китайской территории упал «Сейбр» с ракетным вооружением. Согласно третьей легенде, «Сайдуиндер» случайно поймали в свои сети советские рыбаки. Эта версия явно противоречит драматической ситуации с выколачиванием из китайцев элементов ГСН ракеты.
Разумеется, некоторая информация о ракете «Сайдуиндер» в СССР уже имелась. Известно, что ее разработка началась в 1949 г. в калифорнийском городке Чайна Лейк в стенах артиллерийской испытательной станции крайне малочисленным коллективом во главе с доктором Макклином, ставшим, по сути, единоличным автором конструкции этой ракеты. Этот случай – исключительный для середины XX века и столь сложной области техники, что в сочетании с редкостной удачной конструкцией «Сайдуиндера» свидетельствует о подлинной гениальности Макклина. С 1951 г. к разработке подключилась более мощная фирма «Филко». Первый пуск провели в 1953 г., при этом в качестве мишеней использовали беспилотные модификации F-80.
Первым носителем ракеты стал палубный истребитель F-98 «Кугуар». В 1955 г. «Сайдуиндер» поступил на вооружение американской морской авиации под обозначением AAM-N-7, а с октября следующего года и американские ВВС стали оснащать истребители F-98, F-100 и F-101 той же ракетой, но именуемой GAR-8.
Основным принципом разработки стала предельная простота. В конструкции ракеты насчитывалось всего 24 движущихся элемента, блок электроники состоял только из семи пальчиковых ламп диаметром 12мм. Двигательная установка была унифицирована с неуправляемой авиационной ракетой «Холи Моусиз». В результате наряду с высокой надежностью ракета отличалась редкостной дешевизной: она стоила всего 2800$, почти вчетверо меньше, чем ее современница – ракета «Сперроу». Это способствовало массовому производству. Уже в 1958 г. было выпущено 16 тыс. ракет, а всего до 1962 г. в США собрали более 80 тыс. единиц первой модификации «Сайдуиндера», не считая 16 тыс., произведенных по лицензии в Европе. Практически одновременно с запуском в серию американцы начали поставки «Сайдуиндеров» своим союзникам. В ряде стран эта ракета стала отправной точкой для самостоятельной разработки более совершенных образцов.
На одном из первых авиашоу в Жуковском автор невольно подслушал фрагмент беседы двух коллег- конструкторов – с российского «Вымпела» и с израильского «Рафаля». Разговор велся по-русски, без малейшего акцента. Убедившись в равенстве углов захвата тепловых ГСН советской Р-60 и израильского «Шафрира», израильтянин с непонятной грустью констатировал: «Ну конечно, все шли от «Сайдуиндера».
Но вернемся в конец 1950-х гг.
Изучение американской ракеты в московских конструкторских бюро и институтах оказалось процессом долгим и трудным. Для надежной фиксации элементов аппаратуры в условиях больших статических и вибродинамических нагрузок американцы залили соответствующие блоки герметиком, так что поэлементная разборка этих систем по трудоемкости и точ – ности работы приближалась к труду древнеегипетских ювелиров.
Тем не менее советским специалистам хватило энтузиазма и усердия. По результатам анализа обломков ракеты был сделан вывод о возможности достаточно оперативного воспроизводства американского образца силами советской промышленности. Целесообразность этого мероприятия определялась в первую очередь отсутствием в то время отечественных головок самонаведения, доведенных до принятия на вооружение и запуска в серийное производство. Весьма громоздкие образцы, еще проходившие испытания, могли быть установлены только на более крупных ракетах и эффективно работали лишь ночью или в сумерках.
Для заокеанского «подкидыша» не пожалели тринадцатого места в системе индексации отечественных авиационных ракетных комплексов, ранее в силу распространенного предрассудка не заполненного для обозначения «родных» разработок.
По свидетельству директора НИИАС Федосова, первоначально воспроизведение «Сайдуиндера» хотели поручить Бисновату, но тот отказался, сославшись на загруженность своего ОКБ-4 разработкой ракет К-8М и К-80. Поскольку К-8М к тому времени уже явно оттеснила К-7 конструкции Торопова, тот с охотой взялся за освоения «американки».
Соответствующая ОКР по ракете, получившей наименование К-13, была поручена заводу № 134 постановлением от 28 ноября 1958 г. При определенной схожести обстоятельств эта разработка отличалась от освоения нашей промышленностью американского бомбовоза В-29, немецкой ракеты V-2 и малолитражки «Опель-Кадет» тем, что на этот раз советские специалисты не были ограничены указанием И.В. Сталина не вносить никаких изменений в копируемый зарубежный образец.
Во главе разработки К-13 на заводе №134 наряду с И.И. Тороповым находился В.В. Журавлев, который в дальнейшем также руководил и работами по созданию модернизированных образцов ракет данного семейства.
А ракета «Сайдуиндер» существенно отличалась от советских, да и от других зарубежных аналогов. Советских ракетчиков прежде всего поражала плотность компоновки отсеков ракеты. При примерно равных с К-5М стартовой массе и длине выполненная также по схеме «утка» «Сайдуиндер» имела вдвое меньшую площадь миделя. Для компенсанции притупленного носка прозрачного обтекателя тепловой головки самонаведения, собственно и определившей минимально возможный диаметр ракеты, американцы для уменьшения аэродинамического сопротивления пошли на невиданное удлинение корпуса ракеты – более двадцати. В «Сайдуиндере» практически отсутствовали не только пустоты, характерные для компоновки К- 5, но и ряд, казалось бы, абсолютно необходимых систем и агрегатов.
Знакомство с головкой самонаведения раскрыло один из секретов миниатюрности «Сайдуиндера». Опыт развития советской ракетной техники указывал на то, что одной из причин неудач в разработках конца 1940-х гг. было размещение головок самонаведения без гироплатформ, стабилизирующих их ориентацию в пространстве. На «Сайдуиндере» таковая платформа, тем не менее, отсутствовала. Объединенные в единый вращающийся блок параболических зеркал ГСН и другие элементы координатора цели сами играли роль ротора трехстепенного гироскопа, стабилизирующего головку самонаведения. Раскрутка этого ротора наподобие ротора синхронного электродвигателя осуществлялась подачей тока на обмотки статора, закрепленные внутри корпуса ракеты. Размещенные на зеркале оптического устройства постоянные магниты создавали момент на раскрутку ротора и переключали ток на очередные обмотки статора.
В качестве чувствительного элемента ГСН применялись фотосопротивления на сернистом свинце. Чувствительность ГСН наглядно демонстрировалась отслеживанием спички, горящей почти в сотне метров от ракеты. При исходном прицеливании с точностью ±25' ГСН захватывала цель и далее в переделах угла до ±25' сопровождала ее с угловой скоростью 11 град/с. Определить направление на цель позволял вращающийся модулирующий диск, половина которого была выполнена полупрозрачной, половина состояла из чередующихся в шахматном порядке прозрачных и непрозрачных секторов. прерывающих сфокусированный поток инфракрасного излучении от цели. Это позволяло по частоте мелькания луча определить зону прохождения луча через диск, а наличие двух модулирующих дисков со смещенными осями давало возможность найти обе координаты цели в картинной плоскости.
Взамен установленных на советской ракете ампульной батареи для электропитания бортовой аппаратуры и шара- баллона воздушного аккумулятора давления для запитки рулевых машин американцы применили объединенные в компактный единый блок с рулевыми машинами турбогенератор и твердотопливный газогенератор, продукты сгорания которого использовались не только для вращения турбины, но и в качестве рабочего тела рулевого привода аэродинамических рулей, служащих для управления по каналам тангажа и рыскания. Клапаны перепуска газа находились на поршнях рулевых
