Первым порывом Яуберта было оправдать сотрудников полиции, которым ежедневно приходится сталкиваться со всевозможными семейными скандалами. Но он лишь покачал головой и мягко спросил:

— А потом?

— Потом я вернулась домой, потому что решила, что Дани уже приехал и волнуется, не застав меня. Может, у него украли мобильник? Мало ли что может случиться с человеком по дороге с работы! Я успокаивала себя, мне не хотелось слишком себя накручивать. Но дома его не было, и к телефону он по- прежнему не подходил. Перезвонил Невилл Филандер; оказалось, что никаких срочных вызовов в тот день не было. Я еще раз позвонила свекрови, хотела убедиться, что у меня не паранойя. Свекровь подтвердила, что Дани не такой, как предположил тот дежурный из участка. Тогда я снова села в машину и объехала все места, где он мог застрять. Зашла в «Кубану», в «Спортивный паб» — он иногда пил там пиво с друзьями, — но его нигде не оказалось. В одиннадцать часов я вернулась к спортивному клубу. Машин на стоянке почти не осталось, и я сразу увидела его «ауди». Я заглянула в салон через окошко. На заднем сиденье лежала его спортивная сумка. Я подергала дверцу. Она оказалась незапертой. Тогда-то я и поняла, что с ним случилось что-то плохое. От стоянки я пешком дошла до полицейского участка. Со мной послали молодого констебля; он взглянул на машину, мы вернулись, дежурный достал две какие-то формы и велел мне их заполнить. В одной речь шла о возмещении ущерба. С каких пор полиция требует возмещения?

Яуберт не ответил. Запрос о возмещении ущерба призван был защитить интересы ЮАПС в тех случаях, когда сообщение о пропаже без вести делалось злоумышленниками или оказывалось ложным. А такое случалось довольно часто.

— Мне велели, если Дани не объявится на следующий день, принести его фотографию. Обещали разместить ее на сайте и начать поиски. Но они так ничего не сделали.

Яуберт оторвал голову от записей:

— Какой марки его «ауди»?

— А3, красная. Он купил ее с пробегом. Вот регистрационный номер…

Он все записал.

— Машину проверили на отпечатки пальцев?

— Нет. На следующий день я принесла фото и спросила, можно ли отогнать машину мужа домой. Мне сказали, что можно. Я звонила в участок каждый день, а иногда даже заезжала, чтобы узнать, как идут поиски, но мне каждый раз отвечали одно и то же: «Пока ничего». Что же это такое? Почему им на все наплевать? Мы платим налоги, в том числе и на их содержание, их задача — охранять и защищать нас. Но они ничего не делают! Я сама напечатала листовки и подсунула их под «дворники» машин на стоянке у спортивного клуба… Мне всем пришлось заниматься самой.

— «Ауди» теперь у вас дома?

— Да.

— С вами говорил следователь, которому поручили искать вашего мужа?

— Да… он объявился только через неделю. Приехал ко мне на работу и задал те же самые вопросы, что были в анкете… Мне показалось, что он меня почти не слушает; все время поправлял свою челку. Приезжал один раз, и больше я его не видела.

Когда дело касается пропавших без вести, вариантов всего два. Либо человек стал жертвой преступления, либо скрывается намеренно. Близким людям пропавшего одинаково тяжело смириться и с тем и с другим.

Яуберт начал с легких вопросов.

Были ли в машине мобильник и бумажник?

Нет, они исчезли.

Пластиковые карты — зарплатную, кредитную — он хранил в бумажнике?

Да.

Производились ли какие-нибудь операции по этим картам после исчезновения Дани?

Нет, она заблокировала карты через три дня.

Что было в спортивной сумке?

Только спортивный костюм Дани.

Пропала ли какая-нибудь одежда из его гардероба?

Лицо ее исказилось от боли.

Нет.

Из дома пропали какие-нибудь вещи мужа?

Нет.

Из «ауди» пропало что-нибудь еще?

Нет, она ничего не заметила.

Где ключи от «ауди»?

В машине их не было; пришлось съездить домой за запасными. Запасные ключи Дани держал в шкафу.

Не было ли каких-то непонятных звонков перед его исчезновением?

Нет.

Не было ли у Дани в тот же период времени крупных ссор?

Ни о чем таком она не знает.

Может, конфликты на работе?

Нет, ничего такого, что выходило бы за рамки обычного. Работа у него напряженная, иногда в тяжелых условиях…

Какого рода бывают тяжелые условия?

В прошлом году водители устроили забастовку. Они часто выражают недовольство. Иногда водители не выходят на работу, иногда опаздывают, иногда совершают аварии. Бывали случаи, когда Дани приходилось кого-то увольнять.

Не говорил ли он о происшествиях, которые служили причиной конфликтов?

Дани почти никогда не говорил дома о работе. Он уставал, но со стрессом справлялся, всегда был бодр и весел… Нет, она не может вспомнить, чтобы он что-нибудь такое упоминал.

Яуберт заговорил негромко и мягко:

— Прошу, поймите меня правильно, мне придется задать вам вопросы, на которые вам нужно будет ответить, даже если покажется, что отвечать трудно…

Таня Флинт кивнула; судя по глазам, она догадывалась, что ее ждет.

— Вы были счастливы?

— Да! — Она впервые с начала разговора оживилась. Яуберту показалось, что она пытается в чем-то убедить саму себя. Она расправила плечи: — Конечно, и у нас случались размолвки, как в любой семье. Все как у всех, но мы как-то обо всем договаривались. Всегда! У нас было правило: никогда не ложиться спать, не помирившись.

— Все как у всех?

— Ну, знаете… мне хотелось купить мягкую мебель в гостиную, а ему — встроенный бар. Ему хотелось сыграть в крикет в Ньюландсе, а мне — пойти в кино…

— И он никогда не приходил домой поздно?

— При его работе — да, иногда приходил. Но всегда предупреждал меня заранее, звонил по два, по три раза. Он был очень деликатен.

— Вы сказали, что искали его в «Кубане» и «Спортивном пабе». Он часто там бывал?

— В прошлом году… в июле и августе мне нужно было наладить работу своей фирмы. Я часто задерживалась, звонила ему и говорила, что вернусь поздно. Он отвечал: «Не волнуйся, детка, перехвачу чего-нибудь в пабе с ребятами». Я заезжала за ним в паб; мы вместе выпивали по паре бокалов. Он