— печально проговорила Ингитора. Из-за темноты и пережитого во время бури страха ей все вокруг казалось каким-то ненастоящим, как во сне. Она даже не понимала, спит она или нет.

Слушая ее стихи, хирдманы оглядывались на нее, и лица их показались бы Ингиторе странными, если бы она могла их разглядеть. Весь мир вокруг будто стал ненастоящим. Но хирдманы думали, что именно она, Дева-Скальд, наворожила это море, тихо светящееся серо-голубым жемчужным цветом, эти темные скалы и клочья тумана. Ощущение чуда исходило от нее. Люди не знали, что Ингитора светится отраженным светом хромого альва.

Словно откликнувшись на ее призыв, из-за облаков появилась луна. И люди ахнули, увидев внезапно море и берег, озаренные ярким бело-золотистым светом. Полная луна была огромной и сияла, как позолоченное блюдо. Она была так велика, словно Луга Ньёрда находились гораздо ближе к ней, чем вся остальная земля. А может, так оно и было.

Но теперь можно было подходить к берегу без опаски — все прибрежные камни стали видны. Скоро Эвар заприметил удобное для стоянки место, «Серебряный Ворон» был вытащен на берег. Лунный свет так ярко заливал берег, что даже костра разводить не понадобилось. Только вот большую часть припасов смыло в море во время шторма, и каждому досталось совсем немного хлеба и вяленого мяса. Наломав веток и надрав по охапке травы, хирдманы стали укладываться спать. Ингитора подсела к Эвару.

— А где же они — быки Ньёрда? — стала расспрашивать она. — Ты говоришь, он пасет их где-то близко?

— Куда уж ближе! — Эвар приподнялся на локте и оглянулся на близкий пригорок. — Вот с того бугра видно Луга Ньёрда. Послушай — быки уже вышли.

Но Ингитора слышала только шум волн, правда, очень громкий и какой-то плотный, как будто волны качались у нее под самым ухом.

— Это они! — сказал Эвар, тоже прислушиваясь. — Их много-много, и у всех такие черные спины, без единого пятнышка, и луна блестит на рогах. За ночь они съедят всю траву до самой земли, а за день она вырастет снова.

— Я хочу на них посмотреть! — сказала Ингитора. — Не каждый день оказываешься вблизи таких чудес! Я никогда себе не прощу, если побываю так близко от Ньёрдовых стад и даже не попытаюсь взглянуть на них!

Она ждала, что Эвар станет отговаривать ее, но он только пожал плечами, вылез из-под плаща и стал натягивать сапоги. Он тоже ждал от Девы-Скальда странностей и причуд и радовался, что они оказались довольно безобидными.

— Посмотреть на них можно, — говорил он, расправляя влажные сапоги и затягивая ремешки под коленями. — От этого большого вреда не бывает. Если не подходить к ним близко, они сами не тронут.

Услышав, куда собрались Ингитора и Эвар, еще несколько человек захотело пойти с ними. Собрался и Ормкель. Он, как подозревала Ингитора, покинул свою охапку веток вовсе не ради морских быков, а чтобы не терять ее из виду. Неужели он боится, что она убежит? Куда на Квиттинге можно убежать? Только к троллям. И не затем она сама пошла в этот поход, чтобы отступить с полдороги.

Эвар шел первым, за ним Ингитора и Хальт, потом еще несколько хирдманов. Последним шел Ормкель. Луна ярко светила.

— Мне будет о чем складывать стихи! — радовалась по пути Ингитора. — Если я хоть однажды увижу морских быков, мне всегда будет о чем рассказать!

Они поднялись на невысокий холм, замыкавший прибрежную долину. Глянув вниз, Ингитора ахнула,кое-кто из мужчин тоже не сдержал возгласа. Вся долина внизу, огромная, бескрайняя, была полна могучих черных спин. Вся долина шевелилась, двигалась, шумно дышала. Огромные черные быки, каждый вдвое больше обычных, паслись на лунной траве, и луна блестела на их огромных крутых рогах. Сами они казались похожими на волны, а лунный свет придавал стадам призрачный, ненастоящий вид. Над долиной висело сопенье, хруст травы под тяжелыми копытами.

— Вот это да! Расскажу — не поверят! — восклицали хирдманы. — Во сне не приснится!

— А мяса-то! — протянул Ормкель, озадаченно почесывая в затылке. Ингитора бросила на него беглый насмешливый взгляд — надо же, нашлось на свете хоть что-то, способное удивить Неспящего Глаза. — Ну и туши! Да таким не пятьдесят человек накормить можно, а все сто!

— Особенно если они уже поели в другом месте! — насмешливо окончил один из хирдманов. — Но пятьдесят можно, это верно!

— Слышишь, парень! — окликнул Ормкель Эвара. — А такую скотину можно простым ножом завалить?

— Если у кого-то хватит смелости подойти к такому быку с ножом, то отчего же нет? — ответил квитт. — Но я бы не пошел, хоть дай мне за это две марки серебра. Он растопчет любого, как былинку.

— И сожрет! — добавил кто-то.

Стоило представить себя рядом с одним из этих быков, как по спине пробегала морозная дрожь — растопчет и не заметит.

— Еще поглядим, кто кого сожрет! — отозвался Ормкель. Его задевали всякие, даже шутливые сомнения в его доблести. — Я не говорю про девок, которые лезут куда не надо, а мужчина с хорошим клинком справится и не с такой зверюгой!

— А потом по нем поставят славный поминальный камень! — насмешливо подхватила Ингитора, даже и не подумав обидеться. — Жаль только, что сам он не сумеет прочесть на нем похвалу себе. «Со славой погиб, растоптанный быком». Такого мне еще не приходилось встречать!

— Пойдемте-ка спать! — сказал Эвар. — Нам завтра придется идти в лес искать новый руль. А в эти леса лучше ходить со свежей головой.

Ингитора уже не слушала мужчин. На память ей пришел Эгвальд. Может быть, и он ночевал здесь неподалеку. Может быть, и он смотрел ночью на эти шевелящиеся спины, стоя на том же самом месте, где она стоит сейчас. О чем он думал тогда? Ингиторе хотелось, чтобы он думал о ней. И обещанные стихи о виденном чуде не складывались в ее мыслях.

Ночью кто-то вдруг осторожно тронул Ингитору за плечо. Она не привыкла спать на земле, поэтому сон ее был чуток и она сразу проснулась. Небо было темно-серым, указывая на то, что большая часть ночи уже позади. Над ней склонился Хальт.

— Что такое? — тревожно прошептала она.

Хальт приложил палец к губам.

— Пойдем со мной, флинна, я покажу тебе кое-что занятное! — прошептал он в ответ. — Не буди никого.

Ингитора поднялась, оправила волосы, торопливо обулась. Было очень холодно, луна скрылась, но с неба сочился мягкий сумеречный свет. Можно было разглядеть горные цепи Квиттинга, шумящее море.

— Идем! — Хальт поманил ее за собой туда же, где они были вчера, — на холм.

Ингитора пошла за ним. Море черных бычьих спин все так же волновалось внизу, подтверждая, что вчерашнее зрелище вовсе не было сном. Но теперь быки беспокоились, двигались быстрее, рыли землю копытами. Иногда один или другой поднимал голову, увенчанную тяжелыми круто изогнутыми рогами, и над долиной разливался тягучий, глухой и протяжный рев, похожий на голос бури. Ингитора дрожала от предутреннего холода и от тревожного возбуждения. Вчера, ночью, под золотым светом луны, зрелище морских стад казалось волшебным, сказочным, это было любопытно и совсем не страшно. Но сейчас, в трезвом сером свете наступающего рассвета, вид чудовищных быков ужасал. Слишком ясно это зрелище говорило о том, куда они попали!

На вершине холма Хальт остановился и взял Ингитору за руку.

— Нам лучше сесть на землю, — приглушенным голосом сказал он. — А не то нас увидят. Я не знаю, что тогда будет, но боюсь, что ничего хорошего.

— Кто нас увидит? — прошептала она, дрожа и послушно садясь на землю рядом с альвом.

— Хорошо, что у тебя зеленый плащ, — прошептал Хальт в ответ. — Они не очень-то хорошо видят на земле.

— Да кто?

— Тссс! — Хальт кивнул ей на море.

Ингитора глянула и сама себе зажала рот, чтобы не кричать от ужаса. В призрачном рассветном