Хан внимательно рассматривал собеседника. Перед ним стоял сильный, но в то же время бесконечно уставший человек. Чувства враждебности он не вызывал.

– Мы не будем вам препятствовать, если вы намерены пройти мимо. Но хочу предупредить, на юге тварей не меньше.

Борис тяжело вздохнул, потом он неожиданно опустился прямо на землю и уселся, скрестив ноги. Хан постоял немного в раздумье, а потом повторил жест гостя.

– И насколько их там много? – Голос Борис стал скрипучим, да и сам парламентер, казалось, постарел сразу на десяток лет. Хан отметил, что голова Бориса, несмотря на то, что ему можно было дать не более тридцати пяти лет, обильно была тронута сединой.

– Достаточно, чтобы завязнуть напрочь. На юг дороги нет, – сказал Хан спокойным будничным голосом, но смысл этих слов для парламентера был ужасен.

Воцарилось длительное молчание. Нарушил его опять-таки Хан.

– Как вы смогли выжить?

Борис невесело усмехнулся.

– Наверное, это был самый тяжелый год в моей жизни. Зиму мы отсидели в гипермаркете. А все остальное время носились туда-сюда, спасая свои шкуры. Когда я собрал людей в единую силу, нас было в два раза больше, чем сейчас. Я обещал им спасение, и в первое время у нас действительно дела шли неплохо. Разграбив пару заброшенных воинских частей, я смог хорошо вооружить своих людей.

Бориса пробило на откровенность, и Хан предпочел не перебивать его, внимательно слушая исповедь человека, так похожего на него. Человека, взявшего на себя ответственность за жизни чужих людей.

– Мы легко находили припасы и топливо. Избегая крупных населенных пунктов, мой отряд колесил по трем смежным областям и не знал голода и холода. Но все быстро изменилось. Припасы в доступных для нас местах быстро иссякли. В большие города мы не осмеливались соваться, а все мелкие городишки мы давно опустошили. Наши маршруты были не слишком разнообразны. Да и боеприпасы, казавшиеся неиссякаемыми, довольно быстро подошли к концу.

Борис ненадолго замолчал, как бы обдумывая сказанное.

– Дальше стало хуже. Я стал терять людей. Приходилось рисковать, чтобы добывать еду. Во время вылазок гибли люди. Нас становилось все меньше и меньше. Когда пришла зима, стало совсем плохо. Во время штурма гипермаркета я положил тысячу жизней. Тогда это был единственный шанс спасти оставшихся. Получив доступ к огромным запасам продовольствия, мы на некоторое время смогли вздохнуть спокойно. Но и там нас поджидало несчастье. Точнее, это мы его поджидали. – Борис печально ухмыльнулся.

– К нам пожаловал сам Карим – Пустынный Волк. Расслабленные сытой жизнью, мои бойцы проморгали момент нападения. Людей у Карима не в пример было больше, чем у меня. Смяв первую линию нашей обороны, им почти удалось попасть внутрь. Каким чудом нам удалось сдержать их, мне до сих пор непонятно. Тем не менее сложилась патовая ситуация. Карим подтащил вплотную к гипермаркету несколько пушек и угрожал с их помощью разделаться с нами. Он предлагал мне и моим людям присоединиться к его кочевью, но его слова были ложью. Я слышал рассказы о несчастных, захотевших примкнуть к его банде, все они оказывались в рабских ошейниках. А уж о жестокости и вероломстве Карима в новом мире даже успели сложить легенды.

Глаза Хана расширились от удивления. Племя жило обособленно, и поэтому новости из внешнего мира почти не доходили до степного становища. Хан не сомневался, что в мире царит полная анархия и хаос, но что за каких-то два года человечество скатится обратно к рабовладельческому строю, Валентин подумать не мог.

– В общем, – Борис продолжал свой рассказ, – мне кое-как удалось выторговать нашу свободу. Когда мы покидали гипермаркет, естественно, этот шакал ударил нам в спину. Мы были готовы к этому и смогли задержать его бойцов, пока остальные отступали. С тех пор мы уже два с половиной месяца в постоянных бегах. Останавливаться нельзя даже на сутки. Твари прут с севера, не останавливаясь. – Борис понизил голос: – Поползли слухи, что кто-то научился ими управлять. Начали поговаривать о Погонщиках.

Последнее слово Борис сказал так тихо, что Хан его попросту не разобрал.

– О ком? – с удивлением переспросил Валентин.

– О пастырях мертвых – Погонщиках. – Вид у Бориса был немного смущенным. – Ты только не подумай, что я свихнулся или лапшу на уши тебе вешаю, только я в это сам понемногу верить начинаю. – Все это Борис говорил как бы извиняющимся тоном, но в голосе его все же явно слышалась уверенность в своих словах.

Хан решил пока опустить этот вопрос. Что-то ему подсказывало, что времени для разговоров у них с Борисом будет еще предостаточно.

Наступила пауза, Валентин понял, что пора брать инициативу в свои руки.

– Насколько я понимаю, Борис, теперь ты вообще не представляешь, что делать дальше. И возможно, рассчитываешь на нашу помощь и покровительство.

Борис неуютно заерзал, а потом поднял голову и с вызовом глянул в глаза Хану.

– Да, мне нечего скрывать от тебя. Сейчас у меня нет сил и оружия, чтобы пробиваться дальше. Ты показался мне достаточно здравым и, главное, порядочным человеком. И поэтому я прошу тебя принять меня и моих людей под свое командование. – Речь Бориса, несмотря на то, что произнес он ее по-прежнему сидя на земле в легкомысленной позе, прозвучала важно и торжественно. На минуту Хану даже показалось, что они находятся не в чистом поле, а в огромном конференц-зале, приготовленном для переговоров на высшем уровне. Отогнав наваждение, Валентин всерьез задумался о вставшей перед ним проблеме.

Хан молчал, старательно взвешивая все за и против. С одной стороны, лишние бойцы, да и просто люди, нужны были всегда. С другой же, совершенно не хотелось оказаться глупцом, добровольно пригревшим на груди у себя предательскую змею. И как бы то ни было, решение по поводу Бориса и его людей необходимо было принимать немедленно. Бросить их на погибель в южных землях Хану тоже не хотелось.

Наконец Валентин нарушил затянувшееся молчание.

– Я согласен принять твоих людей, но у меня будет ряд условий.

Борис согласно кивнул, другого развития событий он и не ожидал, условия должны были быть. И он, Борис, находился не в том положении, чтобы спорить.

– Во-первых, я хочу знать, сколько у тебя бойцов? – Голос Хана был деловитым и сосредоточенным.

– Две сотни стрелков и триста копейщиков, – последовал незамедлительный ответ.

Хан нахмурился, такое количество хорошо вооруженных людей представляло опасность как для него самого, так и для всего племени.

– Я хочу, чтобы ты приказал сдать все огнестрельное оружие.

Борис отрицательно замотал головой.

– Мне нужны гарантии, что мы не станем рабами. И пока у меня есть оружие, с гарантиями проблем не возникнет.

– Наверно, нам все же придется искать компромисс, я не сомневаюсь, что в вооруженном конфликте, случись он между нашими армиями, скорее всего победа осталась бы за мной, но количество возможных потерь меня совершенно не устраивает. – Хан выдержал паузу и продолжил. – Я предлагаю вам, Борис, оставить себе пятьдесят бойцов, вооруженных огнестрельным оружием. Наличие и количество холодного оружия у твоих людей меня не интересует. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы не беспокоиться о своей безопасности ни вам, ни мне.

По лицу Бориса явно было видно, что он не слишком доволен подобными перспективами, но делать было нечего, пришлось согласиться. Предводитель странников, не говоря ни слова, протянул руку. Хан неспешно, полностью прочувствовав важность момента, протянул руку в ответ. Рукопожатие мужчин было крепким. Ни один из них не хотел соревноваться в силе, но тем не менее оба почувствовали, что встретили равного оппонента. Хан широко и по-доброму улыбнулся. Лицо Бориса в первый раз за время разговора озарила радушная ответная улыбка. Огромный груз ответственности упал с его плеч. Теперь Хан был в ответе за судьбу его людей.

Поднявшись, Борис отправился к своим. Через полчаса один из грузовиков отделился от баррикады и