Дмитрия Олеговича целую поэму, где нашлось место и радости, и недоумению, и желанию объяснить – получше и побыстрее, – что он вовсе не лжец. Однако прекрасная Надежда и не подумала разгадывать секреты курочкинской гримасы.

– Майкл, посмотри только на эту мордашку! – засмеялась блондинка оскорбительным смехом. – Чтобы такое увидеть, ей-богу, не жалко измазать свое платье этим клюквенным сиропом… Ну, где ты там, Седло? Иди скорее!

Со стороны приемной послышался шум, а затем за спиной воскресшей Надежды объявился высокий чернобородый атлет в джинсовом комбинезоне. В одной руке он держал тупорылый пистолет, похожий на коростылевский, а в другой – жестяную пивную банку.

– Поаккуратнее там с мебелью! – искоса бросил атлет кому-то в приемной, потом небрежно чмокнул в шею прекрасную блондинку и лишь после этого разрешил себе оглядеть Курочкина. – Забавная рожа, ты права, цыпочка, – согласился он, выдержав небольшую паузу. – Где только Мартин такого раздобыл?…

После первых же нескольких слов атлета Дмитрий Олегович догадался, что перед ним – тот самый Седло, организатор перестрелок и шеф фирмы «Мементо».

– Мартин – большой шутник, – задумчиво проговорила блондинка. – Особенно он любит шутить с кэшем…

При упоминании своего имени из-за кожаного кресла возникла седая голова, слегка растрепанная. Впрочем, хозяин апартаментов старался держаться с остоинством, как и подобает Волку-джентльмену при встрече с невоспитанными охотниками.

– Что это значит, господин Седельников? – холодно осведомился Мартин Фетисов. – Вы отдаете себе отчет…

– Отдаю, – не дал ему договорить Седло и с удовольствием приложился к пивной жестянке. – Еще как отдаю, старая ты вонючка! Из-за тебя мои фирмачи чуть меня самого через мясорубку не пропустили. А я злопа-а-амятный…

– Вы с ума сошли! Вы – ненормальный! – воскликнул директор «Процветания», уже целиком выскакивая из-за кресла. Рядом с Седельниковым он выглядел подсохшей сухой былинкой, соседствующей с молодым крепким дубком. Силы были неравны, и мертвый Коростылев уже ничем не мог защитить хозяина.

– Я-то нормальный, – сквозь зубы произнес директор «Мементо». – Это ты меня, как видно, за лоха держишь… Кого вздумал наколоть?

Тонко прогудел телефонный зуммер. Господин Фетисов чисто автоматически сделал шаг к аппарату на столе.

– Э, нет, – сказал Седло и, оказавшись у стола раньше, сбросил аппарат на пол и с видимым удовольствием его раздавил. Зуммер поперхнулся и пропал.

– Постойте, но это же война! – выдохнул Фетисов, глядя на обломки телефона. Раскуроченный новенький аппарат, похоже, взволновал его больше, чем пристреленный референт.

– Война, – подтвердил Седло. – Но не я ее начал, а ты! Я о твоих приемчиках сволочных уже наслышан. Это ведь твои кокнули сегодня нашего курьера. Это ведь ты подослал ко мне этого придурка с дипломатом… – Джинсовый атлет мотнул головой в сторону приклеевшегося к полу Курочкина. – Думал, поверю этой туфте?

Злость оказалась для хозяина кабинета сильнее страха.

– Нет, это ты прикончил нашего курьера! – воскликнул он и погрозил Седельникову своим старческим кулачком. – Ты устроил потом побоище, а баксы в чемодане отдал на хранение своему таракану… – Теперь уже Фетисов мотнул седой головкой в сторону Курочкина. – Только мы его выследили и доставили сюда…

– Что ты мне гонишь! – повысил голос Седло. – Это твой придурок!

– Ты сам гонишь! – заорал Мартин. – Это твой таракан!

– Твой!

– Нет, твой!

Оба спорщика – вооруженный и безоружный – неожиданно примолкли, уставились на Дмитрия Олеговича и начали очень внимательно его рассматривать, как будто до последней секунды он был в кабинете чем-то вроде вешалки или мягкой мебели и вдруг стал подавать признаки жизни.

– Ты все-таки чей будешь, дядя? – после пятисекундного замешательства спросил у Курочкина шеф фирмы «Мементо».

– Вот именно – чей? – поддакнул шеф фонда «Процветание». – А, сынок?

Немота отпустила Дмитрия Олеговича. Произошло это так внезапно, что он сказал первое, пришедшее ему на язык.

– СВОЙ.

И тут же поспешно поправился:

– Вернее, ничей.

Господин Седло и господин Фетисов дружно принялись ощупывать Курочкина озабоченными взглядами: один сверху вниз, другой снизу вверх.

– Возможно, ФСБ, – проронил задумчиво седовласый Волк-Мартин. – Генерал Голубев, не к ночи будь помянут, давно уже подбирается к нашему фонду.

– Похоже на МВД, – не согласился с Серым волком джинсовый атлет. – Я так и чувствовал, что полковник Аникеев, эта жирная ментовская свинья, под меня копает…

– Вряд ли менты, – пожевал губами Мартин. – Не знаю уж, как ваш полковник, но вот генерал-то на провокациях руку набил.

– Не скажи, – отозвался Седло. – У полковника руки длинные. Помню, когда мы еще перебрасывали цистерны с «Шанелью» из Будапешта в Тамбов…

Директора «Мементо» и «Процветания» в очередной раз подвергли личность Курочкина вдумчивому изучению.

– Ну, и кто же тебя к нам пристроил? – полюбопытствовал Седельников, обращаясь к Дмитрию Олеговичу. – Аникеев или этот его Голубев? Скажи-ка, дядя, ведь не даром…

– Видите ли… – забормотал Курочкин, устрашенный новыми внезапными, подозрениями двух директоров. – Я, по правде говоря…

Неожиданно ему на помощь пришла прекрасная блондинка, которая долгое время тактично не вмешивалась в мужской разговор.

– Так он вам и скажет! – фыркнула она. – Тот еще темнила. Сейчас он будет полчаса кряхтеть и жаться, а потом, так и быть, признается, что фамилию Аникеев слышит впервые, а Голубев – это, мол, его бывший школьный учитель по физике…

Господин Седло согласно кивнул своей прекрасной спутнице.

– Под придурка работает, – отметил он. – Я же говорю. Герой невидимого фронта. Даже жалко такого в расход.

– Жалко не жалко, а придется, – по-стариковски рассудительно проговорил седовласый Фетисов. – Пусть только сперва баксы отдаст, а потом уж сколько угодно рапортует господу богу…

– Подождите! – с отчаянием выкрикнул Курочкин, чувствуя, что судьба его уже решена. И не в его пользу. – Дайте же и мне сказать.

– Правда, помолчите, дайте человеку сказать, – поддержала этот порыв белокурая Надежда. – Даже на суде положено последнее слово.

В кабинете установилась относительная тишина. Только одурманенный гексаталом юноша на полу время от времени нарушал эту тишину тихим младенческим агуканьем.

– Вы, конечно, мне опять не поверите, – безнадежным тоном произнес Дмитрий Олегович, – но только я все равно не герой никакого фронта. Я фармацевт. Фар-ма-цевт, понимаете? Мы должны были сегодня идти на серебряную свадьбу к Терехиным. Жена Валентина послала меня в овощной за яблоками. По дороге из магазина я…

– …случайно зашел в подворотню, – хором, но независимо друг от друга продолжили Седельников, Фетисов и прекрасная блондинка. – Случайно нашел чемоданчик…

Тут вся троица одновременно замолчала и с каким-то новым жадным интересом стала разглядывать