пришла ниоткуда…»).
Я не звала ее. Я даже не ждала ее в тот холодный и темный день моей последней ленинградской зимы.
Ее появлению предшествовало несколько мелких и незначительных фактов, которые я не решаюсь назвать событиями.
В ту ночь я написала два куска первой части («1913») и «Посвящение». В начале января я почти неожиданно для себя написала «Решку», а в Ташкенте (в два приема) – «Эпилог», ставший третьей частью поэмы, и сделала несколько существенных вставок в обе первые части.
Я посвящаю эту поэму памяти ее первых слушателей – моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады.
Их голоса я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух, и этот тайный хор стал для меня навсегда оправданием этой вещи.
8 апреля 1943, Ташкент
До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях «Поэмы без героя». И кто-то даже советует мне сделать поэму более понятной.
Я воздержусь от этого.
Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит.
Ни изменять ее, ни объяснять я не буду.
«Еже писахъ – писахъ».
Ноябрь 1944, Ленинград
27 декабря 1940Bс. К.
……а так как мне бумаги не хватило,Я на твоем пишу черновике.И вот чужое слово проступаетИ, как тогда снежинка на руке,Доверчиво и без упрека тает.И темные ресницы Антиноя[54]Вдруг поднялись – и там зеленый дым,И ветерком повеяло родным…Не море ли?Нет, это только хвояМогильная, и в накипаньи пенВсе ближе, ближе…Marche funebre[55]…Шопен…Ночь, Фонтанный Дом О. С.
Ты ли, Путаница-Психея[56],Черно-белым веером вея,Наклоняешься надо мной,Хочешь мне сказать по секрету,Что уже миновала ЛетуИ иною дышишь весной.Не диктуй мне, сама я слышу:Теплый ливень уперся в крышу,Шепоточек слышу в плюще.Кто-то маленький жить собрался,Зеленел, пушился, старалсяЗавтра в новом блеснуть плаще.Сплю – она одна надо мною.Ту, что люди зовут весною,Одиночеством я зову.Сплю – мне снится молодость наша,Та, его миновавшая чаша;Я ее тебе наяву,Если хочешь, отдам на память,Словно в глине чистое пламяИль подснежник в могильном рву.25 мая 1945, Фонтанный Дом ТРЕТЬЕ И ПОСЛЕДНЕЕ
(Le jour des rois)[57]
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕВЯТЬСОТ ТРИНАДЦАТЫЙ ГОД
Петербургская повесть
Новогодний вечер. Фонтанный Дом. К автору вместо того, кого ждали, приходят тени из тринадцатого года под видом ряженых. Белый зеркальный зал. Лирическое отступление – «Гость из будущего». Маскарад. Поэт. Призрак.
Я зажгла заветные свечи,Чтобы этот светился вечер,И с тобой, ко мне не пришедшим,Сорок первый встречаю год.Но…Господняя сила с нами!В хрустале утонуло пламя,«И вино, как отрава, жжет»[59].Это всплески жесткой беседы,Когда все воскресают бреды,А часы все еще не бьют… Нету меры моей тревоге,Я сама, как тень на пороге,Стерегу последний уют.И я слышу звонок протяжный,И я чувствую холод влажный,Каменею, стыну, горю…И как будто припомнив что- то,Повернувшись вполоборота,Тихим голосом говорю:«Вы ошиблись: Венеция дожей —Это рядом… Но маски в прихожейИ плащи, и жезлы, и венцыВам сегодня придется оставить.Вас я вздумала нынче прославить,Новогодние сорванцы!»Этот Фаустом, тот Дон-Жуаном,Дапертутто[60] , Иоканааном[61],Самый скромный – севернымГланом,Иль убийцею Дорианом,И все шепчут своим дианамТвердо выученный урок.А для них расступились стены,Вспыхнул свет, завыли сиреныИ, как купол, вспух потолок.Я не то что боюсь огласки…Что мне Гамлетовы подвязки,Что мне вихрь Саломеиной пляски,Что мне поступь Железной маски,Я еще пожелезней тех…И чья очередь испугаться,Отшатнуться, отпрянуть, сдатьсяИ замаливать давний грех?Ясно все:Не ко мне, так к кому[62] же?Не для них здесь готовился ужин,И не им со мной по пути.Хвост запрятал под фалды фрака…Как он хром и изящен…ОднакоЯ надеюсь. Владыку МракаВы не смели сюда ввести? Маска это, череп, лицо ли –Выражение злобной боли,Что лишь Гойя смел передать.Общий баловень и насмешник,Перед ним самый смрадный грешник —Воплощенная благодать… Веселиться – так веселиться,Только как же могло случиться,Что одна я из них жива? Завтра утро меня разбудит,И никто меня не осудит,И в лицо мне смеяться будетЗаоконная синева.Но мне страшно: войду сама я,Кружевную шаль не снимая,Улыбнусь всем и замолчу.С той, какою была когда-тоВ ожерелье черных агатовДо долины Иосафата [63]Снова встретиться не хочу…Не последние ль близки сроки?…Я забыла ваши уроки,Краснобаи и лжепророки! —Но меня не забыли вы.Как в прошедшем грядущее зреет,Так в грядущем прошлое тлеет — Страшный праздник мертвой листвы.Б Звук шагов, тех, которых нету,Е По сияющему паркетуЛ И сигары синий дымок.Ы И во всех зеркалах отразилсяЙ Человек, что не появилсяИ проникнуть в тот зал не мог.З Он не лучше других и не хуже,Но не веет летейской стужей,А И в руке его теплота.Гость из Будущего! – НеужелиОн придет ко мне в самом деле,Л Повернув налево с моста?С детства ряженых я боялась,Мне всегда почему-то казалось,Что какая-то лишняя теньСреди них «без лица и названья»Затесалась…Откроем собраньеВ новогодний торжественный день!Ту полночную ГофманиануРазглашать я по свету не стануИ других бы просила…Постой,Ты как будто не значишься в списках,В калиострах, магах, лизисках[64], —Полосатой наряжен верстой, — Размалеван пестро и грубо —Ты… ровесник Мамврийского дуба[65],Вековой собеседник луны.Не обманут притворные стоны,Ты железные пишешь законы,Хаммураби, ликурги, солоны
