Старуха отпустила ухо Ионела и стала рассматривать тапки. Затем присела на лавку, примерила их:
- А почему не подошел и прямо не сказал, мол, так и так?
- Не рассчитывал на вашу сознательность, - потирая ухо, признался мальчик.
Старуха зашнуровала тапки, встала и продемонстрировала великолепный бег на месте:
- Не рассчитывал, говоришь? Подожди здесь.
Она нырнула в калитку и вернулась с парой дамских сапожек типа «чулок»:
- Держи. Дочка прислала, а они жмут. Таких в нашем селе я больше ни у кого не видела, так что для музея сгодятся. И опинки забирай. А за тапки спасибо, в самый раз.
Ионел посмотрел на сапожки, вздохнул и вернул старухе:
- Нет, не подойдут. Они еще не стали достоянием истории.
Федор подошел к белой «Волге». Оттуда выскочил Вася. Они стали тискать друг друга.
- Здравствуй, Федя! - Здорово, Вася!
Вася похлопал Федора по лысине:
- Знаешь, почему я удрал с Чукотки? Я к буйной растительности привык, а там, видишь, даже волосы не растут.
- Зато дети растут, Вася, все трое уже выше меня. А ты все удельного князя возишь?
- Не говори! Ну а ты, Федя, не думаешь возвращаться?
- Да пока нет.
- Теперь-то есть куда.
- Да вроде бы есть… Гришка твой не угомонился еще?
- Кто его знает, сейчас у него голова иностранцами забита, Интуристы приезжают. Он тут военную тревогу поднял, чтоб лицом в грязь не ударить…
- Вась, придешь к нам на новоселье? Сегодня в шесть.
- Сегодня воскресенье? Значит, я имею право?
- Имеешь, Вася.
- Хотя, - заколебался тот, - шоферы говорят: не качай прав, а то без них останешься… Ладно, была не была, приду!
«Храм Диониса» ждал гостей. Каса маре скорее походила на банкетный зал, столы ломились под тяжестью плодов молдавской осени, представленных в сыром, жареном, вареном, тушеном, копченом и других видах.
Сельская столовая тоже была срочно переоборудована в банкетный зал. Столы ломились под тяжестью тех же плодов, разве что вид у них был менее аппетитный. Поковырявшись в тарелке, заведующий столовой печально заключил:
- Салат придется заменить.
- Как заменить? - возмутилась дородная кухарка. - Я ж его только вчера нарезала!
- Пойми, Аникуца, это же иностранцы, - видимо, не впервой втолковывал ей заведующий.
А на холме стоял празднично одетый Апостол и смотрел в бинокль на дорогу.
Рядом в «Волге» сидел празднично одетый Вася и поглядывал на часы.
По шоссе мимо рекламных щитов проносились машины и автобусы. Одни спешили к «солнечным пляжам Одессы», другие возвращались оттуда. Но вот наконец фешенебельный «Икарус» с эмблемой Интуриста свернул туда, куда на трех языках зазывала улыбающаяся запыленная парочка - к «солнечным Старым Чукуренам».
Длинноногая и толстушка собирали на дороге яблоки, когда возле них затормозил «Икарус». Из окна показалась постриженная ежиком голова мужчины. Он посмотрел наверх, пытаясь понять, откуда упали яблоки, затем обратился к старухам:
- Пшепрашам, пане, где проживает пан Дионис Калалб?
Длинноногая фыркнула:
- Тоже мне, нашли пана!… Езжайте до развилки, там спросите!
Мужчина улыбнулся:
- Дзенькуе, спасибо, мулцумеск!
В это время автобус двинулся, ныряя из ямы в яму. Мужчина стукнулся головой об оконную раму и с воплем «пся Крев!» исчез в окне.
Дипломатично улыбаясь, толстушка махала ему вслед. Длинноногая процедила:
- Этот Дионис уже с иностранцами снюхался! Хорошо, что я его вовремя раскусила…
Наконец и Апостол увидел автобус.
- Вася, микрофон! - крикнул он, по привычке протягивая руку. Затем обернулся: водителя не было. Воспользовавшись отсутствием микрофона, Апостол энергично выругался и снова приник к биноклю.
А в «храме Диониса» уже началось новоселье. Поднялся Федор:
- Предлагаю выпить за наших дорогих новоселов.
Дионис толкнул локтем жену:
- Давай, мать, сейчас самый момент. Поднялась тетушка Лизавета, прокашлялась:
- И я предлагаю за них выпить, за новоселов, за наших сынков.
Среди гостей послышалось оживление, у братьев вытянулись лица.
- Так уж у нас вышло с Дионисом, отцом вашим, что все мы исподтишка делаем, вроде как в прятки играем. Видать, правду говорят - что стар, что млад. На поминки свои столько лет копили, словно к свадьбе готовились. Дом этот, как разбойники какие-то, темной ночью подняли. А для чего мы всю эту кашу заварили? Для вас, сынки дорогие, мы его построили. Вам его и обживать. Дом славный вышел, покойному помещику Скарлату такой и в его барском сне не снился. А кто здесь за хозяина будет, сами решайте, чтоб было по-братски, по справедливости. Вы люди взрослые, и мы вам теперь не указ.
Дионис достал из кармана связку ключей и торжественно положил в центре стола:
- Теперь, сынки, они ваши.
Все стали аплодировать, кроме Федора и Георге: такой поворот событий застал их врасплох.
- Ну и ну, - протянул Федор, вытирая платком лысину.
- Молодцы, старики! - хлопнул его по плечу сидевший рядом Вася.
Георге покосился на Федора, поставил нетронутый бокал и, сам того не замечая, стал копировать брата - промокать платком свою густую шевелюру…
С холма Апостол увидел, как автобус остановился у ворот Калалбов. Из него высыпали туристы, столпились у колодца. Двое - мужчина и мальчик - вошли во двор и направились к новому дому. Апостол метнулся к машине, схватил микрофон, включил и, посчитав до трех, прислушался.
- Два, три! Два, три! - пронеслось над селом. Апостол поправил галстук и такого же цвета платок в нагрудном кармане и объявил в микрофон:
- Иностранных туристов прошу немедленно явиться в столовую! Повторяю, бывших иностранных турис…
Апостол замер, закусив губу.
- Бывших иностранных! Бывших иностранных! - прокатилось по долине.
Апостол швырнул микрофон в кабину:
- Когда надо, так не заклинит!
Он стал спускаться, вернее, скатываться с холма, повторяя:
- Спокойно, Гриша, спокойно!
Однако ноги несли его все быстрее.
В сельскую столовую он влетел, будучи, уже весь в мыле. Там все было готово для встречи гостей. Выстроившись в шеренгу, вдоль стола стояли накрахмаленные официантки во главе с заведующим. В углу на импровизированной сцене застыло трио гитаристов.
- Гитаристы, за мной! - скомандовал Апостол и побежал к выходу. Затем вернулся к столу, подцепил вилкой большую порцию салата и отправил в рот.
