После двух лет тяжелой борьбы Дария наконец признали царем большей части Западной Азии. Ему была дана короткая передышка, чтобы обдумать, в каком состоянии находится огромная империя, которая так неожиданно свалилась на его голову победителя. Эти годы мятежей принесли настоящий хаос во все регионы и обнажили скрытые слабости в структуре империи. Дарий был по своей природе прежде всего руководителем, и на протяжении своего долгого и успешного правления он большую часть своей энергии посвятил этой неотложной работе по реорганизации империи.

Первый вопрос, который нужно было решить, — определиться с местонахождением столицы империи. Даже когда в Парсе полыхало восстание, казалось, он решил основать новый центр империи на своей родине. Тем временем, когда был завоеван Элам, Дарий временно поселился в Сузах, где начал возводить дворец. К концу решающего 521 г. до н. э. он был уже заселен.

Устроившись на новом месте, он обратился к первой запланированной реформе — новому закону, который должен был действовать во всей империи. В своей автобиографии, составленной в 520 г. до н. э., он объявил: «Милостью Ахурамазды в этих землях люди жили по моему закону; как им было мной велено, так они и делали». Это не было пустой похвальбой. В начале 519 г. до н. э., еще во второй официальный год его правления, мы обнаруживаем, что свод законов уже в ходу у вавилонян: «Действительно согласно царскому закону». Эта формулировка используется вместо обычного обязательства продавца в документе, регистрирующем продажу раба.

Слово для обозначения «закона» — новое. Вместо давно знакомого «решения суда» мы имеем доброе иранское слово dat, которое мы давно знаем как еврейское dath из Книги Эсфири (одна из книг Ветхого Завета. — Пер.); a data sha sharri в вавилонском документе имеет точно такое же значение, что и datha di malka, столь же хорошо известное выражение из указа Артаксеркса I, процитированное в Книге Эзры (пятнадцатая книга Ветхого Завета. — Пер.).

Можно не сомневаться в том, что законы, которые составляли Свод хороших правил, были собраны, пересмотрены, включены в новый свод законов под бдительным оком самого Дария. Так же очевидно, что новый свод законов невозможно было так быстро составить, если бы он не основывался на тех законах, которые уже были в ходу.

Торговавшая Вавилония с самого начала письменной истории признавала главенство закона. Закон, которым руководствовались вавилонские судьи, не входил в кодекс, который существовал в понимании европейских юристов; скорее он был сродни неписаным законам англосаксов, которые основывались на таких древних прецедентах, что «память человеческая не помнит обратного». По этим прецедентам, проиллюстрированным конкретными случаями для каждой категории закона, судья формулировал свое решение в каждом конкретном случае, следуя логической аналогии. В помощь ему существовало то, что мы назвали бы журналом для записи прецедентов вроде тех, которые и по сей день используются в наших собственных юридических школах. И хотя такой свод прецедентов был опубликован царской властью и скреплен одобрением богов, по-настоящему его нельзя назвать кодексом.

В различные периоды конца 3-го тысячелетия до н. э. такие своды прецедентов составлялись на распространенном в то время шумерском языке. Обычно формулировка для каждого случая была следующей: если человек делает то-то и так-то, то для него наступают такие-то последствия. Эту же самую формулировку использовал более известный Хаммурапи, свод прецедентов которого у нас имеется практически в полном объеме. Он утверждает лишь, что он «установил справедливость и праведность в языке этой страны», то есть он перевел случаи прецедентов с шумерского на теперь принятый в обращение аккадский язык. На самом деле есть достаточно доказательств того, что в результате прогрессивного развития древний закон «случая» был адаптирован к более развитым юридическим процедурам и новым общественным и экономическим условиям.

Изначальный сборник решений был написан обычной клинописной скорописью на глиняных табличках, которые хранились в архивах Эсагилы, великом храме Мардука, владыки Вавилона. Как они выглядели, можно понять из современных им копий, сделанных на больших прямоугольных таблицах из пяти или шести колонок, которые были найдены в развалинах Экура, храма еще более древнего бога Ниппура — Энлиля. Для непосредственного использования эта подручная клинопись была написана буквами другого алфавита, все еще применяемого для письма на памятниках, и была использована в надписях на великолепной стеле из диорита, установленной в Эсагиле, где ее можно было прочитать и судье, и судящейся стороне. Законы находились под защитой бога солнца Шамаша, божественного дарителя законов, который на стеле изображен дарующим необходимую власть Хаммурапи.

Со временем эламитский завоеватель перенес стелу в свою столицу Сузы, где установил ее в храме своего собственного бога. Это не означало для Вавилонии потерю знаменитой книги прецедентов. В других городах были аналогичные стелы, а в библиотеках других храмов имелись копии. По одной из них книга прецедентов стала известна ассирийцам, которые использовали ее в качестве дополнения или, возможно, вместо своей собственной книги прецедентов более древних веков. Саргон перефразировал одно из самых известных утверждений (формулировок) в прологе Хаммурапи, и та же самая фраза («Сильные не должны обижать слабых») была буквально процитирована его правнуком царем-ученым Ашшурбанипал ом. Копии этой книги прецедентов — одна подобострастно придерживается аккадского оригинала, другая «переведена» на ассирийский — имеют библиотечную отметку принадлежности к произведениям древней литературы, собранным по приказу того же Ашшурбанипала. Они также доказывают, что в Ассирии она называлась «Судебные решения Хаммурапи», хотя в Вавилонии первая строчка этого произведения («Когда всевышний бог Ану») осталась в качестве названия без изменений, в соответствии с общепринятой нормой.

Использование собрания Хаммурапи было возможно в течение более тысячелетия, так как это был не подробный кодекс, требующий постоянных поправок, а просто список ключевых решений, принятых по прецедентам, которые можно было считать всегда имеющими силу. В качестве такового он был взят для использования персидскими завоевателями. Кир в воззвании на аккадском языке, предназначенном для чтения вавилонянам, проявляет искреннее уважение к великому своду законов, подражая самому ее слогу. То, что это было не только на словах, доказывает документ, появившийся на третий год его царствования, который основывает решение на «царских приговорах».

Однако Дарий считал, что, как великий законодатель, он достоин стоять в одном ряду с Хаммурапи. Судьба не была благосклонной. Пока откапывали табличку за табличкой с отрывками из книги прецедентов Хаммурапи, Свод хороших правил настолько затерялся, что на самом деле необходимо доказать, что он вообще существовал. Немногие ссылки в торговых документах того времени все же подтверждают его реальность и свидетельствуют о том, что он включал определенные юридические категории, но материала недостаточно для того, чтобы проводить сравнение с трактовкой, предлагаемой в более древнем своде законов. Когда, однако, мы сравниваем аккадские тексты из некоторых частей надписей Дария с прологом и эпилогом свода законов Хаммурапи, мы обнаруживаем так много аналогий в словаре и манере изложения, что убеждаемся в том, что более молодой государственный деятель скопировал более старого, и становится возможным в большой степени воссоздать части собственного сочинения Дария.

Хаммурапи начинает свое введение с времен, «когда всевышний Ану и Энлиль, владыка небес и земли, передали Мардуку, первому сыну Энки, власть над всеми людьми, когда они произнесли благородное