Кими-ни тодомэтэ Ки-ни сикаба Моно омофу кото ва Вага-ни я аруран Сердце мое У тебя оставив, Домой вернулся. Как же могло случиться, Что я полон любви? Ответом было:
Тамасихи ва Окасики кото мо Накарикэри Ёродзу-но моно ва Кара-ни дзо арикэри Душа, сказали вы... Но ничего особого В ней и нет. Ведь все Находится в теле[226]. С той же дамой вел переписку покойный Хёбугё-но мия[227]. Однажды он известил ее: «Буду у вас», а она ответила:
Такаку томо Нани-ни кавасэн Курэтакэ-но Хитоё футаё-но Ада-но фуси-во ба Хоть и высоки, Но чем они станут — Всего один или два — Те бамбуковые коленца? Что в них будет проку?[228] Когда правый министр третьего ранга состоял еще в чине тюдзё [229], он однажды был назначен гонцом на праздник[230] и отправился туда. Прошло долгое время с тех пор, как он порвал с дамой, которую часто навещал раньше, а тут перед отъездом он попросил ей передать: «По такому-то поводу я собираюсь уехать. Понадобился мне веер, пришлите, пожалуйста». А она была женщина тонкого вкуса и, вознамерившись все отправить в надлежащем виде, послала веер очень изысканной расцветки, сильно ароматами пропитав. А на обороте веера по краю написала:
Ююси то тэ Иму томо има ва Кахи мо арадзи Уки-во ба корэ-ни Омохи ёсэтэму Пусть это считают плохой приметой, Остерегаются, но теперь Для меня нет в этом толка. Печаль свою в подарок Вложив, посылаю[231]. Прочитав это, он нашел стихи полными очарования и в ответ:
Ююси то тэ Имикэру моно-во Вага тамэ-ни Наси то ивану ва Та га цураки нари То, что считают плохой приметой И чего надо остерегаться, Вы мне прислали. «Нет» не сказали же вы. Кому же должно быть горько?[232]
