Йездан, сказавший, что жизнь — смех полоумного в пустоте!

Первый Курс медленно поднялся. Поза его была расслабленной, и казалось, что он ничем не угрожает лингвисту. Его серые глаза застыли и потускнели, сделавшись парой оловянных пуговиц.

— Ты оскорбил меня, Зенд Уна.

— Подобного тебе нельзя оскорбить. Ты...

Курс прыгнул — странно прыгнул, не присев, не согнув ног, а оттолкнувшись ступнями от пола, как прыгают в невесомости. Его подушка была неподалеку от Ивара, а чтобы добраться до Зенда Уна, биологу пришлось бы пересечь весь зал. Верно истолковав намерения Курса, Тревельян прыгнул почти одновременно с ним и, в который раз прокляв свою беспечность — где ты, кожа! — обрушился биологу на спину. Против ожидания тот не упал, даже не споткнулся, а лишь повел плечами, отшвырнув Тревельяна прямо на Вторую Глубину. На миг Ивар ощутил, как под пальцами вздулись чудовищно сильные мышцы, и в следующий момент его голова врезалась в бедро женщины, а сам он, перекувырнувшись, очутился у нее на коленях. К счастью, шейные позвонки выдержали, и бедро у Второй Глубины оказалось крепким и упругим.

У биолога все же случилась заминка — достаточная, чтобы Зенд Уна выхватил из-за пазухи голубоватый жезл и направил его на атакующего. Оружие — а Тревельян не сомневался, что это оружие — не походило на лазерный хлыст, парализатор, игломет, молекулярный деструктор или что-нибудь в этом роде, но Первый Курс без звука рухнул на пол. В это мгновение у Тревельяна заломило в висках, глаза застлало темной пеленой, но, сквозь надвигавшееся беспамятство, он услышал короткий, похожий на рыдание стон Второй Глубины и крики остальных пяти кни'лина.

Неприятное чувство прошло почти сразу же — видимо, Зенд Уна отключил свой жезл. Затем, высоко подняв его и не обращая внимания на неподвижного биолога, он произнес:

— Вы знаете, что это такое — палустар, Жезл Власти, который выдается лишь Очам Хорады и применяется ими в исключительных случаях. Ньюри Джеб Ро и ньюри Первый Лезвие были поставлены в известность, что в этой экспедиции есть надзирающее Око, что им являюсь я, и что они оба — под контролем Хорады. Эта экспедиция слишком важна для нас, чтобы ее погубили дрязги между ни и noxapaс! Речь идет о галактическом престиже нашей расы, который земляне постараются принизить — в чем лично я не сомневаюсь! И потому, по праву представителя высшей власти, я возлагаю на себя функции координатора. Возражения есть?

Мертвая тишина была ему ответом. Со своей позиции (его голова и плечи все еще покоились на коленях Второй Глубины) Тревельян видел, что кни'лина испуганы — все, даже гигант ботаник и склочная жрица. В общем-то Хорада, нечто наподобие конгресса кланов, где заправляли ни и похарас, могла считаться высшей властью с большой натяжкой, так как ее решения имели рекомендательный характер. Но кажется, подумал Тревельян, есть у этого органа особые полномочия, либо они даруются сотрудникам Хорады в особых ситуациях. И полномочия эти широки — достаточно взглянуть на лица кни'лина и неподвижное тело Первого Курса!

— Возражений нет, — подвел итог лингвист. — Завтра, после периода сна, мы проведем погребальную церемонию. Слугу можно сжечь сейчас — ты, жрица, проследишь за этим. В ближайшие дни я вызову каждого из вас в свою лабораторию для допроса, но сначала мне нужно ознакомиться с сайкатскими записями и решить, есть ли в них что-то полезное для расследования. — Он метнул взгляд на Тревельяна. — Ты сказал, они уже в памяти станции? Я проверю.

Брезгливо обогнув тело Первого Курса, Зенд Уна приблизился к барьеру, забрал кристаллы и контейнер с гипноглифом и быстро вышел из зала собраний. Остальные, подавленные, мрачные или перепуганные, как Ифта Кии, потянулись следом. Но Вторая Глубина продолжала сидеть, и Тревельян внезапно понял, что пальцы женщины прячутся в его густых волосах — то ли она хотела их погладить, то ли ощупывала наголовный обруч.

— Прости, ньюри, — произнес он, по-прежнему не двигаясь. — Не по своей воле я нарушил твое коно.

— У всех ваших самок такая шерсть на голове? — вдруг спросила генетик. — Такая же мягкая и длинная?

— Гораздо мягче и длиннее, чем у меня, — ответил Ивар, решивший ничему не удивляться. — Они бывают ночного, утреннего и дневного цвета, а еще первого лунного с золотистым отливом. Некоторые носят вечерний и второй лунный цвета, но это не природные оттенки, это уже искусство наших дизайнеров обличья. Что они творят с волосами! Башни, короны, морские волны, птичьи гнезда и...

— У меня нет этой шерсти на голове, — прервала его Вторая Глубина. — Должно быть, я кажусь тебе очень уродливой?

— Отнюдь, — сказал Ивар и повторил после недолгого раздумья: — Отнюдь! Для женщин кни'лина отсутствие волос естественно и никак не может выглядеть уродливым. Даже наоборот, есть в этом нечто новое и интригующее... Однажды я уже признался, что потрясен твоей красотой, и могу повторить это снова.

Она пошевелилась. Теперь затылок Тревельяна, охваченный обручем, лежал на ее бедре, а щека касалась упругого живота. Он видел, как потемнели серые глаза женщины.

«Клюнула, — прокомментировал командор. — Однако не забывай, что эта баба — ведьма. Присоединишь к своей коллекции?»

«Придется, — мысленно отозвался Тревельян и, словно оправдываясь, добавил: — Не ради личных нужд и удовольствий, а исключительно по служебным делам. Лишняя информация, знаешь ли, на полу не валяется».

«На полу — конечно. Она валяется в постели».

Сделав это мудрое замечание, призрачный Советник смолк.

Продолжая ласкать волосы Ивара, Вторая Глубина сказала:

— Ты очень храбр, землянин, но не слишком умен. Ты бросился защищать Зенда Уна, эту мразь, это Око Хорады, гнилой побег noxapac! Твое счастье, что Первый Курс не ударил сильнее... Он мог переломать тебе кости.

— Кстати, как он? — Тревельян скосил глаза на неподвижное тело биолога.

— Он жив. Такого, как он, нелегко убить. Нервные связи в его мозгу восстанавливаются даже после ментального удара.

— Так этот палустар, которым грозил Зенд Уна...

— Ментальный излучатель, и довольно мощный. Аппарат, запретный для любого, кроме особых представителей Хорады. Они... Скажи, у вас есть хищники, что питаются не просто мясом, а падалью?

— Да. Гиены. Не очень приятные на вид.

— Гиены... — повторила Глубина незнакомое слово. — Они — гиены. Мерзкие, отвратительные... иногда страшные.

«Тайная охранка», — заметил командор, а Тревельян спросил:

— Ты его боишься, моя сероокая радость? Глаза Второй Глубины сверкнули.

— Запомни: я никого не боюсь, никого и ничего! Не испугаюсь даже провести ночь с мшаком!

— Звучит заманчиво. — Тревельян поднялся и подхватил ее на руки. — Ньюри меня извинит? Не слишком большая вольность со стороны мшака?

— Извинит. Но ньюри удобнее передвигаться самой. Отпусти меня.

Рука об руку они направились к выходу. Ивар оглянулся, и пустота просторного зала вдруг поразила его, как поражает иногда пространство, сотворенное людьми и для людей, в котором, однако, не найдешь живой Души. Эти ряды никем не занятых кресел, эти неразвернутые столики-пюпитры, эти подушки кни'лина, лежавшие так далеко одна от другой... Ощутив на долю секунды приступ одиночества, он подумал, что нынешняя ночь, пожалуй, не будет одинокой, и это хорошо.

Потом его взгляд упал на все еще неподвижного Первого Курса.

— Ты уверена, что ему не нужна помощь? Может быть, вызвать слуг?

— Они к нему не подойдут, — сказала Вторая Глубина, и пояснила: — Боятся.

— Почему? И почему Зенд Уна назвал его тварью с Toy? Toy — это ведь, кажется, один из ваших миров?

Женщина медленно опустила веки. Ее ресницы были потрясающей длины и лежали на матово-