Девятиэтажный дом находился на одной из южных окраин, в Тропареве. В похожем человеческом муравейнике обитала и сама Женя. И ее университетские подруги. И Бобров. (Или то место, где она провела с ним ночь, было не его жильем, а конспиративной квартирой?)

Седая женщина встретила Женю на пороге. «Почему она седая? — мелькнула мысль. — Она же на кладбище не была седой… Поседела? Или — я видела ее только в черном платке?..»

— Заходите, — проговорила женщина, словно автомат, посторонилась и пропустила Женю. — Слава богу, вы одна. — Закрыла дверь. — Раздевайтесь. Проходите. Я угощу вас чаем.

Женя прошла на кухню (опять на кухню!). Низкие потолки. Бедная обстановка. Облупившийся потолок. Кое-где отклеившиеся обои.

«Отчего все так убого? Ведь Дима неплохо зарабатывал… Неужели все уходило на лечение дочки — и на ее наркотики?!»

Димина мама куталась в платок.

— Зябко, — пожаловалась она. — Плохо топят.

Включила конфорку, поставила на огонь старый чайник.

— Извините, я забыла, как вас зовут, — обезоруживающе улыбнулась Женя.

— Вера Семеновна.

— Вот, Вера Семеновна, сразу, чтоб я не забыла, — ключи от Диминой машины. — Женя выложила из сумочки на кухонный стол связку.

— Спасибо, — механически произнесла женщина. И — ни одного вопроса: почему ключи вдруг оказались у Жени.

Казалось, маму Бритвина больше ничто не интересует в жизни — как и сама жизнь.

— Давайте я вам нарисую, где находится автомобиль. У вас есть кто-то, чтоб забрал его?

— Я попрошу. Двоюродного брата. Наверно. — Женщина, казалось, пребывала где-то в горних высях — в тех же краях, где находился теперь ее сын, и ничто земное ее не волновало.

Женя вырвала листок из своего еженедельника, достала «Паркер» и стала рисовать на листке схему, как отыскать Димин «Фольксваген». Димина мама тем временем налила ей чаю, достала из шкафа вазочку с абрикосовым вареньем. Придвинула к Жене, села напротив нее, бессильно положила руки на стол.

Женя закончила рисунок, подвинула через стол бритвинской матери.

— Все понятно?

Вера Семеновна непонимающе вгляделась в листок.

— Да. Брат разберется. Потом.

— Скажите, Вера Семеновна, — задала Женя главный вопрос (ради которого, собственно, приезжала), — а среди Диминых бумаг или его вещей не нашлось ли письма?

— Письма? Кому?

— М-м… Официального. Может быть, в прокуратуру. Или в милицию.

— Нет. Не видела. А что, оно было?

— А вам отдали его вещи? Которые тогда, в ту ночь… были… были с ним?.. На нем?..

— Да. Под расписку…

— И там письма не было?

— Нет. Ни письма. Ни денег. Ни часов… Я не знаю, может, милиционеры это письмо, о котором вы говорите, себе забрали?

— А что говорят в милиции: кто Диму… — Женя помедлила, а затем все-таки произнесла страшное, роковое слово, — кто Диму… убил?

— Их поймали, — спокойно произнесла Вера Семеновна.

— Поймали?!

— Да. Какие-то парни. Лет семнадцати… Три человека… Угнали машину… Катались… Ехали по улице… Ночью… А тут Дима голосует… Они взялись его подвезти… А потом…

Вера Семеновна умолкла. Надолго. Взгляд ее стал невидящим.

— Их что, нашли? Этих парней?

— Да, — после паузы кивнула Димина мама. — Их арестовали. Всех троих. У одного из них, как мне рассказали, нашли Димины часы. Я их… Я Димины часы опознала… — Она помолчала, затем добавила: — Будет суд.

Женя поразилась. Значит, убийство Бритвина не связано с «Глобусом»? С тем, что Бритвин рассказал ей тогда — ночью в ее квартире? Значит, его смерть — просто случайность? Уголовный беспредел?..

Значит, всего-навсего Диму убили пьяные юнцы-отморозки? И никакая наркомафия — или ФСБ — здесь ни при чем?

Или это — подстава? Заказное убийство? И парней-отморозков все-таки кто-то нанял?

Но если… Если «Глобус» нанимал убийц — почему столь странные исполнители? Трое пьяных семнадцатилетних парней… На угнанной машине… Как-то не похоже на киллеров…

И если убийство Бритвина действительно заказное — неужели милиция не может расколоть пацанов? И выяснить: кто заказчик?..

Вера Семеновна сидела напротив, задумчиво глядя на Женю — а точнее, сквозь нее, в никуда. Жене вдруг стало отчаянно жалко ее.

Женя не так давно потеряла и отца, и мать. И ей были очень понятны чувства этой женщины, лишившейся сына. «Может быть, ее горе, — подумала она, — даже острее…»

— Может, вам надо чем-нибудь помочь? — тихо спросила Женя.

— Не надо. Нет. Спасибо, — безучастным голосом произнесла Вера Семеновна. — Ваши коллеги оставили мне денег…

— А как поживает… — Женя все-таки решилась на вопрос. — Как поживает Димина дочь?

Лицо женщины потемнело.

— Верка? — отрывисто спросила она. — Не знаю. Гуляет. — А потом добавила, как отрезала, с вызовом: — Я не знаю, где она.

— Ее, как и вас, зовут Вера… — зачем-то вслух произнесла Женя. Будто это что-то объясняло…

Вера Семеновна вдруг заплакала. Слезы полились из ее глаз, и она их не вытирала. Просто сидела напротив Жени и тихо плакала.

На этот вечер у Жени была назначена еще одна встреча — с любовником, «куратором», эфэсбэшником. Короче, с Бобровым.

Он зачем-то договорился встретиться с ней прямо на улице: на Новочеремушкинской, возле супермаркета.

У метро «Коньково» Женя на своей верной «Белке» вырулила с улицы Островитянова направо, на Профсоюзную улицу. Уже давно стемнело. Дорогу освещали желтые фонари.

С некоторых пор хрупкая скорлупка «Оки» являлась для Жени едва ли не единственным убежищем от стрессов, лжи и предательства, что окружали ее со всех сторон. В машине она старалась ни о чем не думать. Ни о чем, что происходило в ее жизни. Просто слушала музыку, автоматически рулила, включала «поворотники», поглядывала в зеркала заднего вида.

Вдруг, еще не доехав по широкой Профсоюзной до метро «Калужская», Женя в очередной раз посмотрела в зеркало и заметила: за ней едет черная «девятка» с затененными стеклами. Она уже видела позади себя эту черную «девятку» — пару кварталов назад.

Женя тащилась по Профсоюзной медленно, в правых рядах — рискуя быть расплющенной «МАЗом» или «дальнобойной» фурой. Движение в сторону центра было, ввиду вечернего времени, не слишком плотным. «Девятка», с ее мощным движком, давно могла бы улететь по левой полосе далеко вперед — однако она предпочитала крутиться позади Жени.

На высоком подъеме Женя совсем сбавила ход. Ехала вдоль тротуара со скоростью километров двадцать. Включила правый «поворотник» — будто хотела остановиться или повернуть направо, во дворы. В зеркало заднего вида заметила: черная «девятка» тоже тащится за ней. Тащится еле-еле…

Сомнений не оставалось: за ней следили. Что за пакость, в самом деле! Что за дрянь! Кому это