Понять, в какой степени готовности держали танковый полк, пусть и оснащенный устаревшими машинами, можно по небольшому эпизоду, рассказанному мне сослуживцами. Летом 1957 г. в Вюнсдорфе проходил партхозактив ГСВГ, проводил его Главком Группы генерал армии Н.В. Захаров, будущий Маршал Советского Союза и начальник Генштаба ВС, присутствовал всесильный тогда министр обороны маршал Г.К. Жуков. День был субботний. Все командование группы войск, включая командира 16-го танкового полка полковника А.Е. Малофеева, находилось на этом активе. Когда совещание подходило к концу, выступил замполит 16-готп и, как обычно, стал говорить о высокой морально-политической и боевой готовности полка. Надо знать Жукова и его «любовь» к политработникам, когда он, выслушав эту хвалебную речь, заявил — дескать, давайте их сейчас и проверим. Последовала срочная команда — поднять полк по боевой тревоге. Обстановка: суббота, личный состав идет в баню, зная, что начальство отсутствует, у офицеров некоторое расслабление перед выходным днем, и тут тревога по полной программе.
Сработал, как говорят, «эффект опасности», когда все работают гораздо быстрее, чем в обычной обстановке, главное — им не мешать. В такой ситуации и сказывается подлинная, не показная выучка личного состава. Короче, когда к вечеру кавалькада машин во главе с Жуковым прибыла в полк, весь личный состав полка и вся техника (даже та, которая находилась в ремонте) была в местах сосредоточения, предусмотренных соответствующими планами. В городке остались только семьи офицеров, а для их возможной эвакуации была предусмотрена охрана близрасположенной станции танковым взводом.
Жуков лично проверил выход полка в места сосредоточения и остался доволен. Потом был многокилометровый марш и боевая стрельба одного из подразделений полка — с хорошими результатами. Не обошлось без анекдотического случая. Жуков подошел к одному Т-34 и дал команду представить ему экипаж. Кто-то из сопровождающих стал стучать в глухо задраенную машину и пытался отдать команду выйти из танка. Тишина. Пытались связаться с командиром танка по рации комбата. Опять тишина. Тогда комбат попросил разрешения лично передать команду командиру танка. Экипаж мгновенно вылез из танка и построился перед ним. Выяснилось, что комбат ранее предупредил всех, что если кто- то из-за любопытства без его команды откроет люки и высунется посмотреть на высшее командование, то сильно об этом пожалеет.
Жуков не обратил внимания на внешний вид экипажа (а он был одет разнообразно: кто в комбинезоне, кто-то в гимнастерке и брюках б/у, ведь многих тревога застала в бане, где они и оставили обмундирование для стирки). Жуков спросил у командира танка, бравого сержанта-срочника, знает ли он своего вероятного противника и как намерен действовать в боевой обстановке. Сержант ответил, что знает противника и его технику (не вдаваясь в подробности), но уверен, что приказ своего командира выполнит. Ответ Жукову понравился. Вообще маршал высоко оценил боевую готовность полка и похвалил командира полка. Как мне рассказывали, Жуков наградил полковника Малофеева и командира дивизии генерала Андрющенко именными часами и даже пообещал прислать им новые автомобили «Волга» (не успел — впереди был октябрьский пленум ЦК КПСС) и принародно на итоговом совещании по результатам боевой проверки войск ГСВГ назвал 36-летнего полковника Малофеева «сынком» и лучшим командиром полка.
16-й полк располагался на краю большого магдебургского полигона, где был учебный центр 3-й общевойсковой армии, предназначенный для обучения личного состава подразделении стрельбе и проведения тактических учений. Здесь имелись артиллерийская и танковая директрисы, оборудованные средсгвами для создания мишенной обстановки и средствами связи, современные танкодромы и автодромы, водоем для обучения подводному вождению и другие учебные сооружения и трассы. Весь полигон в разных направлениях пересекали десятки благоустроенных дорог с покрытием полотна железобетонными плитами (строительство еще 1940-х гг.), часто эти дороги и их съезды создавали причудливые узоры. Один из них имел очертания, напоминающие пивную кружку, и под таким названием в обиходе использовался на учениях. Там чаще всего располагалось руководство.
16-й тп стоял у местечка Штатц (это посередине между городами Стендаль и Гарделеген, у железнодорожной станции Ухтшпринг), вокруг были сосновый лес и обработанные поля с фермерскими усадьбами. Мы были соседями крупнейшей в Германии психбольницы, а это и им, и нам приносило определенные трудности во взаимоотношениях.
Полк формировался на территории бывшего военного городка вермахта, который был хорошо обустроен, имел развитую внутреннюю и внешнюю инфраструктуру. Но так как парк боевых машин у нас значительно превосходил немецкий, все время шли различные дополнительные строительные работы по расширению и благоустройству этого парка (новые боксы и крытые стоянки для автобронетехники, мойки этой техники и т. н.). Для благоустройства территории тягачами и танками таскали с полигона огромные железобетонные плиты, которыми раньше были покрыты близлежащие полигонные дороги. Большие работы проводились по модернизации и совершенствованию своего огневого городка и танковой трассы в свете новых требований уставов по обучению стрельбе и вождению танков ночью, стрельбе по движущимся мишеням и т. п. Скидок на то, что танки и САУ в полку были мало приспособлены для этих целей, не делалось. Все стройки шли так называемым «хозспособом», т. е. своими силами и средствами, благо что рядом был лес и бетонные плиты, да и своя рабочая сила.
В 1958-1960гт. 16-йтп насчитывал в своем составе два танковых батальона Т-34-85, батальон СУ-100 и зенитную батарею ЗСУ-57-2, действия которых обеспечивали разведрота, рота связи, ремонтная рота, авторота (рота материально-технического обеспечения), взводы — управления, саперный, химической и радиационной разведки, комендантский. Для нужд личного состава имелись клуб, полковой медицинский пункт, военторг и другие подразделения и службы тыла.
Танковый батальон состоял из трех танковых рот, взводов связи, технического обслуживания и материального обеспечения, медпункта.
На вооружении имелись 31 танк, БТР-40 (был вскоре заменен на БРДМ), машина технического обеспечения на базе ЗИЛ-157 и автомашина ГАЗ-63.
В танковой роте было три взвода, 10 танков, во взводе — три танка. Я служил в первом батальоне заместителем командира 2-й танковой роты по технической части. В роте i гас было пять офицеров: командир роты, его заместитель, три командира взвода, они же командиры танков. Остальные командиры танков, механики-водители и наводчики были сержанты срочной службы, выпускники полковых школ. Заряжающих учили прямо на месте из молодых новобранцев, многие из них позднее становились наводчиками и механиками-водителям и.
Стрелка-радиста в экипаже танка не было, хотя он числился по штатному расписанию экипажа Т-34- 85, т. е. реально экипаж состоял из четырех человек. Свободное место стрелка-радиста в танке занимал любой танкист, в том числе и «зампотех» роты. Всего в роге насчитывался 41 человек, из них 5 офицеров, 26 сержантов и 10 солдат.
Рота считалась основной самостоятельной единицей полка При многочисленных проверках оценка боевой и политической подготовки личного состава полка и технического состояния техники складывалась из оценок рот — по огневой подготовке, вождению, состоянию техники и т. д.
Отмечу, что в 1958 г. почти все офицеры полка, начиная с командира роты, были участниками войны и проходили многолетнюю службу в войсках на танках Т-34. Командир полка полковник А.Е. Малофеев
