жертвы этих уродов…

— Мы…

Она сама себя обрезала. Кажется, она поняла наконец, что врать мне — бессмысленно.

— Вы хорошо все обдумали?

Она молчала. Стояла, опустив глаза, будто на полу лежала шпаргалка от похитителей. Та, что помоложе, и вовсе смотрела в окно, делая вид, что меня в этой комнате нет.

— Вы настолько доверяете похитителям вашего ребенка?

Я понимала, что говорю жестокие вещи. Но они собирались повторять ошибки большинства, а в это время их ребенок подвергался сумасшедшей опасности, да и просто — чего хорошего для маленького человечка быть в компании отвратительных монстров?

— Ладно, не буду я вам ничего рассказывать, — махнула я рукой. — Хотя, если бы я была на вашем месте, я постаралась бы найти их логово и такой бы там устроила «Ду хаст», что охота воровать детей пропала бы у этих гадов надолго. Но вы, судя по всему, относитесь к тем людям, которые предпочитают молчать, позволяя унижать не только себя, но и своих детей. Не стану говорить вам «бог в помощь!». Потому как благодаря вам завтра они, чувствуя свою силу и безнаказанность, окончательно обнаглеют.

«Какая ты грубая, Саша!» — это произнес укоризненно мой внутренний голос. Ну, он в своем репертуаре! Когда надеешься на мудрую подсказку, он принципиален, он молчит, но стоит появиться возможности заняться моим воспитанием — он тут как тут! Я постаралась не обращать на него внимания.

Дамы тем временем переглядывались и делали друг другу непонятные знаки. А между тем мне было ясно, что без нас с Ларчиком они пропадут. В милицию они ни за что не обратятся, а сами… Сами они будут без конца передавать деньги похитителям, пока их ребенок не вырастет, если вырастет вообще!

Если они меня сейчас не остановят, я взорвусь!

Я уже открывала дверь.

— Александра…

Остановившись, я ждала.

— Простите нас.

Так. Похоже, они постараются сами угробить собственное чадо! Из вежливости. Обе дамы слишком хорошо воспитаны, ей-богу!

— Всего хорошего, — буркнула я.

— Да подождите же!

Я снова остановилась.

— Вы действительно знаете, что надо делать?

Ну, вот. Уже лучше.

— Надо все проанализировать, и только потом я смогу сказать, как можно выйти из этой гадкой ситуации, — ответила я.

— Вы… нам поможете?

На меня смотрели две пары глаз, и я понимала, что отступать теперь было бы подлостью.

— Конечно, — кивнула я. — Если вас устроят наши условия…

Ох, кажется, зря я брякнула про условия!

Они сразу насторожились, вспомнив про совсем другие «условия», и я почувствовала себя тоже вроде как «шантажисткой».

— Я имею в виду условия оплаты, — пояснила я. — Такса всех детективов — двести долларов в сутки. Вас это устроит?

Они переглянулись и облегченно вздохнули.

— Да, конечно, — кивнула молодая женщина.

— Я надеюсь, что, если все будет хорошо, мы уложимся в сутки, — сказала я. — Но, чтобы все было именно так, вы должны рассказать мне все. Стараясь не упускать мелкие подробности. Я понимаю, что-то вы все равно упустите из вида.

— Я поняла… Постараемся.

Она снова кивнула, ни дать ни взять китайский болванчик!

— С чего начнем? — робко поинтересовалась она.

— Со знакомства, — ответила я. — И, если можно, с чашечки кофе.

Честно говоря, мне не хотелось кофе.

Последнее время мы с Ларчиком от безделья его перепили. Но я должна была добиться контакта, и по возможности — спокойного контакта. А передо мной были две перепуганные женщины, и зависели они целиком от моего спокойствия. Поэтому я приглушила свои эмоции — еще в начале моей муштровки Ларчик объяснил мне «золотое правило частного сыщика», а именно: «Частный сыщик должен постоянно держать свои чувства под контролем».

Впрочем, не только частный. Ведь правило-то это Лариков усвоил еще в то время, когда сражался с преступностью в качестве скромного оперативника.

Ну, так вот. Я научилась свою чрезмерную чувствительность скрывать от людских глаз под маской спокойной уверенности, хотя этой уверенности у меня зачастую совсем не было. Самый маленький прокол нередко выбивал меня из колеи. В общем, с уверенностью было плохо.

И, стоило мне встретиться с глазами моих теперешних подопечных, она и вовсе таяла в воздухе. Поэтому я старалась быть грубоватой — сами понимаете, если я начну их утешать ласковыми словами, они совсем размякнут.

А размякать им было от чего.

После того как был закончен обряд знакомства и я узнала, что старшую из моих дам зовут Анастасия Михайловна, а младшую — Вика, они приступили к изложению событий.

В самих поганцах-киднеперах я ничего нового не усмотрела. Уж чем они точно убивают, так это банальностью! «Положите денежки в чемоданчик, отнесите чемоданчик в камеру хранения или под старый развесистый кладбищенский дуб, иначе мы вам тако-о-ое устроим! И в милицию не звоните! Мы об этом обязательно узнаем, и тогда вам совсем уж несдобровать!»

Откуда они узнают? Что у них, шпионы везде понатыканы, что ли?

Никто еще почему-то этим вопросом не задался всерьез, а стоило бы!

И чего они, кстати, так боятся милиции? Уж наша-то милиция и на пустой площади единственного стоящего там человека не найдет! Стой хоть сутки напролет и ори: «Милиция!» — и тогда постараются тебя не заметить!

Ну, с милицией — это их проблемы. Хотят ее бояться, пускай боятся! Хорошо, хоть чего-то они боятся…

Ну, так вот. Викина история не отличалась от сотни других подобных. Я бы, конечно, выпорола всю эту компанию за то, что они были заняты каждый своими делами настолько, что ребенок у них остался без присмотра. Кстати, больше всего меня потряс тот факт, что девочке наняли няньку-гувернантку, это при наличии живой-здоровой бабушки!

Няньку эту я записала в книжку, чем вызвала гнев со стороны Вики.

— Вы подозреваете нашу Танечку? — вскрикнула она, потрясенная моим недоверием к этой представительнице человеческого рода.

Я удовлетворила ее любопытство легким пожатием плеч.

— Да вы что?! Танечка — ангел!

Я кивнула.

— Как вы можете жить с таким недоверием к людям!

О господи! Дай мне, пожалуйста, кротости и смирения хотя бы на то время, пока я разговариваю с этой заблудшей идеалисткой!

— Послушайте, Вика! Посмотрите сами на эту ситуацию — девушка, несмотря на свой выходной, охотно соглашается поехать за Алисой! Знаете, что можно подумать?

— Она же сама испугалась! Она плакала!

Потрясающая наивность! Они, наверное, за всю свою жизнь не столкнулись с крокодиловыми