— Вот, смотрите. Это Каир.

Костик подсел к Ирочке, нечаянно опустив руку ей на колено.

— Это Национальный музей. Там сейчас хранятся сокровища из гробницы Тутанхамона.

Костик кивнул.

— Качество не очень, там запрещено снимать со вспышкой.

— Красивая девочка, — ткнул Казанова в одну фотографию.

— Это, вообще-то, Тутанхамон. Неужели вы не узнали?

— Господи, действительно. Как же я не разглядел старину Тутанхамона?!

— Он не был стариком. Он умер в восемнадцать лет.

— Хм… В восемнадцать? И что, сам умер? Сомневаюсь я, однако, завалили, небось, парня по заказу. Эти, как их, жруны… не, жрецы.

— Что-что сделали?

— Ну, убили. С чего бы ему самому-то умирать?

— В принципе, есть подозрения, что так оно и было.

— Да, опера у них, наверное, никудышные были, расколоть не смогли. Попади к нам…

Костик расстегнул пуговицу на рубашке. Блеснул алюминиевый крест на давненько не стиранной веревке.

— Совсем недавно в долине Фараонов нашли еще одну гробницу, — продолжила Ирочка. — Было бы здорово, если б она оказалась не разграбленной.

— Наши нашли?

— Нет, американцы.

— Тогда есть шанс.

— Говорят, что скоро в Петербург приедет выставка из Египта.

— Мы обязательно сходим.

— Да, я мечтаю увидеть все своими глазами.

— А я-то уж как… — перешел на шепот Костик.

— Смотрите, а это египетский древний алфавит. Можно написать свое имя иероглифами.

Вас как звать?

— Константин.

— Это значит «постоянство».

— Да, да…

— А в профиль вы похожи на Рамзеса II. Вам никто про это не говорил?

— Ты первая. А Рамзес ничего мужик?

— У него было сорок две жены, и умер он в девяносто два года.

— Будь у меня столько, я б даже до утра не дожил.

— А вы бы хотели попасть туда, в древность, в Египет?

— Я мечтаю об этом каждую ночь. Мечтатель с профилем Рамзеса совсем уж откровенно прижался к Ирочке, а рука его переместилась по ее ножке чуть выше. Ирочка, впрочем, не обратила на это ни малейшего внимания, опять пустившись в рассказы про фараонов. При этом тоже перейдя на шепот:

— А моя самая большая мечта — побывать внутри пирамиды. Я обязательно поеду туда.

— Мы поедем туда вместе…

— Правда?

— Без вопросов.

Альбом с фотографиями упал на пол, потому что руки Ирочки покоились уже на казанцевских плечах, а их губы слились в страстном поцелуе…

Константин Сергеевич пришел в себя только за дверьми Ирочкиной квартиры.

Договорившись встретиться на следующей неделе, чтобы обсудить статью какого-то профессора- египтолога, он поцеловал девушку на прощанье. В полном блаженстве он брел по лестнице, забыв про все на свете. В подъезде было тихо. Костик достал сигареты и закурил. Все-таки одному работать не так уж и плохо. Работать… А, черт!

Казанова взлетел обратно к квартире и снова надавил на звонок.

— Ты что-то забыл, Костя?

— Да, одну вещь хотел спросить. Ты не знаешь, кто тут у вас стреляет из окон?

— А… Это, наверное, сосед снизу. Он, как напьется, начинает по лающим собакам стрелять. Папа делал ему замечания, да без толку.

— А в милицию не звонил?

— Нет. Страшно ведь. Сосед-то, знаешь, кто? Бандит…

Вечером того же дня квартиру соседа накрыли. В смысле сначала открыли, а потом накрыли. Без стрельбы, без штурма и без погони по комнатам. Применив старый способ «Ах, как нехорошо врать». Позвонили в дверь и спросили пьяным голосом Вадика.

Вадик оказался дома. Он мирно отдыхал на тахте. Двери открыла женщина. Как выяснилось позже, любимая женщина. Судя по синякам на ее руках и лице, любил Вадик страстно и пылко.

У окна, на полу, Музыкант, решивший составить компанию убойщикам, нашел две гильзы. Сам ствол оказался спрятанным в тайнике, который без труда обнаружили, стоило только посрывать обои со всех стен. Тайник, правда, находился в тахте.

Вадик поначалу попытался устроить диспут на тему «Нарушение уголовнопроцессуального законодательства и неприкосновенность жильца в переходный период», но развития спору не дали, уведя стрелка в отделенческую машину. Он еще не был в курсе, что прошлой ночью убил женщину.

«Любимая сожительница» не очень защищала своего милого. Вероятно, достал. Она подтвердила, что у него есть такой задвиг — стрельба на звук. Говорит, что навык очень может пригодиться в жизни. Что касается его бандитского настоящего, то она не исключает, что таковое существует. Правда, чем конкретно дышит Вадик и в какой команде практикует, она не знала.) Хотя, может, и знала, но не сказала.

Обстановочка в квартире была не ахти, и вряд ли стрелок занимал высокую должность в «колхозе». «Бык», ну, в крайнем случае, «бригадир».

Когда он, сидя в машине, увидел изъятый пистолет, то начал высказывать всяческие непристойности и утверждать, что не пройдет и суток, как его выкупит братва, что они, менты, все в кулаке, все куплены и всех их он видел на одном органе. Изобразить орган он не сумел — помешали наручники.

Музыкант, присутствовавший на выступлении, попросил Белкина привезти оратора к нему, если тот и дальше будет придерживаться такой же позиции. При этом он одарил «бычка» взглядом забойщика скота на мясокомбинате, отчего «животное» на время заткнулось. Белкин кивнул в знак согласия:

— Конечно, Сережа…

Следователь прокуратуры, дождавшись возвращения убойщиков, выписал постановление о задержании любителя стрельбы на звук.

— Ты что ему вменяешь? — спросил Белкин, когда следователь закончил.

— К сожалению, только сто шестую, неосторожное убийство. Ну, еще незаконное хранение оружия. У него же не было умысла убивать Никитину. Он нечаянно…

— И сколько ему светит?

— Года три.

— Три года за «мокруху»?!

— Извини, не я законы сочиняю.

«Секретно. Экземпляр номер… Принял Белкин. Место встречи обусловлено. Дата.

Агент Цыплаков.