всему человечеству. Я ждал. И через год ангел возвратился с той же вестью. Так оно и шло целых четыре года, повторяясь каждый год, пока не настал час вырыть из земли золотые скрижали. Вместе с моей возлюбленной женой Эммой я отправился к холму Кьюмора и принялся копать в том месте, что описал мне ангел. Там, в каменной шкатулке, лежали золотые пластины, а при них — инструмент для перевода, похожий на пару очень больших очков. Если в моей душе и оставалась хоть капля сомнения, ее рассеял самый факт наличия этих предметов. Я держал их в руках. Я убедился, что они существуют, точно так, как я сейчас знаю, что вы существуете — и как, во всяком случае, я на это надеюсь, вы знаете, что существую я. С большой осторожностью я перевез эти скрижали домой и принялся за их перевод, переписывая эту необыкновенную, чудесную книгу. Чтобы все люди смогли ее прочитать. Вот она — Книга Мормона, названная так потому, что принесена вам и мне сыном Мормона — ангелом по имени Мороний. Вот она. Вот она».

Джозеф высоко поднял и прижал к сердцу свой личный экземпляр Книги и закрыл глаза.

Сейчас, по-видимому, самый подходящий момент подчеркнуть некую поистине исключительную черту, характерную для всех пророков, от Иисуса до Мухаммеда, а затем и до Джозефа Смита. Пророку обычно свойственна красота — души прежде всего, что само собой разумеется, но также и красота физическая. Утонченные черты лица и мощное телосложение — таковы самые сильнодействующие из его природных качеств. Отрицать это означало бы отрицать истину обо всем Человеческом и о том, как поступаем Мы все — как мужчины, так и женщины. В мои намерения не входит преуменьшать достижения Пророка или важность приносимой им Вести. Однако спроси себя, мой Дорогой Читатель, согласился бы ты часами стоять на пропеченном солнцем поле, с жужжащими вокруг твоей головы мухами, и внимать речам человека отталкивающей наружности? Пусть этот факт напоминает нам о животной природе Человека, что ж, это правда и, следовательно, заслуживает упоминания. Ну вот, я уже достаточно сказала здесь по этому конкретному поводу.

Обращаясь к людям, собравшимся под платаном, Джозеф Смит продолжал: «Когда я начинаю говорить и распространять среди людей весть об этом новом Евангелии, мне часто задают вопрос: „Брат Джозеф, так в чем же заключается твоя весть?“ И действительно, что это за весть? Что означает моя весть о нашей новой Церкви? Что такое забыли другие люди и что мне предстоит восстановить? Друзья мои, моя весть ясна, ибо она пришла ко мне из уст самого Господа. Мы здесь — все мы, — здесь, на земле, мы существуем лишь для одной цели, и цель эта — любовь. Какую весть принес нам Христос? Возлюбите друг друга. Истина проста, друзья мои, Истина всегда проста. Я пришел восстановить Истину, возвестить об этом каждому человеку на земле, покуда мы проживаем оставшиеся нам дни.

А теперь, если вы не поверили моему рассказу и вам неинтересно прочитать эту книгу, идите с миром, друзья, ибо я не желаю вам зла. Но унесите с собой что-то с нашей сегодняшней встречи. Возьмите с собой мою любовь и делитесь ею всегда и со всеми, кого повстречаете на оставшемся вам пути».

Джозеф спрыгнул с ящика и приветствовал собравшихся лично; вокруг него началась сутолока, толкотня, люди тянули руки, чтобы коснуться его пиджака. В полном восторге Элизабет попросила у одного из сопровождавших его людей экземпляр Книги и истратила на нее деньги капитана Закара. Когда наконец Джозеф пробрался к ней сквозь толпу, он спросил: «Скажите, Сестра, куда вы направляетесь?» — «Вверх и вниз по реке», — ответила она. «У вас нет конечного места назначения?» — «Я живу на речном судне». — «Тогда почему бы вам не присоединиться к нам? Мы идем из Индепенденса, [23] где защищали наших братьев, а теперь пришла пора — и мы направляемся домой, в Кертланд.[24] Путь до Огайо далек, и идти тяжело, но обещаю вам — вы найдете там добрых людей». — «А как же мой сын?» — «Если вы будете с нами, обещаю — вас обоих будут любить».

Разумеется, тогда Элизабет не могла знать, что встретила Джозефа Смита и его Лагерь Сиона во время отступления после провала их попытки создать новый Сион в штате Миссури. Джозеф, Бригам, Хебер Кимболл и другие Апостолы недавно подверглись испытанию в схватке с растущими вражескими силами. По дороге они потеряли четырнадцать соратников в битве с холерой, но вера их только укреплялась во время долгого пути домой. В тот июльский день Элизабет прошла по тропе меж влажных летних трав и вышла к Историческому событию в Исторический момент. Только задумайся над этим, Дорогой Читатель! Незнакомец под платаном обещает ЛЮБОВЬ! Представь, какую силу это обещание возымело над одиноким сердцем!

Элизабет так и не вернулась на «Люси». Джозеф познакомил ее с Бригамом Янгом, моим будущим мужем, который в то время был скромным плотником из Вермонта, всего лишь тридцати трех лет от роду. «Эта женщина идет с нами, — сказал ему Джозеф. — Позаботься о ней и ее ребенке». Брат Бригам выполнял это приказание, не спуская глаз с Элизабет и Гилберта на протяжении всех шестисот миль, которые их группа прошла до Кертланда. Теперь мы знаем, что Бригам стал преемником Джозефа, человеком, наделенным и богатством, и властью, но тогда он плотничал, вставлял стекла, делал мебель. По его загрубелым рукам можно было определить его профессию.

Почти всю дорогу Бригам нес Гилберта на руках и проявил себя как настоящий друг по отношению к моей матери. На следующий день они остановились у небольшой речки. Бригам уложил Гилберта на постель из собранных листьев, затем повел Элизабет в воду по камням, покрытым мхом, и вел так, пока вода не достигла ее груди. Тогда он осторожно погрузил ее голову в поток и благословил ее. Когда она поднялась из воды, она была уже Святой Последних дней — и такой оставалась всю свою жизнь.

Они шли много недель и наконец, пройдя через темный лес, вышли на холмистую поляну у реки. Здесь они увидели огоньки нового города Святых Последних дней — Кертланда, что в штате Огайо. Бригам выделил Элизабет комнату в небольшом домике, где он жил с молодой женой Мэри Энн Анджелл, недавно обратившейся в веру Мормонов девушкой из Нью-Йорка. «Приходи в себя и отдыхай, — сказал ей Бригам. — Ты устала, и твоему мальчику нужно как следует выспаться. Жена выделит тебе землю, где ты сможешь выращивать капусту. Она пригласит тебя к себе на кухню, чтобы ты могла там печь хлеб. Ее сарай — это твой сарай, и ты можешь кормить нашу свинью, а придет время ее заколоть, часть мяса достанется тебе. Сейчас в этом заключаются все твои обязанности. Только когда ты окончательно устроишься, ты сможешь обратиться мыслями к духовному служению. А сейчас ты должна просто жить».

В самое первое утро в Кертланде Элизабет вышла посмотреть на оживленные, кишащие людьми улицы города. С Гилбертом на руках она спустилась к берегу Шагрина. Глядя на быстрые воды реки и думая о поворотах своей Судьбы, она словно видела отражение перемен в своей жизни в ряби и солнечных бликах на поверхности бегущего перед ней потока. Вдруг до ее слуха донесся далекий-далекий разговор. «Должно быть, это та шлюха», — каркнула одна из собеседниц. «Я слышала, они ее в борделе подобрали, где-то в Миссури», — злобно прошипела вторая. «Ну, тут задумаешься, чего они сами-то там делали?» — «Подумать только, она своего пащенка с собой принесла».

Элизабет взглянула вверх по течению. Далеко от нее, на рыболовных мостках, стояли две молодые женщины. Их голоса донесло с течением, сами они и думать не думали, что их могут услышать так далеко внизу. Элизабет поправила капор на головке Гилберта и вернулась в дом Бригама. Она никому ничего не сказала.

На следующий день, во время воскресной службы, после проповеди Джозефа, поднялся Бригам, чтобы сделать торжественное заявление. Он помолчал, шея его наливалась кровью.

«Прежде чем слово о Восстановлении было услышано Братом Джозефом, — начал он, — и мы узнали о сиянии Вести, мы были нищими и растленными. Теперь, благодаря Его любви и мудрости, мы знаем, что живем в последние дни перед Пришествием, в дни, ведущие к Страшному суду и Искуплению. Мы ожидаем этого с сердцами, исполненными любви. — Бригам посмотрел на собравшиеся в соседской гостиной души, жмущиеся к стенам, теснящиеся на стульях, на полу и даже на улице, у открытых окон. — Но если кто-то здесь, среди нас, или где-то еще полагает, что он или она был не менее нищим или растленным, чем были все остальные до нашего нового знания, если кто-нибудь здесь или где-то еще полагает, что он или она уже достиг Спасения, я прошу его и я прошу ее сейчас выйти и показаться. Если кто-то из вас считает себя чище, справедливее или ближе к стопам Господним, чем все остальные, покажитесь сейчас, ибо мне хотелось бы узнать, кто вы. Если кто-то из вас полагает, что из-за того, что вы происходите из благородной семьи, или ваш муж приносит хороший заработок, или у вас цвет лица нежнее, чем у других, и у вас есть множество шляпок, то вы на самом деле лучше, чем все мы, остальные, тогда выйдите вперед и покажитесь, ибо все мы хотели бы узнать, кто вы. Но берегитесь, потому что, хоть вы, может, и полагаете