свою будущую жертву. Курочкин даже решил, что они вдруг обнаружили у него какой-то смешной беспорядок в одежде. Например, расстегнутую пуговицу там, где это категорически противопоказано. Дмитрий Олегович судорожным жестом проверил все пуговицы: нет, все на месте.

– Да нет, этого не может быть, – неуверенно сказал седовласый волчара Фетисов. – Таких фантастических лохов на свете уже не бывает. Но если этой действительно лох…

– …То это настоящее чудо природы, – нежным голосом завершила фразу Надежда, блондинка неземной красоты. – Ископаемое. Милый Дима-динозаврик, последний из края непуганых идиотов… А мы- то все гадали: на кого же он работает, такой секретный?

– Не-ве-ро-ят-но, – по слогам выговорил господин Седло. – Так проколоться на лохе! Компаньонам рассказать – так не поверят. Это ж надо! Полдня таскать с собой две с половиной сотни кусков – и не потратить ни единого бакса, даже на мороженое в стаканчике…

– Ангелы не едят мороженого, – объяснила своему шефу блондинка. – Они амброзией питаются. Это ему на небе и так гарантировано бесплатно.

Прекрасная Надежда сощурилась и сделала шажок вперед, как будто уже прикидывала, как на Курочкине будут смотреться ангельские крылья.

При этом она, сама не замечая, наступила на руку распростертого на полу слюнявого экс- конвоира.

Тут же обнаружилось, что насчет сорокаминутного беспамятства Дмитрий Олегович несколько преувеличил. Из-за неудобства агукающий юноша раньше времени пришел в себя – еще не настолько, чтобы самостоятельно подняться с полу, однако уже настолько, чтобы заметить в непосредственной близости от своего лица великолепную женскую ножку, которую чисто рефлекторно моментально облапил свободной ладонью.

Прекрасная блондинка от неожиданности громко взвизгнула. Миниатюрный автомат забился в ее руке, послав длинную очередь куда-то в глубь фетисовских апартаментов. Первые пули достались парадному портрету допотопного джентльмена, похожего на Мартина. Последние – самому ошарашенному господину Мартину, и он даже не успел сообразить, что погибает из-за шуточки богини невезения. Очередь почти в упор отшвырнула невезучего Фетисова в его удобное кресло, которое ласково приняло хозяина кабинета в свои кожаные объятия.

Комнату вновь наполнила пороховая гарь.

– Мартин-то, кажется, спекся, – без особого сожаления сказал джинсовый атлет Седло. – Поаккуратнее, Надь, с оружием. Это узи, а не охотничья берданка.

Прекрасная Надежда виновато потупилась:

– Не рассчитала, Майкл. Спуск очень легкий, и я не думала совсем… – Смерть Фетисова, судя по всему, не очень ее взволновала. Несчастный случай на вредном производстве, только и всего.

Джинсовый Седельников озабоченно посмотрел на часы.

– Пора сваливать отсюда, – заявил он. – Мы и так здесь нашумели, надымили кругом…

– Пора, – согласилась с ним блондинка. – Только пусть сперва наш ангельчик скажет, где доллары. Раз Мартин скончался, деньги по праву наши.

Седло мигом наставил на Дмитрия Олеговича свой тупорылый пистолет.

– Где кэш? – спросил он. – Считаю до трех… Как тебя там, Курочкин, что ли? На счет три будешь не Курочкин, а цыпленок жареный… Где капуста?

– Какой ты грубый, Седло, – недовольно сказала блондинка. – Ми-и-лый Дима, – с придыханием протянула она. – Не упрямьтесь, скажите, где наши с вами зелененькие?…

Дмитрий Олегович сразу вспомнил, как таким точно голосом разговаривала с ним коварная блондинка, истекая клюквенным соком.

– Вы поступили гнусно, – с горечью произнес он. – Все было подстроено – и погоня, и стрельба…

– Дурашка, – засмеялась вероломная (но все равно прекрасная) Надежда. – Вы все-таки лох первостатейный, Дима. Умирать – это моя бывшая профессия. На «Мосфильме» я умирала раз сто за сущие копейки, пока мой дорогой Майкл не взял меня к себе в «Мементо» секретарем… Ну-ка, Дима, не надо кукситься. Я ведь жива, разве плохо? Ответьте-ка мне побыстрее, где чемоданчик? Видите, дядя Майкл с пушкой уже сердится. Возьмет да и выстрелит, а?

Седло и в самом деле уже нетерпеливо поигрывал пистолетом, поглядывая на Курочкина. Он уже успел допить свое пиво и смял жестянку гармошкой.

– Одного я не понимаю, – сказал Дмитрий Олегович, стараясь не смотреть на пистолет. – Если вам так нужны были эти деньги, почему же вы их не забрали сразу? Я ведь с самого начала вам их отдавал!

– Мой начальник – человек азартный, – с готовностью объяснила блондинка. – Я же вам еще тогда намекала, только вы не поняли. Очень ему хотелось докопаться, кто и зачем вас послал и куда вы побежите в случае чего. Он уж давно грешил на покойника, на Фетисова. Когда я поняла, что так вас не раскусить, мне и пришлось немножко погибнуть… Ну же, Буратинка, где вы спрятали пять золотых?

Курочкин не ответил, надеясь чуть-чуть потянуть время. Не может быть, чтобы выстрелы не услышал хоть кто-нибудь на улице. А улица, как верно заметил ныне покойный Мартин, полна неожиданностей.

Господин Седло еще более нетерпеливо бросил взгляд на часы.

– По-моему, мы теряем время, – произнес он. – Лох есть лох. Он нам будет сейчас играть в Зою Космодемьянскую, но правды не скажет. Пока кончать с ним и уматывать. Кроме как в камере хранения на Павелецком он нигде не мог бы дипломат оставить. Там всего сейчас штук двести исправных боксов. За полкуска они нам откроют любую ячейку, на выбор…

Блондинка развела руками.

– Прощайте, Дима, – улыбнулась она. – Знаете, вы были очень забавный. И весь такой порядочный. Такие долго не живут, имейте в виду. Жаль, что у вас не будет времени исправиться, я бы поучила вас жить…

– Вредная ты, Надька, – нравоучительно заметил Седло, поднимая пистолет. – Просто змея подколодная. Человеку на тот свет, а ты ему душу травишь.

– Вовсе я не вредная, – обиженно ответила блондинка. – Я ему, можно сказать, вместо священника. Он заслужил самое…

Прощальную блондинкину тираду прервал какой-то шум из приемной. Там в очередной раз что-то со звоном упало, послушались уже знакомые щелчки и приглушенные вопли.

– Они там что, напились? – сердито начал Седло. – Я же им велел – потише!…

Он повернулся лицом к дверям в кабинет, которые, как по волшебству, сами распахнулись перед ним и ощетинились стволами.

– Только пошевелись, Седло, – сказали в дверях. – Только двинься хоть на миллиметр. Я просто мечтаю сделать в тебе дырку.

Господин Седельников застыл на месте, повинуясь приказу.

– Легок на помине, полковник, – с отвращением проговорил он. – Хорошо, сдаюсь, ты сегодня главнее.

– Я всегда буду главнее тебя, Седло, – почти добродушно осадил директора фирмы «Мементо» толстяк в милицейском мундире. – Потому что я – закон, а ты – бандит. Значит, победа будет за мной…

Из-за плеча толстого полковника между тем выглядывала не победа, а очень знакомый тип в штатском. Курочкин мог поклясться, что сегодня он уже этого человека где-то видел – только тогда тип был в форме… Ну, конечно же! За полковничьей спиной аккуратно маячил тот самый постовой с Павелецкой площади, который еще не так давно караулил запертый подземный переход через дорогу и ловил нарушителей. Лжепостовой по глазам Курочкина догадался, что тот его узнал, и еле заметно ему кивнул: мол, работа у нас такая, привыкай.

– Попрошу без оскорблений, – скривился Седло. – Бандит я или честный человек – доказывать не тебе, полкаш, а суду. Самому гуманному суду в мире, между прочим. И на нашу фирму у тебя, Аникеев, ничего нет и быть не может…

– Да на кой мне сдалась твоя фирма? – усмехнулся милицейский полковник Аникеев. – Я тебя и без