окрасила кровь — какой-то гренделиан успел задеть его когтями, а он даже не заметил этого. Полковник всегда думал, что с радостью встретит смерть — достойная смерть воина куда лучше медленного гниения заживо. Но теперь, когда час пробил, мучительно жаль было расставаться с жизнью. Однако Бог уже призывал его к себе.
Неплохо было бы привести в порядок дела, написать несколько писем… На мгновение мысли в гаснущем сознании расплылись, но потом вновь обрели ясность. Он не может умереть, так и не выполнив своего последнего долга Да, настало время исполнить приказ. Холодеющей рукой Хэнд потянулся к приспособлению, которое вручила ему святая Би. Она знала: именно полковник поймет, когда привести его в действие. И старый воин не дрогнет.
Из уголка рта текла струйка крови, но губы искривила мрачная усмешка.
— Прощай, Отто, — сказал полковник не то вслух, не то про себя. И нажал кнопку.
Взрывное устройство, размещенное под дощатым настилом площади у главных ворот, сработало в ту же секунду. Мощный взрыв взметнул вверх доски и землю и разметал в разные стороны гренделиан. Площадь исчезла в клубах дыма, стена с грохотом рухнула, но здания Миссии остались нетронутыми. На земле, изрытой воронками, валялись обломки багровой брони и разрозненные металлические детали гренделиан. От полковника Уильяма Хэнда и его друга Отто не осталось и следа.
Оуэн и Хэйзел продолжали держать оборону у входа в последнее убежище колонистов. Надежда сменилась отчаянием, неизменной оставалась лишь решимость не отступать. Оба получили не менее дюжины серьезных ран, из которых ручьями текла кровь. Удары их становились все менее опасными для врага Оуэн огляделся. Почти все прокаженные успели укрыться в здании. Кто-то прокричал, что Оуэну и его товарищам тоже пора зайти внутрь, и тогда можно будет закрыть запоры и ставни. Дезсталкер не мог сразу сообразить, станет ли это верным шагом. От утомления мысли его замедлились, и, чтобы принять решение, ему требовалось отчаянно напрягать свой разум. Бросив взгляд налево, он увидел Бонни и Миднайт. Они сражались, стоя спина к спине, со всех сторон окруженные гренделианами. Лица их были искажены усталостью и болью. Справа от него Хэйзел, истекая кровью, продолжала орудовать мечом. Нет, в укрытии делать нечего, решил Оуэн, они не умеют спасаться бегством. Он испустил тяжкий вздох. Пришло время выбросить последнюю козырную карту и посмотреть, сумеет ли она переломить ход игры. — Закрывайте двери! — рявкнул он.
А потом, повернувшись лицом к врагам, в очередной раз устремился в глубины собственного подсознания, туда, где все еще таилась скрытая энергия. Откинув голову, он проревел древний боевой клич своего клана «Шандракор! Шандракор!». И тут же вся его ярость, и гнев, и отчаянное желание защитить прокаженных выплеснулись в материальный мир, вздымая воздух, словно крылья гигантской птицы.
Гренделиане ощутили, что рядом с ними появилось что-то новое, и в смятении начали оглядываться по сторонам. Земля затряслась под их ногами. Мощный порыв ветра прошумел над площадью, вернее, над тем, что от нее осталось. Могучий ураган подхватил гренделиан и расшвырял их в стороны, словно сухие листья. Оглядевшись вокруг, Оуэн удовлетворенно улыбнулся и обрушил на противника всю силу своего исступления.
При каждом взмахе его меча вверх вздымались фонтаны вражеской крови и осколки багровой брони. Взгляд расширенных, немигающих глаз Оуэна был устремлен вперед, на лице застыло мрачное и решительное выражение. Он шагал, неумолимый, как стихия, и воздух вокруг него был наполнен неистовством. Никогда раньше не был он так могуч. Стоило повернуть голову, и гренделиане умирали, сраженные его яростным взглядом. Ноги его сотрясали землю. Дезсталкер дал выход гневу, и враги оказались бессильны ему противостоять. Тех, кто не успевал отскочить прочь, сметал его бешеный напор Никто не мог коснуться Дезсталкера, не мог даже приблизиться к нему. Оуэн знал, что обретенная им сила убивает не только врагов, но и его самого. Он чувствовал, что внутри все ломается, разрывается и приходит в негодность. Еще он знал, что необходимо остановить поток разрушительной энергии, пока еще это возможно. Он смертный человек и не должен сжигать себя заживо. Но тогда погибнут невинные люди, которые уповают на него, как на последнюю защиту. И он шел и шел, убивая гренделиан и чувствуя, как с каждым шагом неотвратимо приближается к собственному концу.
Однако момент, когда даже отчаянная решимость не смогла заставить Дезсталкера сделать еще один шаг, наступил слишком быстро. Телесная оболочка не предназначена для того, чтобы служить вместилищем такой неистовой силы. Напряжение оказалось чрезмерным. Оуэн упал на колени, ощущая страшную усталость. Он так много сделал и теперь хотел лишь одного — уснуть. Он упал ничком, уткнувшись лицом в промокшую от крови землю. Ветер стих, земля перестала содрогаться. Ярость и гнев Дезсталкера уже не пульсировали в воздухе.
Хэйзел Д'Арк в благоговейном оцепенении наблюдала, как он расправляется с врагами. И когда Оуэн упал, она с криком бросилась к нему, опустившись на колени, принялась трясти его за плечи… Он не подавал признаков жизни. Из груди Хэйзел вырвался страшный вопль, в котором смешались ужас, отчаяние и боль разбитого сердца. Если бы она умела плакать, она бы заплакала. Однако она не умела. Ни разу в жизни она не проронила ни слезинки.
Подняв голову, Хэйзел увидела, что уцелевшие гренделиане вновь готовятся к атаке. Оуэн успел уничтожить многих, но осталось еще больше. Более чем достаточно, чтобы снести непрочные стены здания и уничтожить всех, кто за ними скрывался. Гренделиане медленно надвигались. Их железные зубы обнажились в страшном оскале, когти зловеще скрючились. Хэйзел неотрывно смотрела на них, и на губах ее играла ледяная улыбка. Она знала: они заплатят за все, что сделали. Она заставит их заплатить.
Хэйзел пыталась убедить себя, что нет необходимости прибегать к крайним средствам. Что она справится и так. Что не стоит призывать на помощь все свои альтернативные воплощения и обрекать их на смерть. Благодаря Бонни и Миднайт двойники стали для Хэйзел близкими существами. Но сейчас ей без них не обойтись. И она позвала их — не ради себя, но во имя Оуэна. Они должны отомстить за Дезсталкера.
И они явились.
Внезапно площадь наполнилась сотнями Хэйзел Д'Арк, вопящими от гнева и боли утраты. На уцелевших гренделиан налетела целая армия женщин-воинов. Внешне ни одна из них не походила на другую, но жгучее горе объединило их всех. В течение мгновения обе стороны вглядывались друг в друга. Затем, убедившись, что встретили достойного противника, они стремительно сошлись, и началась смертельная бойня. Гремели выстрелы, сверкали стальные клинки, металлические зубы и когти разрывали человеческую плоть. Стоило одной из Хэйзел упасть, как ее место немедленно занимала другая. Через Д'Арк в мир проникал бесконечный поток ее воплощений. Это могло продолжаться до тех пор, пока они ей необходимы. До тех пор, пока она сможет выдержать.
Она понимала, что страшное напряжение убивает ее. Но ни о чем не жалела. Главное, она спасет прокаженных. Конечно, ей самой это не особенно важно, однако таково было последнее желание Оуэна. Хэйзел опустилась на колени рядом с его бездыханным телом, положила руку на холодный лоб… Она всегда шла с ним рядом и теперь отправится вслед за ним в царство смерти.
Кто-то окликнул ее по имени раз, потом другой. Хэйзел узнала механический гудящий голос, медленно повернула голову и увидела Тобиаса Муна, стоящего рядом с ней на коленях.
— Так нам никогда не победить! — настойчиво повторял он. — Их слишком много. Но когда я увидел, как ты используешь свою силу, я понял, как мне лучше распорядиться своей собственной. Теперь я знаю, что делать. Доверься мне! Наши сознания должны соединиться, и тогда мы выиграем эту битву!
— Как? — прошептала Хэйзел.
— Красный Мозг, — произнес Мун. — Раньше я думал, что он скрывается в джунглях. Но я ошибался. Красный Мозг — это и есть джунгли.
В следующую секунду его сознание слилось воедино с сознанием Хэйзел и установило контакт со всеми ее многочисленными воплощениями. Откуда-то появились не только Бонни и Миднайт, но и Оуэн. Все они соединились в единое целое, намного более сильное и могущественное, чем сумма отдельных его составляющих. Это целое росло и ширилось, включая в себя всех жителей Миссии, от умирающих прокаженных до самой святой Би. А потом это целое, превратившись в одну силу, одну мысль, устремилось во внешний мир и прикоснулось к Красному Мозгу — величайшему разуму растительного мира планеты Лакриме Кристи Джунгли, раскинувшиеся на пространстве в миллионы квадратных миль, были единым телом, которое одухотворял Красный Мозг.
