сказала Страуткалн. — Скажите, каким ветром вас сегодня занесло в поликлинику? И для чего привезли меня сюда?
—
А вы сомневаетесь в силе своих чар? Как увидел вас в зале суда…
Страуткалн резко его прервала:
—
Не надо. Терпеть не могу тривиальностей. Я не девочка, да и вы достаточно практичный человек, чтобы тратить время попусту.
Робежниек молчал. Он что-то обдумывал, потом сказал:
—
Мне было необходимо вас встретить.
—
Как адвокату по делу об убийстве Лоренц?
Робежниек уклонился от прямого ответа на вопрос.
—
Скажите, вы никогда не мечтали стать актрисой? — начал он издалека.
—
Конечно, мечтала, как все девчонки. В школе даже играла в художественной самодеятельности. И, говорят, неплохо получалось.
—
А что вы скажете, если я сейчас предложу вам роль?
—
Интересно. Какую же?
—
Весьма таинственную…
Ветер постепенно крепчал. Над морем летели рыжевато-серые, рваные облака.
Со стороны врач и адвокат походили на влюбленную пару, которой нипочем любая буря. Над их головами кружили любопытные чайки, словно хотели подслушать, о чем так оживленно разговаривают эти два человека.
Внезапно адвокат посмотрел на часы.
—
Половина седьмого. Пора ехать! Обещал доставить вас в срок.
И вскоре красный «Москвич» снова демонстрировал, на что способен его мотор.
Электричка остановилась в Саулкрастах.
Стояло погожее воскресное утро. Из переполненных вагонов высыпались сотни пассажиров, слились в бурливый людской ручей и утекли в сторону пляжа. Лишь десятка два человек отделились от общей массы и направились в противоположном направлении, в лес, начинавшийся сразу за железной дорогой.
Дорожка вилась через сосновый бор, огибала болотце и взбегала на пологий холм.
Дзенис шел краем оврага мимо недавно заложенных садов и недостроенных дач. На своих участках суетились работящие человечки. Краснощекий здоровяк в шелковой майке быстро, как в мультфильме, орудовал лопатой. Он копал с такой потешной быстротой, точно боялся, что у него вырвут лопату из рук. Сухой песок сыпался с краев ямы будто в песочных часах.
Немного подальше долговязый субъект, в очках и с бородкой, вытянувшись ничком на крыше сарайчика- времянки, приколачивал толевую обшивку. Он энергично лупил молотком перед самым своим носом, через несколько ударов ощупывал головку вбитого гвоздя и, кажется, что-то приговаривал.
Тоненькая невысокая женщина с модной прической, стиснув зубы, толкала перед собой навстречу Дзенису тачку торфа — удобрение для сада. «В ноте лица своего…» — вспомнилось Дзенису.
В самой середине участка, над кособокими, кое-как сколоченными временными постройками гордо возвышалась готовая дача с пологой крышей. К ней подъехал грузовик. Бригада рабочих выгружала шпунтованные доски для пола и складывала в аккуратный штабель. Энергичный человек суетливо бегал и командовал:
—
Давай, давай, ребятки, поднажмем! Сегодня еще в одном месте успеем подкалымить.
Дзенис подошел ближе.
—
Вы не скажете, где тут живет Озоллапа? — спросил он.
—
Не знаю, не знаю, — отмахнулся тот.
К счастью, подошел хозяин соседнего дома, мускулистый человек с большими руками. Он охотно объяснил Дзенису:
—
В нашем кооперативе два Озоллапы. Один строится вон там, видите, желтая конура? А другой подальше, у самого леса.
В конце концов Дзенис разыскал того, который был ему нужен. Возле небольшой хибарки, сколоченной из горбыля, плечистый мужчина приделывал к лопате новый черенок. Рыжеватые волосы были подстрижены ежиком. Безукоризненные складки на серых рабочих брюках и аккуратно закатанные рукава говорили о том, что этот человек в любых обстоятельствах не забывает о своей внешности.
Он неожиданно поднял взгляд и увидел Дзениса.
—
Роберт! — он повернулся к хибаре. — Гайда, иди погляди, кто к нам пожаловал!
В дверях появилась полная шатенка.
—
Ба, сам Роберт Дзенис! — радушно воскликнула хозяйка.
Хозяин двинулся навстречу гостю.
—
Молодец, что решил посетить мой вигвам. А где же Зигрида?
—
Вчера улетела в Лиепаю. Охотится за каким-то знаменитым рыбаком. Хочет написать о нем очерк.
—
Дернул тебя черт жениться на журналистке! — пошутил Озоллапа, но в его голосе послышалась также и серьезная нотка. — Неугомонные, на неделе у них семь пятниц. Вечно чего-то ищут, куда-то летят, разъезжают, торопятся. Что я тебе тогда говорил?
—
Верно, говорил! Ну, знаешь, я и сейчас не жалею.
—
Так я тебе и поверил! Небось другой раз и полы самому мыть достается, и еду детям готовить.
—
Все бывает. Но ведь они так же мои дети, как и Зигриды.
—
Н-да, братец, здорово ты прогрессировал! Подошла Гайда.
—
Опять спорите? Отдохнули бы лучше, в шахматы поиграли, пока я обед сготовлю.
Утренняя дымка в небе помаленьку рассеивалась. Полуденное солнце ласково выглядывало из-за облаков. Лаймон взял гостя под руку.
—
Пошли, покажу тебе все здешние прелести.
Густой подлесок заглушал визг пил, стук топоров и молотков. Ноги мягко ступали по серебристому мху, и это вселяло чувство покоя и умиротворения. Высокие ели здесь дружно уживались с раскидистыми кленами, липами и ветлами. Прямо-таки не верилось: всего несколько сот шагов от людского жилья, и такая глубокая тишина… Впрочем, нет. Где-то в ветвях скрипуче крикнула голубая сойка. Какая-то птица, сидевшая высоко на сосновом суку, молнией метнулась на неведомо как залетевшего сюда воробьишку.
—
И здесь то же, что и в мире людей, — философски заметил Роберт.
—
Ты о чем? — спросил Озоллапа.
—
Да о последнем уголовном деле, в котором я поддерживал обвинение.
—
Это по делу Саукум?
—
Ну да. Сердитые старики налетели на девчонку, влепили ей семь лет и считают, что совершили благое дело.
Вы читаете Приключения 1972—1973
