осмотрелся в салоне — книга в мягкой обложке, бутылки из-под воды, разбросанные газеты. Надежды не было, но Билли надеялся и нервничал — вдруг все-таки этот угон не досадит какому-нибудь славному парню. Но то было жалкое увиливание от очевидного.
— Итак… — сказал Билли. Вот он и в окопах. — Каков наш план? Мы объявляем им войну, верно?
— Начинаем охоту, — поправил Дейн. — Идем по следу — следы есть. Но это опасно. Я… Теперь, когда я стал изгоем, нам с тобой нужна помощь. Неправда, что у нас нет союзников. Я кое-кого знаю. Едем в ББ.
— Куда?
— В Британскую библиотеку.
— Как? Я думал, ты хочешь держаться незаметно.
— Да. Знаю. Это для нас не лучшее место.
— Тогда зачем…
— Надо отыскать бога, — отрезал Дейн. — Усек? И еще нам нужна помощь. Риск, конечно, есть, но там в основном орудуют новички. Кто знает, чего он хочет, отправляется в другие места.
Там, сказал он, есть кое-что из магических приспособлений, но только для начинающих. Серьезные вещи надо искать в других местах. В заброшенном бассейне, что в Пекеме; в башне «Гомон Стейт» на Килбурн-хай-роуд, где больше не было ни кинотеатра, ни зала игровых автоматов. В холодильнике мясного супермаркета «Ангус» за Шефтсбери-авеню имелись достаточно мощные тексты, чтобы меняться, пока не смотрят библиотекари; поговаривали, что они нашептывают читателям какую угодно ложь.
— Рот держи закрытым, глаза — открытыми, наблюдай и учись, выказывай уважение, — велел Дейн. — И не забывай, за нами охотятся: если что заметишь, говори мне. Пригибай голову. Будь готов пуститься бегом.
Сверху полилось, и Дейн процитировал своего деда: дождь — это Кракен отряхивает воду со своих щупалец. Ветер — дыхание, что вырывается из его сифона. Солнце — блеск биофосфора на коже кракена.
— Я все время думаю о Леоне, — сказал Билли. — Мне надо… я должен сообщить его родным. Или Мардж. Она должна знать…
Но внятно изложить свои чувства оказалось слишком тяжело, и Билли пришлось умолкнуть.
— Ты никому ничего не сообщишь, — возразил Дейн. — Ты ни с кем не будешь разговаривать. Останешься в подполье.
Чувствовалось, что город пребывает в неустойчивом равновесии, как шар для боулинга на вершине холма, до краев наполненный потенциальной энергией. Билли вспоминал змеиное разевание челюстей Госса, выворачивание скул и его пасть, подобную дверному проему, опрокинутому набок. Они проехали мимо галерейки, мимо химчистки, мимо развалов со всяким хламом, безделушками, городской мишурой.
Перед Британской библиотекой, в огромном внешнем дворе, собралась небольшая толпа: студенты и другие читатели с ноутбуками под мышкой, в модных строгих очках, с шерстяными шарфами, накинутыми на плечи. Все они изумленно смотрели в одну сторону и смеялись.
А смотрели они на небольшую группу котов, двигавшихся в усложненной кадрили, хоть и неторопливо, но целеустремленно. Четверо были черными, один — черепаховым. Они кружили и кружили, не разбегаясь и не ссорясь друг с другом, выписывали свои фигуры с достоинством.
На безопасном удалении, но все же пугающе близко к котам, расположились три голубя. Они с важным видом вышагивали по своему собственному кругу. Маршруты двух групп едва не пересекались.
— Можете в такое поверить? — сказала одна девушка, улыбаясь по-дурацки одетому Билли. — Видели когда-нибудь таких паинек? Люблю котов.
Полюбовавшись минуту-другую забавным зрелищем, большинство студентов прошли мимо котов в библиотеку. Однако в толпе имелись немногие, смотревшие на происходящее не со смехом, но с ужасом. Никто из них входить не стал. Они не пересекли тех линий, по которым шествовали голуби и коты. Было очень рано, и эти люди только что пришли — но при виде маленького представления предпочли ретироваться.
— Что здесь такое? — спросил Билли.
Дейн направился к центру внешнего двора, где в ожидании застыла гигантская фигура. Ему было не по себе на открытом пространстве. Он постоянно озирался, ежился и храбрился, ведя Билли к двадцатифутовой статуе Ньютона. Воображаемый ученый ссутулился, разглядывая землю и измеряя ее циркулем. Это представлялось громадным недоразумением — экстатически-сердитое ворчание на близорукость, обозначенное Блейком, Паолоцци ошибочно воспринял как нечто величественное и властное.
Рядом со статуей стоял крупный мужчина в пуховике, потрепанной шляпе и очках. В руках у него был пластиковый пакет. Казалось, он что-то сам себе бормочет.
— Дейн, — сказал кто-то.
Билли обернулся, но не увидел никого в пределах слышимости. Тип в шляпе осторожно помахал Дейну. Пакет был полон номеров левой газеты.
— Мартин, — сказал Дейн. — Вати. — Он кивнул и мужчине, и статуе. — Вати, мне нужна твоя помощь…
— Заткнись, — произнес чей-то голос; Дейн, явно шокированный, подался назад. — Побеседуем через минуту.
Он говорил шепотом и с удивительным акцентом: что-то среднее между лондонским и очень странным, ниоткудашным. Металлический шепот. Билли понял, что это статуя.
— Э-э, ладно, — сказал тип с газетами. — Вам есть чем заняться, а я ухожу. Увидимся в среду.
— Хорошо, — сказала статуя. Ее губы не шевелились. Она вообще не двигалась — как-никак статуя, — но шепот исходил из ее рта размером с дуло. — Передавай ей привет.
— Хорошо, — сказал ее собеседник. — Позже. Удачи. И сплоченности им. — Он глянул на котов, прощально кивнул Дейну, потом и Билли и оставил одну газету между ступней Исаака Ньютона.
Дейн и Билли стояли рядом. Статуя по-прежнему грузно сидела.
— Ты пришел ко мне? — вопросила она. — Ко мне? Наглости, Дейн, тебе не занимать.
Дейн помотал головой.
— Тут такое творится… — негромко сказал он. — Ты слышал…
— По-моему, я ошибся, — проговорил голос. — Мне передавали, а я отвечал — нет, это невозможно, Дейн такого не сделает, никогда так не поступит. Я отправил к тебе пару наблюдателей, чтобы снять тебя с крючка. Понимаешь? Как долго я тебя знаю, Дейн? Я не могу тебе верить.
— Вати, — сказал Дейн очень жалобно. Раньше Билли не замечал за ним такого тона. Даже в споре с тевтексом, своим папой, Дейн вел себя грубовато. Теперь же он лебезил. — Прошу тебя, Вати, поверь мне. У меня не было времени. Пожалуйста, выслушай меня.
— Что, по-твоему, ты можешь мне сказать?
— Вати, пожалуйста. Я не утверждаю, что поступил правильно, но ты должен хотя бы выслушать меня. Разве нет? Хотя бы выслушать.
Билли переводил взгляд со сгорбленного металлического человека на кракениста и обратно.
— Кафе Дэви знаешь? — сказала статуя. — Встречаемся там через минуту. Что до меня, то я хочу лишь попрощаться, Дейн. Я просто не могу тебе верить, Дейн. Не могу поверить, что ты стал штрейкбрехером.
Что-то беззвучно промелькнуло. Билли заморгал.
— Что это было? — спросил он. — С кем мы говорили?
— Мой старый друг, — с трудом отозвался Дейн. — Он справедливо на меня обозлен. Справедливо. Эта чертова белка. Что я за идиот! У меня не было времени, я думал, рисковать допустимо. Действовал на опережение. — Он взглянул на Билли. — Это все ты виноват. Нет, приятель. На самом деле я тебя не виню. Ты не знал. — Он вздохнул. — Это… — Он указал на статую, теперь пустую; Билли не понимал, откуда знает о статуе. — То есть был, я хочу сказать, главой комитета. Цеховым старостой.
