половиной часам. — Он лежал неподвижно, затем поднялся, вышел в коридор и исчез из поля зрения камер верхнего яруса.

— Он знает, где установлены видеодатчики, и обходит их, — сказал Вечерний.

— Он полностью восстановился, — добавила Вторая Глубина. — Его не уничтожить ментальным импульсом.

— Не уничтожить, но можно повредить, — возразила Найя Акра.

— Ты хочешь сказать, что этот глупец Зенд Уна нарушил стабильность его разума?

— В некоторой степени, — подтвердила жрица-психолог. — Палустар — мощное средство... разрыв нейронных связей неизбежен. Вопрос в том, столько их уничтожено и в каких отделах мозга.

— Этого еще не хватало! — Четвертый Вечерний ссутулился, сразу став меньше ростом.

— Я же говорю, Зенд Уна — глупец!

— А что еще он мог сделать? — вступил в дискуссию Третий Пилот.

«Похоже, в нашем крысятнике переполох, — беззвучно резюмировал командор. — Малыш, ты понимаешь, что происходит?»

«Не очень, дед. Вероятно, этот Курс — не человек... не совсем человек... И они его боятся».

«Робот?»

«Исключено. Такой уровень интеллекта не позволяет убивать».

Найя Акра убрала парализатор, спрятав его в рукаве.

— Во имя Йездана, хватит пустой болтовни! Пусть станция поищет Курса и доложит, когда удастся его найти, а мы займемся неотложными делами. Сначала — долг перед мертвыми, затем — сообщение по дальней связи... — Она повернулась к Тревельяну: — Тебе, мшак, не обязательно присутствовать на погребальной церемонии — я даже уверена, что ты там лишний. И подозрений с тебя я не снимаю.

— Мне нужен доступ к дальней связи, — произнес Тревельян.

— В этом мы не можем ему отказать, — кивнул Вечерний. — Его право. Мы и земляне владеем станцией совместно.

После недолгих колебаний жрица согласилась.

— Хорошо, ты можешь появиться в централи и отправить свое сообщение. Но сначала я с ним ознакомлюсь.

— Ты умеешь читать земную лингву?

— Мозг переведет, — небрежно бросила жрица и направилась к выходу. За ней потянулись остальные. Иутин опять шел последним и опять, проходя мимо Тревельяна, шепнул:

— Иди в мою лабораторию. Я буду там, когда закончится обряд.

Комната опустела, сделавшись сразу слишком большой для скромного кабинета лингвиста. В отличие от жилых отсеков, здесь имелась только одна арка, отделявшая закуток с удобствами. Тревельян направился туда, включил сканер в наголовном обруче, проверил стены, пол, потолок и днище пустого круглого бассейна. Затем повторил эту операцию в лаборатории, но без успеха — тайников тут явно не было. Убедившись в этом, он принялся за коробки и книги в стенных нишах.

«Что ты ищешь?» — спросил призрачный Советник.

«Гипноглиф и ментальный излучатель, тот, что они называют палустаром. Обе эти штучки Зенд Уна взял с собой, но я их не нахожу».

«Он мог оставить их в своем жилом отсеке».

«Нет. Излучатель он наверняка держал под рукой. Для него это не просто оружие — символ статуса и власти... Уверен, палустар был при нем, а где палустар, там и гипноглиф».

«К чему они тебе?»

«Гипноглиф слишком опасная вещь, чтобы оставлять его в чужих руках. А палустар... Неплохое оружие, если придется встретить Курса. В коже я с ним не справлюсь».

«Есть другое средство», — напомнил дед.

Было средство, было, но на самый крайний случай, и прибегать к нему до срока Тревельян не хотел. Обшарив ниши, он остановился в центре комнаты, у голопроектора и терминала. Очевидно, кни'лина не пользовались личными компьютерами, работая напрямую с Мозгом — во всяком случае, ни в одной лаборатории он не видел подобных вспомогательных устройств. Команды подавались голосом и жестами, контактных шлемов Ивар тоже не заметил, что было вполне понятным — для ментальной связи нужны изрядное мастерство и кое-какие таланты. Впрочем, у Второй Глубины шлем наверняка имелся, как и опыт обращения с ним — стереть данные в памяти станции удалось бы только в режиме прямого мысленного контакта.

Подумав об этом, он ощутил нехорошее предчувствие, опустился на подушку перед терминалом и вызвал информационный массив, где хранились материалы экспедиции и где, запечатанный двойным паролем, лежал еще не просмотренный отчет первого генетика. Связавшись с компьютером в своем отсеке, Тревельян переслал нужные коды, и устье порта раскрылось перед ним. Увы! Секретов он не обнаружил, как не нашел гипноглифа и палустара: за раскрытыми вратами царила пустота. Ничего! Там не было ровным счетом ничего!

— Станция! — позвал он.

— Слушаю, ньюри Тревельян.

— Где сведения о работах Второй Глубины?

— Она переписала информацию на кристалл и стерла исходные массивы.

— Когда?

— В четыре восемнадцать ночи. Хотите знать время с точностью до секунд?

«Опередила!» — подумал Тревельян и чертыхнулся.

— Нет, жестянка. Этого достаточно. «Выходит, она ушла часа в четыре, когда ты дрых без задних ног, — заметил командор. — Прихватила твой ножик, отправилась к себе, внесла изменения в память, а заодно изъяла свои данные. Потом явилась на дежурство к дверям лингвиста... Словом, объегорила тебя, придурок! Не помню таких лопоухих ослов в моем потомстве! Владыкой Пустоты клянусь, не помню!»

Тревельян скривился и нехотя кивнул головой. Упреки деда были справедливы — ни гипноглифа, ни палустара, ни загадочных отчетов! Плюс четверо покойников, и подозрение — на нем! Если бы не Иутин, все бы вышло плохо, недостойно и нелепо — в лучшем случае, кончилось бы дракой и бегством, а в худшем валялся бы он сейчас парализованным в этом отсеке и с грустью смотрел в потолок.

Представив такое позорище, Тревельян вздрогнул и произнес вслух:

— Ты бы, дед, не ругался, а что-нибудь посоветовал. Твоя все-таки служба!

«Власть бери над плешаками, паренек!» — рявкнул командор.

— Это как же?

«Рецепт простой: жрицу, рыбу сушеную, мордой о стену и, пока не очухалась, вколоть ей сонного зелья либо заморозить. Ведьму, что тебя нажгла, выбросить в наружный люк, Иуде учинить допрос с пристрастием — что-то он знает, подлец! Курс... Ну, этого придурка я помогу изловить, а с остальными плешаками хлопот не будет. Остальные вроде поспокойнее».

— Совет солдата, а не политика, — сказал Тревельян, покидая лабораторию лингвиста.

«Я и есть солдат», — раздалось в ответ.

Внутренний коридор, в котором очутился Ивар, имел дугообразную форму, полукольцом охватывая парк. С его наружной стороны, то есть обращенной к краю дисковидного сателлита, находились лаборатории, кабинеты и исследовательские комплексы, часть которых пустовала в ожидании земных специалистов. Другая сторона граничила с парком, и там тянулась метров на двести непрозрачная стена первого лунного цвета, смыкавшаяся на концах дуги с двумя хрустальными переборками из акрадейта, что позволяли любоваться полем золотистых трав, скалами и маячившим за ними лесом. В местах, где желтоватый пластик граничил с хрусталем, находились площадки для отдыха, соединенные еще одним коридором-хордой. Площадка, ближайшая к лингвистической лаборатории, была оформлена в стиле кни'лина; тут, в зоне невесомости, парили подушки, журчал фонтан, и вокруг него стояли фигурки терре — не голограмма, а самые настоящие каменные изваяния. Другая площадка отличалась земным дизайном: кресла, похожие на шезлонги, в центре — сайкатская сосна, невысокая, но с толстенным стволом, у которого вздымали копья и дубины трое бронзовых тазинто. В пространстве между коридором-дугой и коридором-хордой располагались зал собраний, центр управления и запечатанная камера настройки