группу «Sex Pistols», мужские рубашки с запонками и сигары. О том, что она никогда не считала, что я подражаю Трумэну Капоте. О том, что она целовалась так, что дух захватывало…

– А духи сыграли роль афродизиака?

– Странно…

– Что странно? Связка «полицейский – афродизиак»?