руководства Петроградского Совета. В тот момент петроградские власти испытывали растущее давление со стороны различных сил, требующих переизбрания Петроградского Совета, а также районных Советов. Однако Зиновьева, к примеру, чрезвычайно волновали результаты таких поспешных перевыборов Советов, поскольку он осознавал негативное влияние, которое оказывали на рабочих растущие продовольственные трудности и степень изоляции существующих большевистско-лвоэсеровских Советов от их избирателей. Он откровенно заявил, что районные Советы превратились в «палаты лордов» (84). Беспартийные рабочие конференции, действующие под эгидой Советов и состоящие из рабочих, избранных напрямую от фабрик и частей Красной армии, по-видимому, представлялись ему средством восстановления значительно ослабшей массовой поддержки большевистской Советской власти. Кроме того, когда тянуть с выборами в Петроградский Совет будет уже невозможно, делегаты конференций могут составить лояльное ядро нового депутатского состава Совета, в дополнение к тем депутатам, которые будут избраны непосредственно от предприятий и воинских частей. Следуя настойчивым рекомендациям Зиновьева, президиум Петросовета одобрил инициативу Междурайонного совещания.
Товарищи Зиновьева по Петроградскому бюро ЦК РКП (б) были явно не в восторге от его идеи. Хотя они разделяли его беспокойство по поводу шансов большевиков на победу в случае немедленного проведения выборов, они выступили против радикального пересмотра способа комплектования Совета (85). Следует заметить, что в то время связи между Бюро ЦК и Петербургским комитетом были настолько нерегулярными, что ПК не сразу узнал о позиции Зиновьева в отношении беспартийных рабочих конференций и месте, которое он отводил им в будущей структуре Петросовета. 14 мая, когда вопрос о конференциях впервые был поднят официально, реакцией ПК было попытаться отложить их созыв до тех пор, пока не исправится ситуация с продовольствием (86). Однако три дня спустя, когда стало ясно, что во многих районах беспартийные конференции либо уже созваны, либо намечены к созыву, городскому партийному руководству ничего не оставалось, как идти дальше (87).
20 мая, до того как вопрос о беспартийных рабочих конференциях стал предметом внутрипартийных дебатов на высшем уровне, Зиновьев, до сих пор избегавший личного участия в работе низовых партийных организаций, внезапно появился на еженедельном заседании Собрания организаторов ПК (88). Там он сумел преодолеть мощную оппозицию ветеранов большевиков, отстаивавших принцип демократической, тесно связанной с массами Советской власти, и убедил собрание в необходимости как можно скорее созвать беспартийные рабочие конференции в районах, где они еще не были созваны, так как они являются средством восстановления связей с трудящейся массой. Он также дал понять, что не настаивает на четком следовании инструкциям о беспартийных рабочих конференциях, принятых Междурайонным совещанием Советов, поскольку эти инструкции препятствуют достижению максимального представительства большевиков в них, и косвенно признал их связь с будущим составом Советов (89).
В конце весны — начале лета беспартийные рабочие конференции состоялись в большинстве районов Петрограда (90). Опубликованные материалы такой конференции в Первом городском районе дают полную и исключительно ценную картину, во многом применимую к движению беспартийных рабочих конференций вообще (91). Конференция в Первом городском районе открылась 25 мая и закончилась 5 июня (92). С самого начала руководство местного Совета или, по крайней мере, часть его, воспринимало ее не как разовое средство борьбы с кризисной ситуацией, а как первую в ряду такого рода встреч с рабочими избирателями, где они смогли бы разъяснять свою политику и консультироваться с рабочими по поводу будущих решений. То есть, эта конференция рассматривалась ее организаторами как более или менее постоянный институт, обеспечивающий легитимность работы районного Совета и новый, столь необходимый ему канал связи с массами (отсюда официальное название конференции — «Первая конференция рабочих и красноармейских депутатов Первого городского района»).
Хотя в Совете Первого городского района большевики и левые эсеры имели очевидное большинство, созыв районной рабочей конференции не был исключительно их предприятием. В организационной и мандатной комиссиях конференции были представлены все политические фракции районного Совета (впрочем, так было не во всех районах). Среди делегатов с правом голоса были представители районных предприятий и красноармейских частей, районного Совета, профсоюзов, объединенных кооперативов, безработных, заводских больничных касс, а также районных комитетов партий большевиков, левых эсеров, меньшевиков-интернационалистов, меньшевиков и эсеров (93). Большинство делегатов были избраны на специальных собраниях трудовых коллективов предприятий и учреждений и митингах безработных, согласно установленным нормам (94). Всего, как считается, на конференции были представлены от 23 до 25 тысяч «трудящихся граждан». Несмотря на преимущества, которыми пользовались большевики и левые эсеры при выборах делегатов (95), по окончании конференции даже оппоненты большевиков, похоже, согласились что в целом она была организована и проведена справедливо. В цифрах состав конференции выглядел так: из 201 делегата с правом голоса 134 были большевики (67 %), 13 — левые эсеры (6 %), 30 — меньшевики и меньшевики-интернационалисты (15 %) и 24 — эсеры (12 %) (96).
Программа конференции включала отдельное обстоятельное рассмотрение таких проблем, как безработица, продовольственный кризис, формирование Красной армии (все еще вызывающее споры), структура и деятельность районного Совета и оценка «текущего момента». В данном контексте из вопросов повестки дня наибольший интерес представляют сообщения примерно 50 рядовых делегатов о ситуации и настроениях на местах, с которых началась конференция (97), и отчет районного Совета о развитии и деятельности после Октября, а также критика его, которыми конференция закончилась (98).
Сообщения с мест показывали, что часть рабочих считала, что у них после Октября дела идут хорошо; поддержка Советской власти в этой среде оставалась крепкой. Также позитивно относились к Советской власти представители мелких служащих, которые, по словам одного делегата, считали себя не столько служащими, сколько «верными слугами революции», и, как ни странно, представители почти пятитысячного отряда организованных безработных. Но с наибольшим энтузиазмом Советскую власть поддерживали делегаты от расквартированных на территории района красноармейских подразделений. Один из представителей военных уверенно пообещал, что какими бы ни были враги Советской власти, «как бы они ни прикрывались беспартийными, меньшевиками или эсерами» (явно намекая на Собрание уполномоченных), солдаты его части, «по первому зову Советской власти», поднимутся на ее защиту. Столь пылкие проявления преданности, однако, не слишком успокаивали районных советских лидеров — во- первых, из-за отсутствия дисциплины, которое было свойственно красноармейцам, а во-вторых, из- за того, что их бодрые речи тонули в потоке жалоб рабочих на ухудшение экономического положения и требований политических перемен. Последние чаще всего заключались в созыве Учредительного собрания и замены Советского правительства правительством на более широкой демократической основе. Средоточиями недовольства в районе и, соответственно, беспокойства советских властей были крупные предприятия, такие как механический завод «Вестингауз», металлургический и машиностроительный завод «Сан Гали», а также Гильзовый отдел Патронного завода.
На заводе «Вестингауз» рабочих больше всего беспокоил продовольственный кризис. «Раньше хотя и была дороговизна, — сетовал делегат от завода, — но кое-как ухитрялись от спекулянтов прикупать… продукты и питали себя… [Теперь же] были случаи, что у станков падали люди [от голода]». Завод «Сан Гали» в революционный период был островком относительного благополучия, с точки зрения отношений между рабочими и заводским руководством; до декабря 1917 г., когда руководство было вынуждено сократить персонал завода вдвое, серьезных трудовых конфликтов там не наблюдалось. Последовавшая напряженность, результатом которой стали новые, еще более масштабные, увольнения, стала периодом, когда рабочие глубоко разуверились в существующем правительстве. Теперь им казалось, что их бросили на произвол судьбы. Свое выступление представитель завода закончил оглашением «наказа», который рабочие вручили ему и который содержал требование хлеба для голодных, работы для безработных и гарантий того, что посылаемые в деревню хлебозаготовительные экспедиции будут действовать мирными методами.
Сообщение делегата Патронного завода внушало не меньшее беспокойство. До Октября, заявил он, практически все рабочие завода сочувствовали большевикам, но политика Советского правительства, в том числе непродуманная, крайне хаотичная эвакуация, плохо сказались на мнении рабочих. Теперь, в результате всего этого, настроение рабочих Патронного завода, как выразился его представитель, «удручающее, рабочие изверились во власти». Свое выступление он также завершил чтением «наказа», данного ему рабочими завода: «твердо отстаивать демократические начала, стоять за созыв
