Ослепленный лучом фонаря, умышленно направленным Карповым мне в глаза, я все-таки смог разглядеть стоящих напротив меня троих мужчин. Рядом с начальником тюрьмы, как всегда, находился верный Санчо Панса – майор Сименко.

Третьего, в штатском, я видел впервые.

Командир «Кедра» уверенно шагнул вперед, и я почти сразу же заметил блеснувшую в его правой руке сталь пистолета. Сименко обошел меня сбоку и приблизился к сундуку.

– Здесь целая библиотека старинных книг! А вот и иконы! Почти все в золотых и серебряных окладах! – закричал майор, покопавшись в мешках, – Ого! – Сименко присвистнул. – Да тут и монеты, золотые...

– Что и требовалось доказать! – радостно ухмыльнулся полковник, скользнув лучом фонаря по дальнему углу хранилища. – Именно то, что и написано в письме монаха! Кстати, отец Павел, у вас, вероятно, тоже имеется копия этого документа? Откуда, если не секрет?!

Я шагнул вперед, но резкий окрик Карпова заставил меня остановиться.

– Стой, где стоишь... сволочь! – прорычал он. – Игра окончена. Неужели ты до сих пор думаешь, что я все еще верю в твой липовый сан священника, а?!

– Я говорил, что он подосланный, еще тогда, возле камеры Маховского, – злобно процедил командир «Кедра». – Никогда не видел попа, владеющего приемами карате и джиу-джитсу лучше, чем кто- либо из специально подготовленных бойцов моего отряда. Правда, капитан?! Или лучше тебя называть Владиславом Александровичем Авериным?!

Стало быть, Карпов выяснил все детали моей биографии. И всерьез считает меня агентом спецслужб.

А теперь еще этот тайник... Держатся нагло, значит, ничего не боятся.

Видимо, решение о моей дальнейшей судьбе ими уже принято. Можно предположить какое. Слишком уж большая ставка. Интересно, что это за незнакомец, стоящий рядом с полковником?

– Я не вижу ничего необычного в том, что вы раскопали в моей биографии, полковник, – ответил я, стараясь спокойно оценить сложившуюся обстановку:

Сименко с пистолетом – сзади, Карпов со своим спутником – в семи метрах прямо передо мной. – Я никогда не делал секрета из того, что служил в ВДВ и воевал в Афганистане. Что же касается вашей версии, будто меня якобы подослали, то вы заблуждаетесь. Я не имею отношения к организациям, одно упоминание о которых наводит на вас, полковник, панический страх.

– С чего вы взяли, что я вообще кого-то боюсь?! – взорвался Карпов. – С какой стати?!

– В таком случае, почему в руках майора находится оружие? – Полковник молчал. – А по поводу хранилища, в котором мы сейчас с вами находимся, могу сказать следующее – копию письма отца Амвросия мне передала журналистка, Анжелика Гай, которая приезжала в областную тюремную больницу брать интервью с Завьяловым и Дроновым. – Я заметил, как моментально напряглось лицо незнакомца, едва я произнес имя журналистки. – Она знала, что я являюсь священником с Каменного и что реликвии, спрятанные здесь последним настоятелем Спасского монастыря, по праву принадлежат Русской православной церкви. Поэтому сразу же по возвращении я решил выяснить достоверность письма и, если тайник действительно отыщется, поставить в известность вас и, разумеется. Московскую Патриархию. Именно это я и собираюсь предпринять, как только поднимусь наверх.

Или у вас, Олег Николаевич, имеются иные предложения?

– Боюсь, что имеются, – усмехнулся Карпов, переглянувшись с незнакомцем.

– Я считаю, что не стоит ставить в известность никого относительно много лет назад пропавших и уже никем не разыскиваемых иконок и прочей культовой чепухи, о которой вы – не знаю даже, как вас теперь называть! – так сильно печетесь.

Совсем другое дело – материальная ценность этих предметов. Думаю, что вещички, рядом с которыми сейчас стоит майор, потянут на весьма внушительную сумму, которой с лихвой хватит на успокоение мучающей по ночам совести. Поэтому у меня, товарищ капитан, не остается иного выхода, как только заставить вас замолчать, пока вы не растрезвонили на весь мир о найденном тайнике. – Полковник, как мне показалось, уже приготовился сказать что-то майору, многозначительно посмотрев куда-то поверх моего плеча, но я перебил его.

– И каким образом вы собираетесь это сделать? – спросил я, умышленно растягивая время, уже не сомневаясь, что единственным способом спасти церковный клад от разграбления мог быть только звонок генералу Корначу. Сделать его я мог, только добравшись до городского телефона и, естественно, лишь в том случае, если меня сейчас не пристрелят и я смогу покинуть подземелье раньше начальника тюрьмы и его спутников.

– Каким образом?! – полковник усмехнулся. – Да очень просто, уверяю вас!

– попался на мой не слишком хитрый прием полковник, вступив со мной в дискуссию. – Если вы думаете, батюшка, что вас ликвидируют, то вы ошибаетесь.

Слишком хлопотно. Вас ведь хватятся, начнут искать... Мы поступим по-другому: я прикажу вас связать, а потом самолично вколю вам в вену полкубика скоролицина.

Ничего не слышали об этом удивительном препарате?.. Через каких-нибудь десять минут вы превратитесь в полнейшего идиота: будете пускать слюни, нести полную ахинею и раскачиваться из стороны в сторону, как маятник. Я видел таких людей собственными глазами, и, поверьте, зрелище удручающее! Ну а после этого я позвоню вашим друзьям-попам и сообщу, что один из их братьев свихнулся от продолжительного общения с маньяками-убийцами. Ну что, устраивает тебя такой расклад, батюшка хренов?! – загоготал начальник тюрьмы. – Юра, двинь ему по башке пистолетом!..

В следующую секунду тень командира «Кедра», готового немедленно выполнить команду полковника, метнулась ко мне со спины. Сименко, по всей видимости, был уверен, что я не стану сопротивляться, когда вокруг меня находятся трое крепких мужчин и как минимум два «ствола». Но он ошибся.

С разворота, бросив на землю огарок свечи, я ухватил за плечо неосмотрительно бросившегося ко мне майора и резко «протянул» его в сторону полковника, одновременно попытавшись выкрутить оружие из его руки... В таких случаях большинство противников падает на землю и надолго теряет способность к сопротивлению.

Однако Сименко был настоящим профессионалом и не зря командовал специальным взводом охраны! В считанные доли секунды майор понял, как глупо подставился, и мгновенно сделал единственно возможное в сложившейся ситуации, а именно-постарался изо всех сил вцепиться в меня, чтобы увлечь за собой.

Но не успел. Его пальцы, скользнув по моей руке, схватились лишь за рясу, и она разорвалась, не выдержав инерции ускорения, заданной мной майору. У меня в запасе появилось три-четыре секунды, и я не собирался терять их зря.

Выхватив заточку из-за пояса, я метнул ее в «глаз» дрогнувшего, но по-прежнему бьющего мне в лицо фонарика и, судя по крику, потрясшему своды подземелья, острие напильника угодило в начальника тюрьмы. Не думаю, чтобы ранение было опасным для его жизни, но вот вывести полковника из игры на какое-то время оно определенно могло. Так оно и получилось. Выпав из его ослабевшей руки, фонарь упал на землю. изменив направление луча и выхватив из мрака лишь фрагмент выложенной кирпичом стены, Оставалось убрать с дороги незнакомца. Рванувшись вперед, я сокрушительным ударом кулака в грудь сбил его с ног и метнулся в непроглядную тьму туннеля.

И тут позади меня грянул первый выстрел. Где-то впереди, метрах в десяти от меня, глухо ударился о камень несущий неминуемую гибель семиграммовый кусочек свинца. Я мгновенно упал на землю, постаравшись слиться с ней в одно целое. И, как выяснилось, не зря – следом за первой по той же самой траектории пролетели вторая и третья пули. Царапая пальцами грунт, я полз в сторону основного туннеля. И когда уже почти достиг его, вязкий мрак подземелья был разорван направленным мне прямо в спину лучом белого электрического света, а секунду спустя совсем рядом вошла в землю четвертая пуля.

Я резко поднялся и, сделав пять гигантских шагов, снова распластался на земле, но на сей раз уже за левым поворотом основного туннеля.

– Эй, преподобный! – услышал я из глубины прохода сипловатый голос Сименко. – Ты ошибся,