телохранителям, но те даже не шелохнулись. И только после нетерпеливого жеста самого Шульца двое накачанных парней с абсолютно непроницаемыми лицами покинули автомобиль и отошли в сторону, закурив по сигарете.

– Ты знаешь, где находится Государственный исторический архив? – с места в карьер начал Марков, едва телохранители захлопнули за собой двери.

– Знаю, – безо всякого удивления ответил Шульц. – Тебе нужна какая-то бумажка? Нет проблем! Говори, и завтра к вечеру она будет у тебя. Хочешь – копия, ну а хочешь – оригинал. Только это будет дороже.

– Даже так?! – удивился Кирилл Валерьевич. Масштабам возможностей бывшего соотечественника. – И сколько ты просишь за оригинал?

– Трудно сказать, – пожал плечами немец. – Все зависит от того, что за бумажка тебе нужна и сколько придется заплатить, чтобы ее изъяли из списка хранящихся в архиве. Некоторые документы не выкупить ни за какие деньги.

Например, материалы, связанные с бывшей разведкой ГДР «Штази», и тому подобные.

А если обычная мишура – пожалуйста. Надо просто знать, с кем договариваться, – деловито произнес Шульц, протягивая Кириллу Валерьевичу открытую пачку «Мальборо», в которой оставалось ровно две сигареты.

– Меня не интересуют государственные тайны, – усмехнулся Марков, закуривая. – У меня есть один знакомый профессор, друг покойного отца, который собирает материалы по истории православных монастырей. Он пишет книгу и намеревается издать ее где-то в Америке. Ему нужны любые документы, касающиеся этой темы. Кто-то сказал старику, что в берлинском архиве хранится письмо последнего настоятеля Спасского монастыря, что в Вологодской области...

– Ценная вещь? – прищурился Шульц, изучая реакцию финансиста. Однако тот был совершенно спокоен.

– Ничего особенного. Для тебя и для меня это письмо представляет не больше интереса, чем пустая пачка из-под сигарет. – Кирилл Валерьевич кивнул на коробочку, небрежно вращаемую Шульцем между длинных холеных пальцев. – Не веришь, поинтересуйся у любого архивариуса. Но без нее старику не закончить книгу. Архивы этого монастыря были уничтожены в советские годы. Поэтому для профессора это письмо – единственная зацепка. Он попросил меня помочь, и я не смог отказаться... В память об отце.

– Ну, если так, – надул губы Шульц. – В каком веке оно написано?

– Да в нашем, в нашем!.. В восемнадцатом или девятнадцатом году. Сразу после революции. Ну что, дружище, сможешь достать мне это письмо?

– Почему нет? – пожал плечами бывший соотечественник Маркова. – Но для начала я все-таки воспользуюсь твоим советом и поинтересуюсь о ценности сего документа у профессионала. А может, эта пустячная, как ты говоришь, бумажка является достоянием немецкого народа, что тогда, а?! – пошутил Шульц. – Давай сделаем так – позвони мне на мобильный завтра во второй половине дня. Ты когда уезжаешь?

– Улетаю, – уточнил Марков. – Послезавтра.

– Вот и отлично! Думаю, к тому времени мы внесем хоть какую-то ясность в это дело. А теперь, когда вопрос закрыт... В общем, как там наша Северная Пальмира? – с искренним ностальгическим оттенком в голосе спросил Шульц.

– Ничего, разваливается потихоньку, – усмехнулся Кирилл Валерьевич. – Но жить можно. – И добавил:

– Только осторожно...

На следующий день, вернувшись в гостиницу после очередного заседания форума и не застав в номере Анжелику – видимо, его подруга продолжала прочесывать берлинские магазины готового платья, – Марков вновь набрал номер Шульца.

– Значит, так, – деловито произнес немец. – Бумажка эта никакой реальной исторической ценности не представляет. Так что ничего страшного не случится, если она вернется обратно на родину, – резюмировал Шульц, – за... пять тысяч баксов.

– Где встречаемся? – со странным ощущением, отдаленно напоминающим страх перед неизвестностью, произнес Марков. Предчувствие, что письмо настоятеля монастыря роковым образом повлияет на его жизнь, вдруг снова напомнило о себе участившимся пульсом. Впрочем, отступать было поздно. Дело почти что сделано.

– Давай сходим в ресторан, Дипломат, посидим, отметим это дело! Да и вообще вспомним прошлое. Не возражаешь?

– Я здесь не один, – на секунду замялся Марков. – А вообще-то я «за».

Поездка, можно сказать, удалась. – Финансист вспомнил о подписанном сегодня крупном контракте по предоставлению городу на Неве долгосрочного валютного кредита «на дальнейшее развитие и расширение». Распределение этого кредита сулило приятное утяжеление кармана.

– Тогда я тоже прихвачу одну из своих немецких фрау и заеду за вами в отель часам к десяти! – прокричал, заглушая помехи, Шульц. – До встречи, дружище!..

По возвращении в Питер Марков самолично навестил профессора Рогова, и тот, как и обещал, за полтора часа расшифровал написанный настоятелем монастыря текст.

Из него следовало, что тайник, где спрятаны монастырские сокровища, находится в подземелье, о существовании которого знали только его настоятели, передававшие тайну исключительно своим преемникам. Подземелье соединяло отдельно стоящий домик настоятеля с остальными монастырскими постройками, входы в которые после того, как сокровища были спрятаны, настоятель приказал замуровать.

Подземелье имело также два ответвления-хода, один из которых вел к расположенному на уровне каменного пола колодцу. Нырнув в колодец и проплыв около пяти метров по подводному туннелю, можно было оказаться в озере, за пределами монастыря. Второй же ход заканчивался тупиком. Он-то и служил хранилищем для сокрытых от глаз «иродов» православных реликвий.

Из письма также следовало, что проникнуть в подземелье отныне возможно лишь двумя способами – по подводному туннелю и через лаз, находящийся в печи дома настоятеля. Для проникновения в него требовалось открыть обе верхние дымовые заслонки печи, одна из которых являлась запорным замком, и выдвинуть нижнюю металлическую пластину, выполняющую роль стопора. Каменная печь отъезжала в сторону, открывая вход в подземелье...

– Ну и монахи! – восхищенно воскликнул Марков, закончив чтение перевода и глядя на расплывшегося в довольной улыбке профессора. – Я, признаться, всегда думал, что подобные хитроумные изобретения существовали только в Западной Европе, в древних родовых замках, чтобы в случае осады можно было незаметно выбраться за пределы крепостных стен. Но чтобы подобные штучки существовали в России?!

– Ошибаетесь, милейший! Подземные ходы существовали во все времена и у всех народов. Россия – не исключение. Особенно много подземных ходов было вырыто во времена Ивана Грозного... Между прочим, тогда...

Марков жестом руки прервал профессора, подошел к нему и положил руку на плечо.

– Спасибо за информацию. Как только найду этот тайник, немедленно сообщу вам. А сейчас, по случаю завершения нулевого цикла наших поисков, предлагаю выпить по пятьдесят грамм хорошего греческого коньяка! – Из того же кейса Марков извлек плоскую бутылку «метаксы» и, без спроса достав из серванта два пузатых коньячных бокала, одним движением свинтил жестяную пробку и плеснул на их донышко янтарный напиток.

– За удачу нашего общего дела! – Марков поднял бокал, выжидающе глядя на профессора. Тот молча присоединился и, неопределенно кивнув седой головой, выпил коньяк, после чего поставил бокал