мета-коммуниккацию. Вербальная коммуникация — «цифровая», невербальная — у млекопитающих «аналоговая». Однако в виртуальном мире мы начинаем использовать цифровую невербальную коммуникацию — вместе с текстом мы посылаем друг дургу смайлики — символы эмоций, совсем как дельфины, которые сообщают о своих настроениях высокочастотными сигналами — символами чувств.
Но ситуация double bind это не только ситуация в которой вы не можете_ определить модальность сигнала, это ещё и ситуация, когда относить сигнал к любой из возможных категорий запрещено. В том и шизофреногенность, что ситуация не может быть разрешена, она угрожающе нависает над вами, вы ею не владеете. Например, мама говорит ребенку «я тебя люблю» злым, презрительным тоном. Можно было бы просто взять и выяснить, что она имеет в виду — но ребенок боитс это сделать, он одновременно и страдает от ее презрения, и страстно желает верить что его любят. Определять смысл сообщения в данном случае для него запрещено.
«Неправильную» коммуникацию, когда, например, вербальный сигнал противоречит невербальному, называют одной из причин расстройств психики. Ее называют шизофреногенной. Такой тип коммуникации был мне знаком с детства, я уже рассказывала — как я провинилась и мама совершенно несчастная, горько плачет и тем требует моего утешения, нежности, но на робкую ласку кричит с презрением «не трожь меня!» — и я впадаю в ступор.
Так что манера АЧ выражать свои мысли намеренно туманно и неоднозначно — говорить важную для меня, серьезную вещь и смеяться, утверждать и отрицать одновременно — тоже по сути, ситуация double bind, попала прямо в десятку — я тут же впадала в транс, но на этот раз крайне привлекательный. Меня привлекала такая манера. Мне казалось, она намекает на некие тайные и невыразимые вещи. Их-то я и ощущала, как я догадывалась во время явления ангелов, вещи такие священные, что, естественно, прямо их обсуждать нельзя, для чего и есть специальный язык намеков, язык посвященных. Я старалась подражать АЧ и говорить таким же образом.
Решающей и, я бы сказала, переломной стала ситуация с ЮФ и АЧ. Это была классическая шизофреногенная ситуация.
Постепенно я стала замечать, что АЧ чрезвычайно заинтересован ЮФ. Он говорил с ней совсем не в том легком или назидательном тоне, как со мной. Похоже, он говорил с ней на равных — он мог чувствительно ее задеть, как и меня — но и она могла задеть его тоже, а я этого не могла. Их стычки были для меня неожиданными и не совсем понятными. Казалось, они продолжают спор, который начался ещё задолго до моего появления. Я помню, как-то зимой мы шли вместе на концерт Рады, я держала АЧ за руку, ЮФ шла чуть поодаль, все молчали — вдалеке работал отбойный молоток. Когда мы почти подошли к дробителям асфальта, АЧ оказался вдруг несколько впереди меня и рядом с ЮФ. Я видела, как он склоняется к ней и что-то говорит, грохот, как завеса, скрыл несколько резких фраз, которыми они перебросились, я услышала только «пиковая дама». Это было ещё в самом начале нашего знакомства. Я почувствовала себя тогда как ребенок, которого взрослые не допускают в свои взрослые тайны. Позднее АЧ дал мне понять совершенно ясно, что может хотеть любую симпатичную ему девушку. Он просто объяснил, что симпатичная ему девушка и значит, та, от которой он бы в этом смысле не отказался. Он объяснил, что в современном матриархате мужчины страшно запуганы женщинами и даже боятся признаться в том, что всё равно так и происходит. Я узнала от него с удивлением, что мужчины очень много каких женщин хотят: если видят более-менее подходящую, то сразу и хотят. Мама бы назвала это скотством, а я научилась принимать как факт. Что АЧ, в принципе, от ЮФ бы не отказался — для меня тайной никакой не было. Но, как я мрачно подозревала, дело было гораздо серьезнее. Мне начинало казаться, что он в нее влюблен. Я очень плохо понимала АЧ, он был закрыт для меня, но все-таки я чувствовала, что влюбиться для него было бы весьма необычно. «Я вижу Возлюбленного что-то слишком часто в образе ЕП, может, и АЧ видит нечто столь же возвышенное», — подсказывала мне нечистая совесть (то есть простая справедливость).
Я была ученица, АЧ был учитель, мое место в иерархии было четко ниже, чем его. Но с ЮФ, мне казалось, он вел себя так — и уж точно она так вела себя с ним, — будто она ему равна. Я снова вспомнила о высшей расе и превосходстве и о собачках. Без ЮФ всё было в порядке, я была хотя и ниже учителя, но выше очень многих, а вот ЮФ портила картину. Я начала подозревать, что являюсь низшей по сравнению с ними обоими, и, естественно, к ней он относится совершенно иначе, чем ко мне, может быть, даже боится ее и восхищается ею! Бояться меня или восхищаться мной ему и в голову бы не пришло. АЧ никогда не был в меня влюблен. Он мог любоваться мною, посмеиваться надо мной, производить впечатление, воодушевлять, жалеть, заботиться, учить — и так дальше, в общем, относился ко мне доброжелательно- покровительственно. Меня такое отношение, как безотцовщину, естественно, очень привлекало. Но были и, как выяснилось, свои минусы. К лету у меня были характерные паранояльные реакции: я в каждом слове, сказанном между АЧ и ЮФ, подозревала некую скрытую от меня тайну. Как-то АЧ опубликовал рассказ Кроули о собаке, которую пристрелил гнусный, отвратительный муж его возлюбленной, его тайной жены, жены перед Богом. Она плакала об этой собаке, и они плакали о ней вместе. «Всего лишь собака!» — восклицал в гневе герой. Его возлюбленную звали Анна, так же, как называл в некоторых своих рассказах свою возлюбленную ЕП.
Я всегда подозревала, что когда ЕП пишет об Анне, он пишет обо мне. Но АЧ, разумеется, имел в виду не меня. На переводчика этого рассказа, который не мел никакого отношения ни к кому, то есть все-таки скорее на АЧ, который поместил этот перевод в лист, совершенно неожиданно и необъяснимо для меня накинулся МВ, муж ЮФ. Создавалось впечатление, что его оскорбили. Я всё пыталась понять, зачем же АЧ поместил в лист этот рассказ и почему МВ был так зол на это, и вдруг все мне стало ясно: АЧ имел в виду ЮФ, которая на самом деле его небесная жена. А плакала она о собаке, о всего лишь собаке — конечно же, обо мне, жалея меня и запрещая АЧ бросать меня и всё на свете ради неё, небесной ЮФ. Так она была благородна. Не то чтобы я прямо проговаривала всё это внутри, это всё жило в сознании в виде смутных опасений и нехороших предчувствий, которые всё равно никак не проверишь, так что остается только ждать, пока грянет гром. Конфликт АЧ и ЕП с МВ и ДК со временем обострялся. Постепенно это стало выглядеть как война между кланами. Я здесь не буду подробно пересказывать историю конфликта, скажу только, что к осени конфронтация стала весьма острой и что ЮФ называла это «войной за Сало». Речь шла о «Голубом Сале» Сорокина, которое я как-то отсканировала и выложила в сеть, чтобы его мог прочитать ЕП, и о котором АЧ и ЕП отзывались крайне одобрительно, а МВ с ДК, по непонятным мне причинам, — с кучей оскорблений. Я понимала, в общем, что дело было не в «Сале».
Тем временем ЮФ и АЧ затеяли страннейший публичный спор о частоте солнечных и лунных затмений за период. Отвлеченность темы и сухость аргументов явно контрастировала с упорством и ожесточением, с которым они несколько дней уточняли количество полных и неполных затмений. Я подозревала, что под полным затмением они имеют в виду полное затмение рассудка, при котором всё-таки способны кинуться друг другу в объятия, несмотря на войну кланов. Это предположение по крайней мере сразу делало спор интересным. Поскольку они научно выясняли вопрос, то получалось, что оба исследователя полагаются в этом вопросе на суд фактов. В споре поучаствовал ЕП, сообщив, что полное затмение бывает один раз в 17 лет — вот это мнение мне было совершенно понятно. В конце концов ЮФ предложила перенести спор в личную переписку, так как он вряд ли интересен остальным участникам листа. Это показалось мне очаровательно смелым — она будто предлагала ему уединиться. Но тут АЧ сделал свой ход — он убрал переписку с листа, но подписал на нее меня и ЕП — пояснив, что мы должны это знать. Для меня не оставалось сомнений, что АЧ тоже желает действовать благородно, и не бросает своих товарищей ради возлюбленной. Ничем понятным не начавшись, этот спор ничем понятным и не кончился, но тут в гостевой книге ЮФ пригласила всех-всех-всех в клуб на концерт одних из их любимых панков. Это напомнило мне время, когда я сходилась с АЧ — я тоже приглашала постоянно народ в клуб. Я даже посочувствовала ЮФ — я знала, она очень ждет, что АЧ придет, и когда у ЮФ были какие-то проблемы со связью, и она боялась, что сообщение ее не услышат «все», я его всем сама и передала. Я понимала, она волнуется, и жалела ее — она еще не знала, что АЧ не придет. Он сказал это мне как бы между прочим, и я стала его уговаривать передумать. Я хотела, чтобы он видел, что я не возражаю — пусть идет к ней, пусть она теперь окажется на моем месте. Но его было не уговорить. Мне показалось, он хочет проучить ЮФ за высокомерие, которое она всегда проявляла, или может быть, робко думала я, он решил быть верным мне — ну, то есть нам с его Ленкой?
ЮФ написала очень бравурную статью — отчет о концерте, что всё было лучше не придумаешь, в тексте проскальзывали истерические нотки. Как раз в это время АЧ и ЕП опубликовали отличнейшую
