Кахэсадзарамаси Если бы Тот, кого люблю, Был дождем, который льется сюда, Не меняла бы я Свое ложе, на которое каплет вода[209]. Так она произнесла. Он был очарован этими стихами и тут же вошел к ней в комнату.
Та же дама впоследствии сказала кавалеру, который давал ей множество клятв, что не забудет, но позабыл:
Васураруру Ми-во ба омовадзу Тикахитэси Хито-но иноти-но Осику мо ару кана Уж не думаешь с любовью Обо мне, которую позабыл. Но как мне жаль Жизнь человека, Который давал клятвы[210]. О той же Укон пошли слухи, будто к ней ходит Момодзоно-но сайсё-но кими, министр Персикового сада[211], и прочую напраслину говорили люди. Тогда она послала министру:
Ёси омохэ Ама-но хировану Уцусэкахи Мунасики на-во ба Тацубаси я кими Подумай хорошенько — Ведь рыбак не собирает Пустых раковин. Неужели пустые слова О нас говорят?[212] — так сложила.
В первый день нового года во дворец к дайнагону[213] пришел Канэмори, беседовали они о том о сем, и вдруг дайнагон говорит Канэмори: «Сложи стихотворение». И тот сразу же так прочитал:
Кэфу ёри ва Оги-но якэхара Какивакэтэ Вакана цуми-ни то Тарэ-во сасоваму Кого же, [как не тебя], позвать мне с собой, С кем отныне, Пробираясь По полю с выжженным папоротником, Буду срывать молодые травы? Дайнагону же это безмерно понравилось, и он ответил:
Катаока-ни Вараби моэдзу ва Тадзунэцуцу Кокоро яри ни я Вакана цумамаси Даже если еще не вырос Папоротник на крутых холмах, Все равно пойду с тобой Собирать молодые травы, Чтоб душе обрести отраду.
