полюбить, — сказал Айвен натянуто. — Так или иначе, там будут лорд Аудитор Фортиц и его жена, Иллиан вместе с моей матерью, и Форбреттены, как и все Куделки, Галени и Марк.

— Рене Форбреттен? — глаза Доно сузились в интересе, и он обменялся взглядами с Сзабо, который в ответ незаметно кивнул. — Мне нравится разговаривать с ним. Он — ниточка к Прогрессистам.

— Не на этой неделе. — ухмыльнулся Би. — Ты не слышал, что Форбреттен раскопал в своем генеалогическом древе?

— Слышал. — отклонил это возражение лорд Доно. — У всех нас есть маленькие генетические препятствия. Думаю, было бы очаровательно сейчас сравнить наши впечатления. О, да, Айвен, ты должен привести меня. Это будет прекрасно.

Для кого? Со всем своим бетанским образованием, Майлз был почти настолько лично широко мыслящим, как это только возможно для барраярца-фора, но Айвен все же мог представить, что он придет в ужас, обнаружив лорда Доно Форратьера в списке приглашенных.

С другой стороны… ну и что? Если бы Майлз раздражался на что-то еще, это могло бы отвлечь его от этого небольшой проблемы с Формонкриевым и майором Замори. Лучший способ сбить с толку врага — умножить цели. И у Айвена не было никаких обязательств защищать лорда Доно от Майлза.

Или Майлза от лорда Доно, в этом конкретном случае. Если Доно и Би считали Айвена, простого капитана генштаба, ценным консультантом по светскому и политическому климату в столице, то сколь лучше был бы настоящий Имперский Аудитор? Если Айвен смог бы переключить интерес Доно на новый объект, он сам мог бы незаметно уползти прочь. Да.

— Да, да, хорошо. Но это последняя протекция, которую я тебе оказываю, Доно, ладно? — Айвен постарался выглядеть неумолимо.

— Благодарю, — сказал лорд Доно.

Майлз смотрел на свое отражение в длинном старинном зеркале на стене бывшей спальни его деда, а теперь его собственной комнаты, и хмурился. Его лучший коричнево-серебряный мундир дома Форкосиганов была слишком уж официален для этого званого обеда. В этом наряде он мог бы вывести Катриону в какое-нибудь подходящее общественное собрание, типа императорского дворца или Совета Графов — вот тогда ей представится возможность увидеть его во всем блеске и, как он надеялся, восхититься. С сожалением он стащил с себя начищенные ботинки и начал обратно переодеваться то, с чего начал сорок пять минут назад — в один из однотонно серых костюмов Аудитора, идеально вычищенный и отглаженный. Ладно, теперь отглаженный чуть хуже, поскольку он лежал на кровати, а поверх были брошены мундир Дома и две военных имперских формы, оставшихся от его прошлой службы.

Раздеваясь снова, он опять тревожно нахмурился. Когда-нибудь, если все пойдет хорошо, он окажется перед ней в этой самой комнате только в своей коже, вообще без всякой маскировки.

Его охватил момент панического желания надеть серо-белую форму адмирала Нейсмита, убранную в гардероб этажом выше. Нет. Айвен обязательно наорал бы на него. И что хуже, Иллиан кое-что произнес бы… сухо. И это было бы не похоже, будто он захотел представить маленького адмирала прочим гостям. Он вздохнул и заново натянул серый костюм.

Пим снова засунул голову в дверь спальни, и улыбнулся одобрительно, а возможно и облегченно. — А, вы уже готовы, милорд? Я только уберу все это снова, хорошо? — Скорость, с которой Пим забросил обратно в шкаф отвергнутые варианты одежды, уверила Майлза, что он выбрал правильно, или, по крайней мере, лучшее из возможного.

Майлз с военной точностью поправил тонкую полоску белого воротника рубашки над пиджаком. Он наклонился вперед к зеркалу, подозрительно оглядев себя на предмет седых волосков в его шевелюре, снова пригладил пару прядей, которые недавно заметил, подавил импульс выщипнуть их, и причесался снова. Хватит этого сумасшествия.

Он поспешил вниз заново проверять расстановку мест за столом в большой гостиной. На столе блестело фамильное серебро Форкосиганов, фарфор и целый лес бокалов. Скатерть была украшена по меньшей мере тремя намеренно невысокими элегантными цветочными композициями, поверх которых ему было все видно и которые, как он надеялся, доставят удовольствие Катрионе. Он провел целый час, обсуждая с Матушкой Кости и Пимом, как должным образом разместить за столом девять женщин и столько же мужчин. Катриона сидела бы по правую руку от Майлза, во главе стола, а Карин и Марк — вместе на другом его конце; это не обсуждалось. Айвена посадили бы рядом с его леди-гостьей, в середине, как только можно дальше от Катрионы и Карин, лучше было бы препятствовать его любым возможным перемещениям к другому партнеру… хотя Майлз предполагал, что Айвен будет полностью занят.

Майлз был завистливым свидетелем краткого, как падение метеора, романа Айвена с леди Донной Форратьер. Сейчас он думал, что возможно леди Донна была более милосердной, а Айвен — менее галантным, чем это тогда ему показалось с высоты своих двадцати лет, но Айвену безусловно, необыкновенно повезло. Леди Алис, тогда все еще полная планами женить своего сына на подходящем форовском бутончике, повела себя слишком сурово по отношению ко всему этому; но, после многих лет неудач в подборе для него пары, она могла бы теперь отнестись к леди Донне много лучше. В конце концов, с появлением маточного репликатора и связанной с ним галактической биотехнологии, сорокалетний возраст совсем не препятствовал женщине в ее репродуктивных планах. И шестьдесят или даже восемьдесят с хвостиком лет — тоже… Майлз подумал, набрался ли уже Айвен храбрости спросить леди Элис и Иллиана, не собираются ли они подарить ему сводного братика, или такая возможность пока не посетила его голову. Майлз решил, что стоит подсказать это своему кузену в какой-нибудь подходящий момент — желательно, когда тот будет сидеть с набитым ртом.

Но не нынче вечером. Сегодня вечером все было должно быть совершенно.

Марк забрел в столовую, тоже хмурясь. Он также чист и отглажен, и одет в хорошо сшитый многослойный костюм, черном на черном с черной отделкой. Это придавало его невысокой объемистости удивительно авторитетный вид. Он прошел вдоль стола, читая таблички возле мест, пока не дошел до предназначенных им с Карин стульев.

— Ничего даже не трогай , — твердо сказал ему Майлз.

— Но если я просто поменяю местами Дува с Делией и графа с графиней Форбреттен, то Дув будет как можно дальше от меня, — оправдывался Марк. — Я думаю, он сам так предпочтет. Я имею в виду, ведь он все равно сидит рядом с Делией…

— Нет. Я хочу посадить Рене рядом с леди Элис. Это знак внимания. Он политик. Или, черт возьми, должен им быть. — Майлз покачал головой. — Если у тебя с Карин серьезно, то, знаешь, вам с Дувом придется иметь дело друг с другом. Он станет скоро одним из их семьи.

— Я не могу удержаться от мысли, что его чувства по отношению ко мне… смешанные.

— Ну, ты спас ему жизнь. — Среди всего прочего. — Ты виделся с ним после своего возвращения с Беты?

— Один раз, где-то полминуты, когда я высаживал Карин возле дома, а он как раз пришел вместе с Делией.

— И что он сказал?

— Сказал Привет, Марк.

— Это звучит довольно недвусмысленно.

— У него был такой тон. Такая смертельно ровная штука, знаешь?

— Ну, да, вряд ли можно сделать из этого какие-нибудь выводы.

— И я точно так же думаю.

Майлз слегка усмехнулся. И насколько же серьезно было отношение Марка к Карин? Его интерес к ней был словно навязчивая идея, и ощущение сексуальной неудовлетворенности, которое они оба излучали, было словно горячий воздух, который поднимается над тротуаром в разгаре лета. Кто знал, что произошло между ними на Колонии Бета? Разве что моя мать. У графини Форкосиган осведомители были