Господин Диюн вздрогнул, когда отворилась дверь в его камеру. И тут же поспешил забиться в дальний угол, закрыв голову руками. Исхудалый, испуганный, он уже не напоминал того уверенного проповедника заветов богини, что прежде. Давно не бритый, в арестантской робе, он походил на неупокоенного духа.

  - На допрос, - не утруждая себя вежливостью, буркнул солдат. - Следователь ждать не станет.

  - Я не хочу, - заканючил заключённый. - Я ни в чём не виноват, я короля лю-ю-юблю.

  Солдат ругнулся, вставил факел в держатель и шагнул в камеру, поигрывая ручными кандалами. Грубо ухватил поскуливающего Диюна за плечо и вздёрнул на ноги. Тот, будто маленький ребёнок, принялся упираться и хныкать, повиснув на руках конвоира.

  - Да что б тебя, слизняк! - солдат встряхнул узника и защёлкнул на запястьях кандалы. Толкнул к двери: - Топай давай! Будешь знать, как с преступниками якшаться.

  Диюн боялся, что его снова будут пытать, и ещё в тюремных коридорах начал тараторить, припоминая грешки тех, кого знал: друзей, знакомых, родных, соседей и просто покупателей. Болезненный тычок в бок и недовольное: 'Следователю душу изольёшь, а у меня от вас всех уши вянут' прервали поток откровений.

  Арестованного конвоировали двое. Тот, который отворил камеру, шёл впереди, другой, поджидавший в коридоре, - позади.

  Наконец они остановились.

  Велев Диюну стать лицом к стене, солдат отворил дверь в допросную. Его напарник ввёл узника внутрь.

  Диюн несколько минут стоял, разглядывая полупустое помещение, освещённое зарешёченным окном. Солдат, оставшийся стоять у двери, не мешал: в его задачу входило доставить узника и проследить за безопасностью следователя. Последний ещё не подошёл - стол под окном пустовал.

  Тяжело вздохнув, Диюн обречённо опустился на стул перед столом, уронив голову на руки. Когда вошёл дознаватель в форменном одеянии, он подскочил с криком:

  - Я одобряю политику государства и предаю позору людей, нарушающих закон. Буду рад помочь в их поимке.

  Следователь никак не отреагировал на бурное проявление верноподданных чувств и прошёл к столу, велев принести свечу: не хватало света.

  Солдат, дёрнувшийся придержать Диюна, вернулся на место, убедившись, что дознавателю ничего не грозит, и крикнул в коридор, чтобы дали подсвечник.

  Арестованный, не дожидаясь вопросов, подобострастно заглядывая следователю в глаза, излил следователю поток разнообразных сведений: слухов, доносов и собственных домыслов.

  Дознаватель выдержал пару минут, а потом перевёл допрос в нужное русло. Его интересовал Цинглин и поручения, который тот давал Диюну. Увы, проку от болтовни узника было немного: всё это он уже показал после пытки водой и бессонницей, добавив лишь пару новых эпизодов.

  Следователь задумался, просматривая протокол допроса:

  - Странно, что вы не запомнили его внешности...

  - Я же всё рассказал, господин соэр. Он сероглазый, господин соэр, руки у него ухоженные...

  - Кольца есть? - Дознаватель усёкся, поймав Диюна на разночтениях в показаниях. - Позвольте, на предыдущих допросах вы показали, что Цинглин не снимал перчаток. У него.... - он зашелестел страницами и нашёл искомое: - У неизвестного Цинглина была экзема.

  - Да-да, - закивал Диюн. - Он не снимал перчаток, но один раз я видел его ладони. Соратой клянусь!

  - Ваши показания проверят магическим путём...

  - Я честен, я абсолютно честен с вами, господин соэр, - затараторил арестованный, встав на колени и порываясь расцеловать руки следователя. Тот махнул солдату - и Диюна насильно усадили на стул.

  - Что-нибудь ещё? Время встреч?

  - Вечером, когда темнело.

  - По каким дням?

  - По выходным. Но иногда он не приходил: уезжал куда-то. Однажды заезжал ко мне перед такой поездкой.

  - Куда?

  - Не знаю. Цинглин торопился, завёз правку статьи... Он её из сумки достал, такой кожаной, через плечо.

  - В какую сторону он направился? К каким воротам?

  - К тем, что в столицу ведут. Но я не уверен.

  - Зато, - дознаватель захлопнул материалы дела, - вы должны знать, что проходите соучастником серийного убийцы. Наказание за это, с учётом сотрудничества со следствием...

  Дознаватель выдержал эффектную паузу и не закончил. Дело вёл Брагоньер, а он лишь помогал, выполняя поручения начальника. Но припугнуть Диюна не мешало - это неизменно приносило плоды. Вот и сейчас арестованный чуть ли не из кожи вон лез, чтобы избежать заточения.

  На самом деле, ничего серьёзного Диюну не грозило: всего пара месяцев тюремного заключения за проповеди антиобщественного толка. Но только в том случае, если они не повлекли за собой преступления. И штраф в пользу храма Сораты, покой которого Диюн тревожил целых полгода. Размер его зависел от суммы в прошении жреца.

  Однако если бы выяснилось, что Диюн хоть чем-то помог убийце причинить физический вред, способствовал сокрытию фактов, обеспечивал алиби преступнику или предоставлял сведения о жертвах и свидетелях, то всё обернётся иначе. Соучастие сурово карается законом независимо от осознанности действий.

  Брагоньер склонен был полагать, что Диюна использовали. Он не отпускал его только для того, чтобы не спугнуть убийцу и иметь под рукой 'козла отпущения' для градоправителя: в конце недели предстояло отчитываться.