Алиса неопределенно улыбнулась. Быть светской львицей не казалось ей предметом гордости, но ее, как всякую американскую девчонку, с первого класса школы учили, как вести себя с посторонним человеком, которого ты видишь первый и последний раз в жизни, даже если ты с ним в чем-то не согласен.

— Я весь вечер любуюсь на ваш жемчуг, — продолжала Ульяна. — Ведь это и есть такая штука, которая называется жемчужный конструктор?

— Возможно, — пожала плечами Алиса. — Мне только сегодня его подарили, я не успела спросить, как он называется.

После завтрака она, поколебавшись, все же зашла в кабинет Пола. Принимать от него в подарок драгоценности она, правда, не собиралась, но почему бы не надеть их сегодня? Это сильно сэкономит время и силы — Алиса терпеть не могла бродить по магазинам. К тому же Полу будет приятно прийти на прием с женщиной в таких драгоценностях, которые считает подходящими он сам.

Гарнитур из коньячных бриллиантов привлекал внимание только необычным цветом камней, оправа же для них была сделана как-то стандартно, словно на заводе; да, может, так оно и было. А вот жемчуг производил сильное впечатление.

Это была длинная, метра два, нить, разделенная несколькими замочками. Каждый замочек был украшен бриллиантом и являл собою то, что называют фермуаром. Алиса узнала это название от преподавательницы по танцу в «Манхэттен-арт» — миссис фон Дидерикс происходила из аристократической немецкой фамилии и знала толк в соответствующих аристократизму атрибутах.

Благодаря нескольким фермуарам жемчужную нить можно было разделить на отдельные украшения — бусы, браслеты, пояс. Алиса именно это и сделала.

По логике вещей, такая нить вполне могла называться жемчужным конструктором.

— Его, кажется, Тиффани делает, — подтвердила свою мысль Ульяна. — Я в каталоге видела, надо будет купить. Хотя нет, здесь же бриллиантики на застежках, значит, нельзя покупать.

— Почему? — удивилась Алиса.

Бриллианты для себя самой не покупают, примета плохая, — объяснила она. — Можно только в наследство получить или в подарок принять. Так что не волнуйтесь, вам этот конструктор по всем правилам достался. А у послихи вы что-нибудь уже купили?

Супруга посла устроила не только выставку, но и благотворительную распродажу собственноручно сделанной бижутерии. Алиса, конечно, купила бусы — большие, выдутые из стекла, они напоминали мыльные пузыри и выглядели необычно. Впрочем, если бы они выглядели и обычно, на благотворительном вечере их все равно следовало бы купить.

Ульяна оказалась на редкость говорлива. Несмотря на то что каждую минуту Алиса получала от нее какие-нибудь полезные сведения, уже через пять минут общения она почувствовала, что у нее слегка кружится голова. Как от созерцания узора на стенах Полиевктова дома.

— Полик! — вдруг воскликнула Ульяна. — А я думаю, что это тебя не видно, неужели пропустил мероприятие? Вострецова видел? Он, говорят, не сегодня-завтра первым вице-премьером будет. И зачем, ты скажи, я с ним рассталась? Будто не могла еще годик подождать!

— Видел, Уленька, видел, — благодушно улыбаясь, кивнул Пол и одновременно ловко чмокнул Ульяну в подставленную щеку. — Я всех видел. Ты уже познакомилась с Алисой?

— Конечно. — Когда Ульяна кивала, вся ее длинная костлявая спина двигалась в такт движениям длинной же шеи. — Так Алиса, значит, теперь украшает твой быт и тешит твое самолюбие?

— Уля, Уля! — возмутился Пол. — Что за терминология?

Но по тому, как он подтверждающе взял Алису под руку, а главное, по выражению, которое выплеснулось у него из глаз и промелькнуло по лицу, она поняла, что возмущение это притворно. Его лицо было отмечено этим выражением секунды три, не больше, но этого было достаточно.

Это были три секунды полного, ничем не прикрытого довольства — собой, своим бытом и вообще тем, как повернулась к нему жизнь.

Алисе показалось, будто его мягкая рука обожгла ее голый локоть. Хотя этого, конечно, не могло быть.

— Брось, Полик, — терминология! Ты что, экзамен принимаешь? Кстати! — вдруг вспомнила Ульяна. — Почем у вас теперь экзамены? Вступительные, конечно.

Лицо Пола сразу сделалось непроницаемым.

— У нас вся информация вывешена на сайте, — сказал он. — В том числе и расценки на коммерческое обучение.

— Да ладно! — хмыкнула Ульяна. — Я тебя не про те расценки спрашиваю. Понимаешь, у моей Илонки сын вроде бы поступать согласился. А у нее сейчас как раз мужчинка приличный. На пять лет, что ребенку учиться, он вряд ли задержится, а вот одноразовое вливание, чтобы мальчик на бюджетное поступил, это Илонка из него, пожалуй, выудит. Ну, Полик, ну войди в положение одинокой женщины! Неизвестно же, что с ней через год будет. Может, на хлеб не останется, не то что на твой университет.

— Давай как-нибудь отдельно это обсудим, — торопливо проговорил Пол. — Что у тебя за манера решать серьезные вопросы в непринужденной обстановке?

— А в какой еще обстановке их решать? — засмеялась Ульяна. — Как живу, так и решаю.

Весь этот разговор в непринужденной обстановке Алиса слышала уже вполуха. Ее словно водой холодной окатили. Или нет — она словно из-под воды вынырнула, именно такое было у нее ощущение. Как у человека, который, вынырнув из воды, в первое мгновение видит мир вокруг каким-то новым и точным взглядом.

«Оказывается, все так просто! — подумала она. — А я-то голову ломала, зачем ему нужна…»

Но, едва так подумав, она вспомнила, что ломала голову над этим вопросом всего один день своей жизни в доме Пола. А потом, не найдя на этот вопрос ответа, решила, что не нужна ему ни за чем. То есть что ему просто нравится ее общество. Нравятся полуночные разговоры про Россию и Америку, которые напоминают разглядывание детской картинки «Найди шесть отличий», нравятся безупречные завтраки и совместное возвращение домой после очередной приятной вечеринки…

А что еще она должна была решить, если мужчина не делает никаких поползновений к сексу, то есть не выстраивает отношения с нею по стандартной схеме отношений между мужчиной и женщиной, но при этом утверждает, что он не гей?

Пол сказал ей об этом, потому что к слову пришлось: в поисках различий между Россией и Америкой они заговорили об отношении к сексуальным меньшинствам, и он заметил, что не может об этом судить, потому что к таковым не относится.

«Я глупо запуталась! — с отчаянием подумала Алиса. — У меня голова трещит, я ничего не понимаю… Дурацкая страна!»

Но, несмотря на отчаяние, она продолжала улыбаться и делать вид, что принимает участие в разговоре Ульяны и Пола, а потом и в общем разговоре — к ним подошла молодая супружеская пара, это оказались его бывшие студенты…

Ее учили вести себя так, как требуют обстоятельства, всякого нормального человека этому учили, и то, что за год в России она привыкла вести себя так, как диктуют чувства, следовало считать ошибкой, заблуждением и даже наваждением.

— У тебя голова не болит? — заботливо поинтересовался Пол. — Ты побледнела. Если хочешь, мы уже можем уйти.

— Что значит «уже»? — переспросила Алиса. — Ты уже решил все необходимые вопросы в непринужденной обстановке?

Он окинул ее настороженным взглядом и сказал:

— Лучше будет, если мы поговорим об этом дома.

«Мне все равно надо забрать свои вещи, — подумала Алиса. — И вернуть этот жемчужный конструктор. Не здесь же его с себя снимать!»

— Мы можем ехать, — кивнула она.

Алиса вошла в этот дом как в первый раз.

И уже через минуту поняла, с чем связано это ощущение: как и в первый раз, сейчас она не обратила внимания на волнообразность здешнего пространства. Голова от него не кружилась. Мир твердо