отшвырнув свою палицу, бросился в лес, охотники ринулись следом, и через секунду поляна опустела. Ивар слышал только затихающий треск кустарника, журчанье горной речки и далекие крики загонщиков, еще не знавших, чем закончилась охота. Какой-то зверь промелькнул среди стволов и скрылся в подлеске с утробным хрюканьем — то ли кабан, то ли иная тварь, похожая на дикую свинью. Всколыхнулись и застыли ветки, топот животного затих, и вновь наступила тишина. Солнечный свет, щедро струившийся в ущелье, озарял разбросанные копья и дубины и тушу мертвого оленя. По его шее тоненькой струйкой стекала кровь.

Тревельян, все еще в облике гиганта-тазинто, терпеливо ждал. Но ожидание было недолгим: вскоре УБР возник над деревьями будто небольшой серебряный парашют, тащивший пленного парашютиста. Дикарь свисал в щупальцах робота безжизненным мешком, и Тревельяну показалось, что он лишился чувств. Экземпляр был крупный, ростом под два метра и весом не меньше центнера. Ветер шевелил сальные лохмы пленника и длинную шерсть на плечах и спине; когда командор приблизился, в нос шибануло застарелой вонью. Тазинто, в отличие от терре, не были поборниками гигиены.

— Ты его, случаем, не придушил, дед? — полюбопытствовал Ивар.

— Слегка. Только в интересах транспортировки. Шустрый хмырь! Бился, как заяц в капкане. Ну, я его чуть-чуть... — Командор небрежно помахал свободным манипулятором.

— Чуть-чуть — это сколько?

— Оклемается, не тревожься. У него медицинский имплант.

В самом деле, подумал Тревельян и, повернувшись, зашагал к капсуле. Она зависла над голубыми мхами у невысокого утеса; фроллы и местные сосны с длинными мягкими иглами окружали скалу и аппарат, в разрывах крон виднелось бирюзовое небо, и плыли в нем розовые облака. Дождь, пролившийся в низине, в горы не Добрался, и воздух тут был суховатым и свежим.

Опустив свою добычу на моховой ковер, робот замер рядом с ней на страже. Веки пленника дрогнули. Тревельян разглядывал его лицо, почти точную копию собственной физиономии: узкий лоб, выступающие надбровные дуги, широкие скулы, огромные челюсти.

Тело тоже казалось шедевром биопластики — мощные мышцы торса и конечностей были заметны даже под шерстью. Кто бы ни выполнил эту работу, он был настоящим мастером.

Тазинто открыл глаза. Бессмысленный взгляд, отметил Ивар и произнес на языке кни'лина:

— Назови свое имя, клан и статус.

Пленник словно бы не понял, помотал лохматой башкой, искоса взглянул на робота, на летательный аппарат и уставился в землю.

— Имя, червяк! — велел Тревельян, перейдя на скудное наречие тазинто.

— Длинное Копье, — пробормотал дикарь. Его челюсти ворочались медленно, будто он пережевывал глиняный ком. — Тебя прислать Раздающий Дары? Он сделать Длинное Копье лучший охотник? Я рад.

— Сейчас я тебя еще больше обрадую, — сказал Тревельян, вернувшись к цивилизованной речи. — Мой робот снабжен особыми датчиками, распознающими импланты. У тебя их три. Любопытно, где ты их раздобыл?

В ответ — молчание.

— Я не стану тебя убивать, но если не разговоришься, проведу ментоскопирование. У робота есть все нужные устройства.

— Есть! — рявкнул командор и протянул манипуляторы к голове пленника. Вздрогнув, тот отстранился.

— Не надо. Если желаешь, побеседуем. Это мало что изменит.

Теперь он говорил на языке кни'лина, слегка отличном от наречий похарас и ни. Сказанное будто сыграло роль катализатора: его лицо сделалось другим, контуры скул, лба, ноздрей и щек обозначились более четко, губы поджались, и глаза уже не выглядели пустыми — в них билась ненависть. Под грубыми чертами дикаря, что были только маской, проступала истинная сущность, всплывая из глубин разума, из памяти, хранившей тайное и скрытое, то, чего не могли стереть все чудеса биопластики. Опасный человек, решил Тревельян, и, вероятно, эта мысль передалась командору — УБР придвинулся к лжедикарю и обвил его плечи щупальцами.

— Убери его! — прошипел пленник.

— Имя, клан и статус!

— Л'таш Кинр Тегира, эмиссар клана валлс на Сайкате! Можешь называть меня Тегира. А ты...

Тревельян отключил создававшее иллюзию устройство. Глаза Тегиры, и без того крохотные, сузились, превратившись в две темные щелки. Он передернулся.

— Землянин... так я и подумал, увидев робота и услыхав твой голос... землянин со станции... мне про тебя сообщили... Волосатый!

— Ну, кто из нас волосатый, это еще вопрос, — заметил Тревельян, покосившись на мохнатую грудь пленника. — Сообщение со станции прислала Глубина?

— Да.

— О том, что она валлс, я уже знаю. Еще мне известно, что ваш клан — клан убийц, и ты, Тегира, тоже убийца. Ты уничтожил Джеба Ро, а Глубина — Зенда Уна и Найю Акра... Зачем? Вы что-то имеете против похарас?

Тегира усмехнулся. Выглядело это устрашающе: раскрылась пасть, блеснули огромные зубы, обнажились внушительные клыки.

— Похарас или ни — без разницы, клянусь Йезданом! Мы убивали тех и других, и будем убивать их, пока существует наш клан! Не хочу оправдываться перед тобой, землянин, но нас вынудили... вынудили к террору. — Вдруг он перешел на искаженную земную лингву. — Да, нас вынудить! Те кланы, которые главный у кни'лина, и вы, подонки-мшаки! Да упасть на вас наша кровь! Вечно вдыхать вам прах своих погребальных кувшинов! Предатели, волосатая мразь!

Тревельян окаменел. Эта внезапная вспышка ярости казалась ему необъяснимой и совершенно иррациональной — до появления на станции он ничего не знал о валлс. Тем более, о каких-то давних счетах с землянами.

— Ты не ошибаешься? — тихо произнес он. — Я знаю о межклановой борьбе у кни'лина... так, очень немногое, не информация, а ее отголоски... Но мы-то тут при чем? Мы, земляне?

— Вы!.. Гы, гы, гы!.. — Тегира ревел, как настоящий дикарь. — Не знаешь, что было во время войны? Никогда не слышал, как ваша разведка купила валлс, клан непокорных? Нам обещали помощь, а когда мы поднялись с оружием в руках, нас предали! Договорились с ни, бросив нас на растерзание! Что осталось от клана валлс? Сотая часть, тысячи из миллионов! Ты об этом не знаешь, землянин? Не знаешь? Гы, гы!.. — Его лицо потемнело от прилива крови, пальцы скрючились, лязгнули клыки. — И чтобы это не повторилось, я сижу здесь... сижу в мерзкой волосатой шкуре, дышу вонью, жру мерзкую плоть и убиваю!

Он попытался приподняться, но манипулятор УБРа опять сдавил ему плечо. Глубоко вдохнув воздух, Тегира сложил на коленях огромные лапы, выдохнул с хрипом и вроде бы успокоился.

— Давние дела, — промолвил Тревельян. — Не скажу, что очень древние, но старинные наверняка. Триста лет прошло, пора бы и забыть, кто кого предал и почему, если и было какое-то предательство... В чем лично я не уверен.

— Вот разница между нами и вами! — оскалился Тегира. — У вас слишком короткая память! Вы забываете, а мы помним и мстим.

— Йездан сказал: память о случившемся стирает время.

— И еще сказал: клинок существует, чтобы поддерживать в мире справедливость.

— И еще сказал: мы способны на гораздо большее, чем думаем. Мы способны прощать.

— И еще сказал: зверь всегда рядом с вами.

— Ладно, не будем устраивать религиозных споров, а вернемся к нашим орехам, — вздохнув, предложил Тревельян. — Если я правильно понимаю, Глубина сообщила тебе, что координатор с тремя достойными отправился в наземный лагерь. Потом ты увидел меня, когда я появился в вашем стойбище... Кстати, не ты ли первым бросил в меня камень? Тегира показал клыки в ухмылке.