Актёр назвал адрес Алии Интеры и подтвердил передачу некому Цинглину сценического костюма массовки. Даты совпадали с двумя убийствами: госпожи Интеры и господина Весба. Шелок также признался, что неделю следил за домом 'неверной супруги'.
Далее следовал неинтересный кусок, в пометках к которому и репликах Шелока читалось всё усиливавшее недомогание и забывчивость свидетеля.
Наконец, вновь вернулись к Цинглину.
После показания стали путанными, будто свидетель давал их под действием наркотического вещества. Через десять минут Шелока не стало. Случайность? Вряд ли.
Карие глаза... Бред или правда?
Морок. За этим и нужен тёмный маг. Как и затем, чтобы зелье не только убило, но и поработало с памятью. Только не стёрло имени преступника, пару интересных деталей... Увы, нельзя идеально совместить два противоборствующих по строению и полярности энергии заклинания: они нарушат плетение друг друга. Так что воспоминания стёрли лишь частично, зато всякое обращение к ним вбивало гвозди в гроб Шелока.
Подлинные документы? Необходимо установить имя ростовщика, которому задолжал актёр, и допросить. В его книгах должны остаться записи. И он вспомнит спутника погибшего актёра.
Полнота... Тоже морок? Или реальное телосложение.
Но факт: чтобы вылечить головную боль, нужно обладать специфическими познаниями. Это не первая медицинская помощь. Мэтр Варрон? Короткая фамилия? Относительно. Певучая? Несомненно. Врач полнее Шелока? Да. Пахнет травами? Да. Таинственно исчез? Да.
На приёме актёра предупредили сразу после того, как тот наткнулся взглядом на Брагоньера, как раз тогда, когда соэр беседовал с Матео Хаатером и леди Сантейн. Брагоньер досадовал: знал бы, не тратил время на пустые разговоры! А так упустил преступника.
Мэтр Варрон присутствовал на том вечере: подчинённые соэра обнаружили это, проверяя передвижения врача за последний месяц. К слову, доктор отлучался из города...
Брагоньер не любил судебного морга. Нет, не потому, что боялся трупов или крови - они-то как раз давно стали привычными, а из-за специфического запаха. Входить туда без носового платка не рекомендовалось, а потом приходилось выравнивать дыхание, сдерживая рвоту. Одно дело - свежие трупы, другое - начавшие разлагаться. А здесь вскрывали именно такие, уже покрытые характерными пятнами.
Впрочем, с годами стало легче: привычка. Рвотные позывы сошли на нет, но ощущение мерзости не покидало.
Морг ни у кого не пользовался любовью. Иные даже падали в обморок, поэтому соэр отправился туда сам: по крайней мере, сумеет задать нужные вопросы и сэкономит время.
Внутри было холодно: требование хранения 'постояльцев', и Брагоньер порадовался, что захватил сюртук. Август - августом, но в покойницкой всегда царил декабрь. Накинув верхнюю одежду, соэр окликнул судебного медика, поинтересовавшись, проводил ли тот вскрытие актёра.
- Да, господин соэр, можете взглянуть, - живо откликнулся медик и вышел встречать начальника. - Если угодно, я труп простынёй прикрою.
- Если вы не сняли с него мясо, не стоит.
Медик пожал плечами и провёл Брагоньера вглубь помещения.
Взгляд соэра скользил по морозильным ящикам, в которых хранились покойники. Каждый снабжён специальной биркой.
- Что, господин Спенах так и не соизволил явиться? - Брагоньер укал на одну из них, где значилась дата вскрытия и имя следователя, ведущего дело.
- Слабонервный, - вздохнул медик. - Я ему вторую записку посылаю...
- Завтра сам прибежит. Боишься крови - занимайся крючкотворством.
Медик одобрительно кивнул и с уважением глянул на соэра: тот мог спокойно рассматривать чьи-то внутренности, если того требовала работа. Без удовольствия, разумеется, и не без платка, если труп не первой свежести. Зато желудок крепкий и нервы не как у барышни. А то сколько извели нашатыря на молоденьких дознавателей! Сползут по стенке - и сами как покойники.
На обляпанном кровью смотровом столе лежал Пий Банс, известный как Шелок. В самом неприглядном виде, лишённый любых покровов. Посиневшее тело в красный 'горох' вызывало брезгливость. Вывалившийся язык и распоротый живот с развороченными внутренностями красоты не добавляли. Пах покойник соответствующе.
Брагоньер кашлянул, достал платок и отвёл глаза. Потом попросил открыть окно. Всё-таки маги могли привезти тело и раньше. Или оно так смердит от яда?
Судебный медик, насвистывая, выполнил просьбу и начал рассказ. Соэр внимательно слушал и записывал. Платок убрал: мешал.
- Гляньте-ка на его печень, почки. Череп я не трогал, но, полагаю, мозг также подвергся изменениями.
Брагоньер с сомнением покосился на труп:
- Это действительно стоит того, чтобы посмотреть, или вы на словах опишите?
- Он длительное время принимал героин. Возможно, были ещё какие-то наркотики.
- Значит, показания - это бред, - прошептал соэр и громко спросил: - А что с ядом?
- Растительного происхождения. Из зелёного чая.
Брагоньер удивлённо уставился на медика: не сошёл ли тот с ума? И выслушал краткую лекцию о том, как листья безобидного напитка приносят смерть.
Яд замедленного действия добывали из зеленого чая высшего сорта с поэтическим названием 'Яшмовая роса'. Он обладал уникальными свойствами, но практически не использовался в Тордехеше по
