нетерпение некоторых заключенных достигло предела, несмотря на улучшение условий их содержания. Больше всего их угнетало равнодушие правительства к их положению: их не допрашивали, не предъявляли им официального обвинения. То, что их считали немецкими агентами, возмущало каждого арестованного, включая и всегда выдержанного Троцкого. „В наших каменных камерах эта клевета действовала на нас как удушающий газ“, — рассказывал впоследствии один заключенный28.

Растущее негодование томящихся в тюрьмах отражалось в их все более горьких письмах и заявлениях, публикуемых левой прессой. 2 августа политические заключенные 2-го районного управления милиции решили выразить протест, объявив голодовку. Голодовка была прекращена три дня спустя, после того как представители ЦИК гарантировали, что дела заключенных будут безотлагательно рассмотрены и что лица, против которых нет серьезных улик, вскоре будут освобождены29. Начиная с середины августа заключенные 2-го районного управления милиции постепенно освобождались, и результат голодовки послужил толчком для подобных протестов в других тюрьмах. Впоследствии эти протесты вызвали симпатии большей части населения Петрограда. Однако в то время было освобождено лишь незначительное число заключенных большевиков.

1 Источники, использованные для описания похорон казаков: „Известия“, 14, 15 и 16 июля; „Голос солдата“, 16 июля; „Речь“, 16 июля; „Воля народа“, 16 июля; „Дело народа“, 15 и 16 июля; „Живое слово“, 16 июля.

2 „Речь“, 7 июля.

3 Войтинский В.Годы побед и поражений, 1917 год. Николаевский архив, Институт Гувера, Стэнфорд, Калифорния, с. 209.

4 „Голос солдата“, 7 июля; „Известия“, 7 июля; Владимирова В. Революция 1917 года, т. 3, с. 161.

5 „Известия“, 19 июля; „Газета-копейка“, 19 июля.

6 См., напр., „Гроза“, 20 и 27 августа.

7 „Петроградский листок“, 27 июля

8 Граф Т. В июльские дни 1917 г. — „Красная летопись“, 1928, № 2 (26), с. 47; „Новая жизнь“, 21 июля.

9 Владимирова В. Революция 1917 года, т. 3, с. 149, 165, 319—20.

10 Граф Т. В июльские дни 1917 г., с. 69–73; „Голос солдата“, 12 июля.

11 Ильин-Женевский А. Большевики в тюрьме Керенского. — „Красная летопись“, 1928, № 2 (26), с. 47.

12 „Известия“, 6 июля; „День“, 6 июля.

13 „Газета-копейка“, 8 и 11 июля; „Голос солдата“, 12 июля; „Известия Московского совета рабочих депутатов“, 13 июля.

14 Описание заседания Временного комитета, состоявшегося 18 июля, дается по изданию „Буржуазия и пролетариат в 1917 году. Частные совещания членов Государственной думы“ Ред. Дрезена А. М.—Л., 1932, с. 192–205.

15 Ильин-Женевский А. От февраля к захвату власти: Воспоминания о 1917 г. Л., 1927, с. 87.

16 Флеровский И.П. Июльский политический урок. — „Пролетарская революция“, № 7 (54), с. 83– 84.

17 „Пролетарское дело“ публиковалось фракцией большевиков Кронштадского совета с 14 июля 1917 г. вместо запрещенной властями газеты „Голос правды“.

18 Троцкий Л. Соч., т. 3, часть I. От февраля до октября. М.—Л., 1925, с. 206–211.

19 Герои Октября, биографии активных участников подготовки и проведения Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. В 2-х томах, Институт истории партии Ленинградского обкома КПСС. Л., 1967, т. I, с. 239—40. Как единственный член партии, погибший в период послеиюльских репрессий против большевиков, Воинов после Октябрьской революции был провозглашен героем. Улица, где он убит, названа его именем.

20 Ильин-Женевский А. От февраля к захвату власти, с. 93.

21 Ильин-Женевский А. Большевики в тюрьме Керенского, с. 48.

22 Там же, с. 51; Раскольников Ф. В тюрьме Керенского, с. 137. Как вспоминает Татьяна Граф, молодой член большевистского комитета Петроградского района, среди членов партии, брошенных в тюрьму в послеиюльские дни, самый мягкий режим был у заключенных в Николаевском военном госпитале. Граф рассказывает, как она была удивлена, когда, придя в госпиталь, чтобы передать еду и одежду трем содержавшимся там большевикам, она не могла их найти. Позже она узнала, что надзиратели в госпитале без какого-либо разрешения сверху отпускали арестованных в город, иногда на несколько дней. Граф Т. В июльские дни 1917 г., с. 75.

23 Заключенная в тюрьму Коллонтай содержалась в одиночной камере, которую ей не разрешалось покидать в течение нескольких недель; она была изолирована от других арестованных, лишена книг и газет. Те отрывки новостей, которые до нее доходили, были безрадостными. Переживания за судьбу партии стало наваждением. Вскоре она серьезно заболела. Когда М. Горький и Л. Красин опубликовали в прессе протест против жестокого с ней обращения, газета „Живое слово“ рассказала о том, какова же была „подлинная“ жизнь Коллонтай в тюрьме. Согласно этому вызывающему недоумение сообщению Коллонтай так полюбила тюремные щи и кашу, что когда ей передали с воли большую корзинку с сардинами, шпротами, сыром и жареным гусем, она отдала все продукты товарищам по заключению. Коллонтай была освобождена из тюрьмы 19 августа. Коллонтай А. В тюрьме Керенского, с. 37–41; „Живое слово“, 13 августа.

24 Раскольников Ф. В тюрьме Керенского, с. 138, 142, 144–145, 155.

25 „Рабочий и солдат“, 29 июля.

26 „Солдат“, 20 августа.

27 Ильин-Женевский А. Большевики в тюрьме Керенского, с. 51–52.

28 Раскольников Ф. В тюрьме Керенского, с. 149.

29 Ильин-Женевский А. Большевики в тюрьме Керенского, с. 55–58; „Известия Кронштадского Совета“, 8 августа.

Наблюдая возникновение явно антибольшевистских настроений и, казалось, решительных мероприятий, предпринятых Временным правительством для восстановления порядка после июльского восстания, многие обозреватели того периода были склонны полагать — несомненно, выдавая желаемое за действительное, — что большевики потерпели окончательное поражение. Так, редактор одной из газет писал: «Большевики скомпрометированы, дискредитированы и уничтожены… Мало того. Они изгнаны из русской жизни, их учение бесповоротно провалилось и оскандалило и себя, и своих проповедников перед целым светом и на всю жизнь»1. А другой автор, кадет, заключал: «Большевизм скомпрометировал себя безнадежно… Большевизм умер, так сказать, внезапной смертью… большевизм оказался блефом, раздуваемым немецкими деньгами»2.

С удобных позиций более позднего свидетеля видно, что те, кто в середине лета 1917 года с такой легкостью списал большевизм как серьезную политическую силу, совершенно не приняли в расчет основные интересы, значительную потенциальную силу петроградских масс и огромную притягательность революционной политической и социальной программы, предложенной большевиками. Кроме того, этих легковерных людей, несомненно, ввел в заблуждение выходивший из Зимнего дворца поток декретов с жесткими формулировками. Они придавали действиям Временного правительства видимость целеустремленности, силы и энергии, которыми оно не обладало. Несмотря на пламенную риторику, почти ни одна из основных репрессивных мер, принятых кабинетом министров в тот период, не была до конца претворена в жизнь или не дала желаемых результатов. Например, предпринятые шаги по изъятию у гражданского населения оружия и боеприпасов сразу же натолкнулись на сопротивление и быстро