для прочтения, свою «мурку». Еще доверительнее сказал:

— Стоит ли из-за пустяков разводить канитель? Нужно еще вдумчиво проверить, не поддавши ли данный гражданин, не уколовшись ли...

— Разберемся.

— Слушай... — сказал Мазур.

— Мы с вами на брудершафт не пили, — отрезал капитан. — Вам, подполковник, должно быть прекрасно известно, какое внимание в свете последних указаний следует проявлять к заявлениям граждан. Не мешайте работать, пожалуйста. Если понадобитесь, я к вам обращусь.

Он обошел Мазура, словно пустое место, и направился к Нине. Мазур пялился ему вслед в некоторой растерянности. Внутреннюю милицейскую жизнь он знал плохо, точнее, совершенно не знал — но ведь обязана там присутствовать своя кастовость? Просто обязана... Чтобы капитан из здешнего административного округа столь пренебрежительно отнесся к подполковнику МУРа... При всем незнании предмета следует сделать вывод, что это, мягко говоря, несколько нетипично. Неужели, на его несчастье, объявился вживую настоящий правильный мент, каких до сих пор только в кино удавалось лицезреть? Вот уж невезуха...

— На тротуар отойдите, пожалуйста, — потрогал его за локоть тот из новоприбывших, что был в форме.

Поскольку этот был не более чем старшим лейтенантом, Мазур с ним церемониться не стал: сунул под нос удостоверение и металлическим голосом проинформировал:

— Где нужно, там и стою. Я в ваши дела не лезу, а вы в мои носа не суйте.

Подействовало в лучшем виде: старлей поперхнулся очередной репликой, закивал и отошел. На этого, как показал эксперимент, тяжелая ксива подействовала в полной мере. Что ж ихний капитан в принципиальность играет?

Ага, ага... Старлей, получив от начальства в штатском какие-то инструкции, шустро кинулся на тротуар и, судя по его действиям, стал отлавливать понятых. Что ему удалось моментально — зеваки только рады были подвернувшейся возможности влезть в самый эпицентр...

Нина, стоявшая в окружении новоприбывших, посылала Мазуру отчаянные взгляды, но он не реагировал — ничего страшного пока что не произошло, пусть прочувствует и поволнуется...

Он жестом подозвал Атамана (уже вытеснившего прыткого журналюгу на периферию событий) и шепотом распорядился:

— Номер этого хрена запомни.

— Уже.

— Потом пробьешь все, что можно. Посмотрим, что за птичка божья...

— А что тут, собственно?

— Да откровенная хрень, которая мне очень не нравится... — сказал Мазур. — Ты пока не встревай, постой в стороночке...

А сам направился к «ауди», поскольку доблестные служители правопорядка уже принялись копаться в салоне, временами отодвигая прямо-таки висевших у них на плечах любопытных понятых. Капитан, стоявший чуть в сторонке с видом руководившего битвой фельдмаршала, покосился на вставшего вплотную Мазура неприязненно, но свару затевать не стал.

Мазур собрался было потолковать по душам с кем-нибудь еще из приехавшей группы, но после короткого размышления от этой мысли решительно отказался. Могли быстро просечь, что милиционер он липовый. Наверняка есть в поведении и прочем масса нюансов и оттенков, которые помогут настоящему спецу вмиг разоблачить подделку, — как он сам в два счета расколол бы мента, пытавшегося изображать спецназовского офицера. Так что лучше не лезть на рожон, чтобы не получилось еще какой-нибудь коллизии.

Ну вот, соизволил наконец... Патрикеич припарковал машину за милицейской «газелью», огляделся и сходу, как и подобает хорошо обученному псу, кинулся было в гущу событий. Мазур придержал его за локоть и дал краткую вводную:

— Этот козел из «мерса» заявил, будто Нинка ему пушкой грозила. Действуй, подчисть там все, что можно, и вообще...

Патрикеич деловито кивнул, моментально вклинился в собравшихся у «ауди» и, насколько Мазур мог расслышать, принялся сыпать параграфами, статьями всевозможных кодексов, а также Конституции и прочими юридическими причиндалами. Слабая попытка милиционеров его малость потеснить ни к чему не привела, и они примирились с Патрикеичем, как с неизбежным злом.

Мать твою в рифму, как выражался Александр Сергеевич Пушкин — правда, не на публике, а в частных письмах... Один из сыскарей в штатском распрямился с азартным лицом уцапавшей добычу гончей и продемонстрировал небольшой черный пистолет, который он предусмотрительно держал на весу, подцепив авторучкой за скобу. Правильный капитан, мельком оглянувшись на Мазура — словно язык показал, — величаво кивнул головой. Пистолет проворно опустили в прозрачный пакет, предварительно продемонстрировав понятым во всех возможных ракурсах. И принялись шмонать машину далее. Нина, как любой на ее месте, громко стала уверять, что впервые эту гадость видит, но Патрикеич что-то зашептал ей на ухо насчет пятьдесят первой статьи Конституции, и она покладисто замолчала.

В одном Мазур мог быть совершенно уверен: он с самого начала шмона не спускал глаз с тех, кто его производил, и дал бы руку на отсечение, что сейчас, вот только что, они ни за что не сумели бы подбросить ствол. Исключено. Они его не подбрасывали, они его и в самом деле достали из-под пассажирского сиденья. В уравнении, таким образом, моментально объявились дополнительные иксы, игреки и прочая научная хренотень...

А буквально через минутку тот же опер извлек из «бардачка» белую пластмассовую коробочку — опять-таки Мазур прекрасно видел, что и ее подбросить не могли, чтобы ее извлечь, опер предварительно выгреб оттуда кучу всякой мелочевки, и рубашка на нем была с короткими рукавами, и Мазур следил во все глаза...

Открыв коробочку со всеми предосторожностями и понюхав, а потом попробовав на язык содержимое, сыскарь что-то сообщил старшому с тем же довольным видом. Коробочка повторила судьбу пистолетика — продемонстрированная понятым, упокоилась в пластиковом пакете.

Больше, как ни шарили, не откопали ничего, что, с их точки зрения, подходило бы под категорию криминального. Впрочем, и того, что нашли, Мазур прекрасно понимал, хватало...

Патрикеич подскочил к Мазуру, зашептал:

— Задержание, ясен пень. Сейчас повезут к себе, я, конечно, буду сопровождать...

— Смотри у меня, — сказал Мазур. — Чтобы все — в лучшем виде... Я за вами поеду. — И повернулся к Атаману: — Оставайся здесь, машину отгонишь...

— Понял.

— И быстренько пробей этого хомяка, — Мазур кивнул в сторону нежданного обвинителя, державшегося поближе к милиционерам и то и дело косившегося на Мазура с неприкрытым испугом. — Все, что возможно. У нас база богатая... Лучше всего высвисти на подмогу кого-нибудь из ребят. Ситуация нестандартная, поймут, я думаю...

Атаман кивнул, вернулся к своей машине, сел и, судя по движениям, достал компьютер, положил его на колено. В век Интернета и прочих электронных чудес иначе работать попросту невозможно, особенно в столь деликатном деле, как Мазурова халтурка...

Ага, вот и финал — Нину вежливо, но непреклонно взяли за локоть и повели к машине. Она оглядывалась на Мазура с жалким и потерянным видом. Мазур стоял с каменным лицом — в конце концов, не в пытошные везут, пусть прочувствует и устыдится...

«Газель» развернулась и укатила, следом помчался на своем сверкающем «рено» трудяга Патрикеич, глядевший перед собой целеустремленно и круто, как герой боевика. Зеваки стали помаленьку разбредаться, уяснив, что ничего интересного более не предвидится. Только аварийный комиссар с хорошо скрываемой скукой занялся бумажной волокитой. Подумав, Мазур достал из «ауди» все необходимые документы и направился к нему.

Завидев его, тип из «мерса» проворно переместился подальше. Вид у него был прежний — перепуганный, виноватый, довольно жалкий. Он то и дело косился на патрульных, судя по всему, решивших