— Да, точный, определенный. С утра выезжают на маршрут, возвращаются к одиннадцати, проверяют электронную почту, заполняют журнал регистрации УВР, ведомости рабочего времени, решают вопросы с персоналом, и вот пора снова ехать на маршрут…
— Такой же график был у него в октябре и ноябре?
— Да, насколько мне известно…
— Невилл! — позвал женский голос из коридора.
— Что?
— Головной офис на линии!
— Ясно. Соединяй! — И, повернувшись к Яуберту: — Когда вызывает головной офис, обычно ничего хорошего не жди. Вы уж меня извините.
Яуберт встал.
— Его семейная жизнь?..
Зазвонил телефон.
— Откуда мне знать? — Филандер пожал Яуберту руку.
— Невилл, ты подойдешь или как?
— Вот видите… — вздохнул Невилл, хватая трубку.
— А если неофициально?
Филандер кивнул.
— Его Таня… она такая… немножко ниссен…
— Невилл!
Яуберт не успел спросить, что такое «ниссен». Филандер схватил трубку.
84
Он поплелся по расплавленному асфальту к машине, открыл дверцы «хонды», чтобы немного проветрить салон. Единственный недостаток черной машины — в ней жарче, чем в машинах других цветов. Зато у его «хонды» много других преимуществ. Как-то больше года назад Маргарет оторвала голову от своих счетов и сказала:
— Пора тебе купить новую машину.
Его «опелю-корса» тогда исполнилось уже шесть лет, на счетчике было больше двухсот тысяч километров. На полу гаража после его машины оставалось зловещее масляное пятно. Яуберта не пришлось долго убеждать. Тогда их финансовое положение выглядело достаточно неплохо. Маргарет очень удачно продала очередной дом, а Джереми, ее старший, как раз закончил учиться и собирался провести «год передышки» в Америке. Поэтому Яуберт приступил к поискам новой машины — как всегда, не спеша. Он навел справки, набрал разных каталогов, сравнивал цены — и вот как-то раз он случайно забрел в автосалон в Бёйтенграхте, где продавалась «Хонда-Сивик-Тайп-Р». Стойло ему увидеть логотип на красном фоне и черный обтекаемый кузов, и он влюбился. Вернувшись домой, он сказал Маргарет по-английски со своим неистребимым акцентом:
— Должно быть, во мне заговорил Гудвуд.
Она улыбнулась, когда он в шутку упомянул предместье Кейптауна, в котором родился и вырос, и, крепко обняв его, прошептала:
— Ну, и еще немножко сказывается кризис среднего возраста…
Возможно, ее предположение оказалось ближе к истине, потому что за последние несколько лет он начал страстно мечтать о «Датсуне-SSS», модном в те годы, когда ему было чуть за двадцать. Потом Маргарет сказала:
— Иди и купи ту машину. Ты ее заслужил.
Покупка доставила ему чистую, беспримесную радость. Допустим, у его «хонды» подвеска жестковата, да и сиденья не самые удобные на свете, зато какая она послушная! А мощная…
Он достал мобильник и позвонил суперинтенденту Джонни Октябрю, бывшему сослуживцу, теперь возглавляющему уголовный розыск в районе Митчеллз-Плейн.
— Начальник! — обрадовался Октябрь. — Какой приятный сюрприз!
— Джонни, я тебе больше не начальник.
— Вы всегда будете для меня начальником. Ну, как делишки в частном секторе?
— Пока рано судить. А у тебя?
— Хуже некуда. Птичку-Невеличку упустили, он теперь за границей… В самом разгаре борьба за власть.
— Могу себе представить. — Четыре месяца назад главарь «Неугомонных воронов» по кличке Птичка-Невеличка покинул страну после того, как был выписан ордер на его арест. Теперь его территория и сфера влияния стали предметом грызни как внутри самих «Воронов», так и между другими криминальными группировками в Кейп-Флэтс.
— На прошлой неделе четыре убийства, причем три из них совершены гастролерами… Не хочу жалеть о добром старом времени, начальник, но времена изменились.
— Верно, Джонни. Ну, не буду тебе докучать, только кое о чем быстренько спрошу. Когда кто-то называет женщину «ниссен», что это значит?
Октябрь хихикнул:
— Йа, начальник, на самом деле всех женщин можно сравнить с «ниссанами»…
— Ах, с «ниссанами»?!
— Ну, понимаете, они как машины «ниссан». Помните их старый слоган: «Сама безупречность»? Если женщину называют «ниссаном», значит, она любит доводить все до совершенства…
— А-а-а…
— Говорят, лучше уж жениться на «тойоте».
— «Управляй мечтой»?
— Вот именно, начальник. Вот именно!
Попав в Вудсток, на Альберт-стрит, Яуберт очутился в настоящем муравейнике: большие грузовики, пикапы, микроавтобусы, легковушки, люди… Передвигаться пришлось с черепашьей скоростью.
Стоя в пробке, Яуберт вспоминал свой разговор с Джонни Октябрем. Они оба идут не в ногу со временем. Живые анахронизмы. Ведь слоган у компании «Ниссан» давно другой, не «сама безупречность», да и в «Тойоте» придумывают другие рекламные формулы, более… безличные, что ли. Как будто заранее предвидели, что придется отзывать миллионы машин из-за брака.
А что можно сказать о них с Джонни? Одной ногой они по-прежнему в прошлом. Похоже, в определенном возрасте мир начинает одерживать верх… Марки машин и одежды, рекламные слоганы, моды, новинки техники — почти обязательные темы для разговоров, из телевизоров и радиоприемников тебя наперебой убеждают: «Ведь ты этого достоин». И все сливается в общем монотонном гуле, о существовании которого ты раньше и не подозревал… Ему пятьдесят. Октябрь на десять лет старше. Когда же все вдруг изменилось? Лет в сорок восемь — сорок девять? Когда ты вдруг понимаешь, что уже слышал раньше все дневные новости. Все рекламные побрякушки. И все рассказы о борьбе и выживании, о победах и скандалах, о том, как группировки, страны, регионы и континенты снова и снова проходят тот же циклический процесс. Все меняется, все остается прежним, только ты теряешь способность искренне удивляться. Вот чего жальче больше всего.
Яуберт снова вернулся в действительность, увидел поток машин, здания. В нем клубились воспоминания; Вудсток напомнил ему Гудвуд дней его молодости. Те же полуразрушенные одно- и двухэтажные дома с крышами из рифленого железа, фронтонами и колоннами, магазинчики «на углу», в которых предприимчивые владельцы торговали всем понемножку, от халяльного мяса до дешевых сигарет, газонокосилок, рыбы с жареной картошкой, подержанной мебели, где можно было заказать обивку кресел и диванов или переезд. Люди на тротуарах — бегают трусцой, идут, стоят, болтают, обделывают дела, торгуются. Мусульмане с фесками на головах, рыбаки в фетровых шляпах, представители народа коса в
