сборщице макулатуры с признанием автор».
Пробежав глазами автограф, девушка опешила:
- Но я… я не собираю макулатуру…
- А это что? - парень похлопал по книжке. - До свидания, Вероника, заходите еще.
Когда дверь закрылась, парень вскрыл телеграмм и присвистнул. Подошел к телефону, набрал номер:
- Георге? Это Хари. Седлай своего Пегаса. Телеграмма от стариков, цитирую: «Дом сносят на помощь отец». Как ты думаешь, кому это понадобилось сносить дом, в котором родился и вырос великий поэт-семидесятник Георге Калалб?…
В трубке послышались короткие гудки.
- Интриги, батюшка, интриги, - сказал Хари.
Хари находился в ванной комнате. Он только что побрился и теперь освежал лицо одеколоном «Саша», ища сходство между собой и парнем, изображенным на пузырьке. В дверях показался высокий худой мужчина» в очках. Он держал в руке телеграмму.
- Где же ты пропадал? Телеграмма когда принята!
- У любви, как у пташки крылья, - фальшиво пропел Хари.
- Кот мартовский.
- Сентябрь уж на дворе.
Мужчина хотел что-то добавить, но тут в дверь позвонили. Он пошел открывать. Из коридора донесся голос Вероники:
- Извините, Георге Калалб дома?
- Я Георге Калалб.
- Вы?…
Хари притворил дверь ванной и щелкнул задвижкой.
Георге стучал в дверь:
- Хари, открой! Молчание.
- Телеграмма от Федора!
- А что, Георге, ты уже читать не можешь, только писать?
- Едем в аэропорт!
- У меня тренировка.
- Открой, мне надо переодеться.
- А бить не будешь?
- Брось дурачиться, говорю! Времени нет! Дверь приоткрылась, оттуда выскользнул Хари. Георге замахнулся, чтобы съездить ему по затылку, но угодил рукой в стенку.
- Не пиши на злободневные темы, Георге, - натягивая кожанку, сказал Хари. - У тебя замедленная реакция, можешь промахнуться.
Уже на пороге он бросил:
- Я буду на трассе. Или в кустах возле нее. Георге поднял трубку, вызвал междугородную:
- Девушка, будьте.добры, Старые Чукурены, срочно. Да, в кредит.
К выходу в город потянулась цепочка авиапассажиров.
- Федя! - окликнул Георге.
Грузный лысый мужчина с чемоданом в руке и; теплой курткой под мышкой отделился от остальных и подошел к Георге. Он опустил чемодан, аккуратно, уложил на.него куртку, вытер лысину огромным клетчатым платком, сунул его в карман и шагнул к Георге. Они крепко обнялись. Георге подхватил чемодан и повел брата к стоянке.
- Так что там стряслось у стариков? - спроси. Федор.
- Дом сносят, - Георге открыл дверцу «Жигулей.
Федор с трудом втиснулся в машину:
- Знаю, что сносят. Но они же вроде как новый строят.
Георге сел за руль, включил зажигание: - Уже построили. Вот его и сносят.
- Ну и ну.
Георге вырулил машину на шоссе, ведущее в город,
- Останови, - сказал Федор, - не слышишь, как дверца дребезжит?
Георге притормозил на обочине:
- Да я уже в ней копался.
- Сделать надо, а не копаться. Дай отвертку.
Через несколько минут дверца была в порядке. Машина тронулась.
- Заедем к Хари, - сказал Георге.
- Это Харитон так себя величает?
- Говорит, в этом есть что-то английское.
- А на кой хрен ему английское?
- Ты хочешь сказать, что твои не гоняются за фирменными шмутками?
- То тряпки, а тут имя.
- А для меня, Федя, и джинсы, и майки, и сумки, и имена на западный манер, - все это вещи одного порядка. А музыка? А что они читают? Грустно, Федя, грустно…
Федор и Георге стояли в нескольких шагах от мототрассы и наблюдали, как над пригорком один за другим взлетали гоночные мотоциклы. После воздушных лайнеров они казались домашними петухами, в которых с наступлением осени проснулся инстинкт перелетных птиц.
В воздух взметнулись одновременно два мотоцикла. Приземляясь, они едва не столкнулись. Один гонщик замешкался, другой под седьмым номером рванулся вперед и исчез за кустами. Это был Хари Он соскочил с мотоцикла и бросился к братьям с истошным индейским воплем. Он весь был в черной коже, с черным от пыли лицом, только зубы сверкали в хищном оскале. Георге отпрянул в сторону, Федор растопырил руки. Хари сбил его с ног, они стали кататься по траве, Федор пыхтел, Хари визжал, а Георге стоял в сторонке, курил и посмеивался.
Когда борцы поднялись на ноги, Федор был ничуть нс чище Хари. Потом, раздевшись до пояса, они мылись у колодца. Федор фыркал, как морж, Хари смеялся и все норовил обрызгать Георге, но тот держался подальше, чтоб не замарать белоснежную рубашку.
Они тронулись в путь. Впереди ехали «Жигули», за ними следовал гоночный мотоцикл. Хари вел его почти вплотную к машине, предлагая брату увеличить скорость, но тот не поддавался на провокации. И тогда Хари стал дурачиться. Его семерка то обгоняла братьев, то пулей проносилась им навстречу. Он появлялся перед ними внезапно и так же внезапно исчезал. Федор следил за ним с улыбкой, Георге же неодобрительно качал головой. В последний раз обгоняя машину, Хари крикнул:
- Я заеду к Мирче!
Вскоре его мотоцикл превратился, в точку…
По сельскому радиовещанию выступало трио электрогитаристов: водитель Бузилэ, бульдозерист, так и не напившийся из колодца мош Диониса, и парень, который тогда лакомился в кабине второй машины арбузом в обществе красивой девушки.
- Сеня, начинай, - шепнул парню бульдозерист. Сеня откашлялся в кулак, затем объявил в микрофон!
- По просьбе колхозного диспетчера Зинаиды
Апостол исполняется песня…
…В колхозной диспетчерской сидела та самая красивая девушка и, не обращая внимания на телефонные звонки и сигнальные лампочки на пульте, слушала песню. Конечно же, это была Зинаида Апостол.
По проселочной дороге двигались «груша» - экскаватор, у которого вместо ковша на стреле покачивался металлический шар. Рядом с водителем сидел архитектор, напряженный, как перед боем, с
