биоизлучателя, способного уничтожить разум на планете или двинуть цивилизацию вперед семимильными шагами. Кроме площадок и трех десятков дверей, в коридорах стояли пищевые раздаточные автоматы и было четыре лифта, ведущих на нижний уровень.

Тревельян отправился к дальней, земной площадке, размышляя на ходу, есть ли какой-то намек в изваяниях, украшавших места отдыха. Намек, возможно, был, поскольку станцию строили уроженцы Кхайры и Йездана. Земляне, волосатые мясоеды, прочно ассоциировались для них с тазинто, тогда как терре, хоть и покрытые шерстью, все-таки были вегетарианцами, и, следовательно, существами более чистыми, достойными и близкими кни'лина. Эта идея наверняка превалировала у ни, что отразилось в планах Первого Лезвия; похарас, не столь агрессивные и более хитроумные, придумали бы что-нибудь поизящнее, дабы потешаться над земными коллегами втихомолку.

Ивар миновал кабинеты антропологии и палеонтологии, закрытые мертвые двери которых напомнили ему о смерти Лезвия и Джеба Ро. Дверь в лаборатории ботаника была активирована, но светилась чуть-чуть — значит, помещение пустовало. Естественно, подумал он; все на похоронной службе, готовят прах для погребальных кувшинов. Следующая дверь, окрашенная нежно-зеленым, вела в ксенологический отдел, где находился его кабинет, который он даже не начал обживать — лабиринт пустых переходов и комнат, где царила давящая тишина, навевал тоску. За отделом ксенологии, полностью предназначенном для землян, располагался генетический комплекс, место работы Иутина, Ифты Кии и Второй Глубины — кабинеты, пять лабораторий, забитых аналитическим оборудованием, и медицинский блок с автодиагностом, киберхирургами и криогенными камерами. Тревельян вошел, прислушался — было тихо — и отыскал рабочий отсек Иутина. Большая, овальной формы комната походила на покинутый им кабинет Зенда Уна, но казалась меньше — ее загромождали приборы, контейнеры с пробами, установки для биохимических анализов, пульты и экраны. Обнаружив терминал связи со станцией, Ивар уселся перед ним на подушку и задумался.

Если бы не история со Второй Глубиной, он мог бы поверить версии Иутина. Курс, тварь с Toy, отлично подходил на роль убийцы; его мотивации были понятны, а странности объяснялись тем, что его сущность отличалась от человеческой. Вероятно, он не являлся гуманоидом — то есть не был в полной мере человеком, хотя определить его природу Тревельян пока не мог. Какой-то монстр из пробирки? Не исключается, если вспомнить о метаболизме Курса, так не похожем на обмен веществ кни'лина! Видимо, это проверил Иутин, подсунув ему спиртное вместо тинтахского вина...

Итак, искусственная тварь? Но эта идея была не слишком хорошим объяснением. Не так уж существенно происхождение плоти, мышц и костей, крови и внутренних органов — все это можно клонировать или произвести из биозаменителей, кремнеорганики и молекулярных чипов, создав андроида, внешне подобного кни'лина. Мозг и разум — вот главнейшие компоненты! Что сокрыто в теле Курса — искусственный интеллект высшего уровня или мозг живого человека? Только решение этой дилеммы могло прояснить ситуацию. Казалось, его способность убивать исключает первый вариант, но теперь Ивар не был в этом уверен — ведь Иутин обмолвился, что тварями с Toy занимаются специалисты, и что это секретная тематика. В техногенной сфере кни'лина не отставали от землян и могли наворотить такое!..

Если вернуться к версии Иутина, подумалось ему, то основное ее достоинство — цельность: четыре трупа — один убийца, последовательная цепь событий и ясные мотивы преступления. Но интуиция подсказывала, что это слишком просто — тем более, что Курс не похищал клинок и не метал его в лингвиста. Тревельяну казалось, что в случившемся на станции и на Сайкате замешаны разные лица, и у каждого есть свой мотив, свой повод убрать того или иного члена экспедиции и своя цель, совсем не похожая на цели соперников. Как груда кристаллокниг, где есть любовные романы, детские сказки, научные труды и черт-те что еще... Но в этой, на первый взгляд бессмысленной подборке могла таиться своя логика или, скорее, нечто общее — скажем, то, что все книги принадлежат одному человеку или хранятся в одной коробке.

Вошел Иутин, и размышления Ивара прервались. Очевидно, третий генетик успел побывать у себя и переодеться — на нем красовались не домашняя хламида и не ритуальный передник, а рабочее сайтени дневного цвета. Его обнаженные руки были перевиты жилами, кожа под челюстью слегка отвисала, и Тревельян подумал, что Иутину, должно быть, немало лет. Эту мысль догнала другая: возможно, его состарили не годы, а испытания и унижения.

— Прах Лезвия и Зенда Уна уже в погребальных кувшинах, — произнес генетик, садясь напротив Тревельяна. — Мы проводили их согласно обычаю, пролив по капле крови — и религиозные похарас, и ни, отрицающие божественность Йездана. Но, как он сказал, религия — лишь платье истинной веры.

Обсуждать такие темы казалось Тревельяну несвоевременным. Он прочистил горло и буркнул:

— Ты мне помог, Иутин. Почему? Ты ведь знаешь, что Курс не похищал ножа и не имеет отношения к убийству Ока Хорады.

— Разумеется. Конечно. Курс убил Джеба Ро и, вероятно, Первого Лезвия и слугу, а с Зендом Уна расправилась Вторая Глубина, с которой ты, с присущей землянам беспечностью, провел ночь. Мне пришлось солгать. Ложь во спасение — так, помнится, вы называете это?

— Не надо упрекать меня в беспечности. Лучше ответь на мой вопрос: почему?

Кожа на черепе генетика пошла морщинами. Он почесал темя, задумался на секунду и молвил:

— События еще не завершились, и ты будешь нужен, Ивар Тревельян, нужен нам всем. Цена утреннего Дома высока! Если тебя изолировать, это нас ослабит, а тварь с Toy может сделаться проблемой.

— Мы о подобных существах ничего не знали.

— Вы многого о нас не знали и не знаете. Или, возможно, знают те, кому положено следить за нашей расой, не ксенологи из Фонда, а люди из другого ведомства.

Ивар молча кивнул. Службы Звездного Флота имели больше информации о расах с высоким индексом ТР, чем Фонд, который занимался архаичными культурами.

— Так что же он такое, этот Курс? — спросил он после паузы. — И при чем тут ваша колония Toy?

Иутин усмехнулся.

— Надеюсь, меня не обвинят в предательстве, ибо я могу поведать только слухи, а истины не знаю сам. Но на всякий случай... Станция! Ты сотрешь эту беседу! — Дождавшись подтверждения, он продолжил: — Говорят, что найден способ пересадки человеческого мозга и сращивания его с силикатной плотью, что имитирует тело во всех подробностях. Такие существа очень сильны и обладают высокой способностью к регенерации. Мало едят, но много пьют — для поддержания энергетического баланса им годится любая жидкость. И никаких потерь интеллекта...

— Прекрасные солдаты, я полагаю. Лучше боевых роботов.

— Возможно. Правители ни всегда мечтали взять реванш. Земляне для них все равно что тазинто. Уничтожить этих волосатых дикарей или вернуть в животное состояние — это как бы месть Земле... маленькая, но все же месть. Ты, должно быть, это почувствовал.

— Да. — Тревельян обменялся с командором ментальным импульсом, убедившись, что тот записывает разговор. Затем спросил: — Что еще говорят?

— Что мозг для пересадки можно клонировать или изъять у мертвеца в первые мгновения после гибели. Последнее предпочтительней, так как сохраняются память, знания и опыт, но есть какие-то проблемы... какие, я не знаю. Кажется, не всякий мозг подходит, и таких существ не очень много. — Иутин сделал паузу и снова улыбнулся. — Думаю, вашим... гмм... наблюдателям это известно, и потому Земля не беспокоится. Как сказано у Сероокого, десять сильных не победят миллионы слабых.

— Это все?

— Почти. Остальное касается Toy. Очень отдаленный мир на самой окраине нашего сектора... Льды, снега, промерзшая земля, холодный океан... Принадлежит клану ни, и они делают там что хотят.

— Ладно, — сказал Тревельян, — с этим мы разобрались. Значит, в пассиве у нас четыре трупа, а в активе — киборг-убийца с поврежденным мозгом, которого ваш научный отдел включил в экспедицию. Там хоть представляют, кто он такой?