если относились недоверчиво к внезапным озарениям. И те, кто внезапно обнаружил себя в авангарде мейнстрима, испытывали некоторую растерянность. Какой смысл заниматься предостережениями, если каждый слушатель — большинство людей сохраняли беззаботность, с которой покончило бы лишь погасшее солнце, — только кивал и соглашался?
Чума уныния поразила маниакальных пророков Лондона. Предостерегающие знаки были выброшены, брошюры превратились в бумажную кашицу, громкоговорители нашли себе место в шкафах. Те, кто улавливал движения сомнительных сущностей, настаивали, что со времени исчезновения архитевтиса стало приближаться нечто новое: нечто одержимое, упорное, сосредоточенное на себе. А вскоре оно развернулось еще сильнее, приобрело больше неповторимых черт, вышло из куколки неопределенности и стало осязаемым — навязчивая сиюминутность, тяжело шагающая по времени.
Нет, они тоже не знали, что это в действительности означает, но впечатление — очень сильное — было именно таким. И это злило их до потери сил.
Билли шел, спотыкаясь, все это казалось непривычным — день, холодный солнечный свет, прохожие. Люди в повседневной одежде — одни несли в руках папки и портфели, другие направлялись в магазины. Южный Лондон. Никто не взглянул на него дважды. Безлиственные деревья скребли небо, отдраенное зимой.
Взлетела стая голубей, набрала скорость и исчезла где-то над антеннами. Дейн уставился на них с откровенной подозрительностью и подозвал Билли.
— Пошевеливайся, — сказал он. — Не нравятся мне эти птички.
Билли прислушивался к глухому топоту своих шагов по гудрону — совсем никакого эха. Пульс частил. Впереди виднелись крыши невысоких домов, неухоженные кирпичные постройки. Церковь, оставшаяся позади, мало чем отличалась от большого сарая.
— Мне совсем не нравятся эти птицы, — повторил Дейн.
Они шли, минуя продавцов газет, переполненные урны, собачье дерьмо у деревьев, магазинчики. Дейн привел Билли к машине, но не той же самой, что прежде, и открыл дверцу. Раздался какой-то шепот.
— Что такое? — сказал Дейн, поднимая взгляд. — Они?..
Других звуков не последовало. Дейн смотрел на грубо слепленного глиняного дракона — дань викторианской пышности, — вделанного в крышу возле конька. Наконец он втолкнул Билли в машину.
— Что это было? — спросил Билли. Дейн с дрожью выдохнул, крутя руль.
— Ничего, — сказал он. — Но есть одна мысль. Видит бог, нам нужна помощь. Надо проехать какое-то расстояние, — (Билли не узнавал ни одной из улиц.) — Лондон в любую секунду могут наводнить мои чертовы соратники. Бывшие соратники.
— Так куда мы направимся?
— Уйдем в подполье. Потом начнем охотиться.
— А… как насчет копов?
— В полицию мы не пойдем, — отрезал Дейн, хлопая по рулю. — Они ни черта не могут. А если бы и могли — это не то, что нам нужно. Почему, думаешь, они его ищут? Чтобы забрать себе.
— Ну а ты, Дейн, что сделаешь с ним, если найдешь?
Тот посмотрел на Билли.
— Постараюсь сделать так, чтобы он не достался никому другому.
У Дейна имелись свои укрытия — в пустых с виду остовах зданий, в обшарпанных сквотах, в аккуратных по внешности домах с постоянными жильцами, которые предавались как почтенным, так и сомнительным занятиям.
— Останавливаемся в одном месте на день-два, не больше, — объяснил Дейн. — Нам надо охотиться.
— Чует мое сердце, найдет нас церковь, — сказал Билли. — Это же вроде явочные квартиры, да?
— Об этих даже тевтекс не знает. При такой работе, как у меня, нужна свобода действий. Чем меньше им известно, тем лучше. Руки у них остаются чисты. Убивать не в наших правилах, мы же не хищники, понимаешь? Да только нужда заставит.
Чтобы защитить небеса, спускаешь с привязи ад — вот какая софистика.
— Ты один такой? — спросил Билли.
— Нет, — сказал Дейн. — Но лучший.
Билли откинул голову на спинку сиденья и стал смотреть на проплывающий мимо Лондон.
— Госс просто открыл рот, — проговорил он. — И Леона как… — Он потряс головой. — Это что… сноровка?
— Госс — неописуемый ублюдок, вот в чем его сноровка. — Дейн развернул одной рукой лист бумаги. — Это список кинетиков. Нам надо найти бога. Здесь перечислены те, кто мог бы справиться с задачей.
Билли немного понаблюдал за Дейном, за тем, как зарождается в нем гнев и прокатывается по лицу, сменяясь мгновениями ошеломленной неуверенности. Заночевали они у реки, в квартире с одной спальней, обставленной как студенческая берлога. На дешевых полках стояли книги по химии и биологии, на стене висел плакат
— Чье это? — спросил Билли.
— Это на случай, если кто вломится, — объяснил Дейн. — Или подсмотрит, не входя. Через магический кристалл или еще как-нибудь. Нужна убедительность.
В ванной имелись зубная щетка, заляпанная пастой, полупустые флаконы с жидким мылом и шампунем. В ящиках шкафа лежала одежда, все предметы которой соответствовали вымышленному обитателю: одного и того же размера и отталкивающего стиля. Билли поднял трубку телефона, но тот не был подсоединен к линии.
Дейн проверил крошечные косточки, связанные в пучки на подоконнике, — уродливые комочки магического хлама. Из шкафа под кроватью он достал машину, собранную из ржавых деталей и всякой чепухи: материнской платы и старого осциллографа, соединенных крокодильчиками с разными финтифлюшками. Когда Дейн включил ее в сеть, раздался глухой удар, по экрану побежали волны, а воздух по ощущению стал суше.
— Отлично, — сказал Дейн. — Немного безопасности нам обеспечено.
Тревожные системы и глушители сигналов, противостоящие потокам чувствительной и эмоциональной магии. Назовем это «сшибкой», сказал себе Билли. Оккультные машины порождали не пустоту, способную привлечь внимание, подобно отсутствующему зубу, но осколки присутствия, своего рода сконструированную душу, — специально для удаленных датчиков. Остаточные следы притворной личности.
Когда Дейн пошел в ванную, Билли не попытался уйти и даже не постоял у двери в раздумье.
— Почему ты этого не хочешь? — спросил Билли, когда Дейн вернулся. Он вскинул руки, обозначая все сущее. — Светопреставления, я имею в виду. Вы говорите, это конец света. Я хочу сказать, это же ваш кракен его устраивает…
— Нет, не он, — возразил Дейн. — Или не так, как это предначертано.
Билли все понял бы, если бы Дейн уклонялся, ухмылялся, увиливал, хмыкал и притворялся. Часто бывает, что перед концом света у верующего дрожат коленки. Да, я абсолютно готов к светопреставлению, но чтобы прямо сейчас? Вот так? Тогда все было бы логично. Но дело обстояло не так. Билли ясно осознал: если бы Дейн верил в наступление того, о чем он читал и что тщательно изучал со времен своей дерзкой и пылкой юности, он покорно принял бы это. Но
— Мне надо отправить одно сообщение, — сказал Билли; Дейн вздохнул. — Эй! — Билли, изготовившись к бою, и сам был удивлен тем, как быстро загорелся гневом; здоровяк тоже выглядел удивленным. — Я тебе не домашняя собачка! Ты не можешь мне приказывать. Погиб мой лучший друг, и его
