Ну почему каждый раз, когда ты готов и бодр, тебе обязательно попадаются усталые засони. И наоборот — когда ты устал, как пес, тебе выпадает какая-нибудь назойливая эротоманка?

Но делать было нечего, и я покорился неизбежному.

— О’кей, давайте поднажмем! Понтонная группа, вперед! Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь!

Теплый атмосферный фронт пришел ночью, и снег превратился в скользкую грязь. Пермапластовый прогон наплавного понтонного моста весил пятьсот фунтов и был крайне громоздким и неуклюжим. Справиться с ним было нелегко, особенно после того как он покрылся со всех сторон тонкой коркой льда. Мы несли его вчетвером — по двое на каждом конце, — судорожно вцепившись замерзшими пальцами в пластиковые рукоятки. Моим партнером в этом нелегком деле оказалась все та же Роджерс.

— Стой! — заорал парень позади меня. Это означало, что неуклюжий прогон вот-вот вырвется из его пальцев. Несмотря на относительно небольшой вес, прогон все же мог сломать ногу. Мы дружно выпустили ручки и отскочили. Прогон тяжело плюхнулся в грязь, забрызгав нас с головы до ног.

— Дьявол тебя дери, Петров! — выругалась Роджерс. — Почему ты не пошел в Звездный Флот или лучше в Красный Крест?! Эта хреновина не такая уж тяжелая!..

— Эй, понтонеры, поживее! Клеевая группа — помогите им!

К нам тотчас подбежали парень и девушка из нашей клеевой группы; каждый держал в руке по ведерку с быстротвердеющей эпоксидной смолой.

— Эй, Манделла, поворачивайся!.. Я уже замерз, — сказал парень.

— Я тоже, — поддакнула девушка.

— Раз, два, взяли! — Вшестером мы снова подняли прогон и нетвердой рысцой двинулись к мосту, который был готов всего на три четверти. Похоже, размышлял я, на этот раз второму взводу удастся нас опередить. Начхать, конечно, но взводу, закончившему свой мост первым, было обещано, что на базу они смогут вернуться «вертушкой». Всех остальных ожидали четыре мили раскисшей грязной дороги и никакого отдыха перед обедом.

Мы с грохотом установили прогон на место и защелкнули зажимы, крепившие его к плавающим бонам. Еще до того, как мы успели зафиксировать его как следует, девушка из клеевой группы принялась мазать прогон эпоксидной смолой. У входа на мост приплясывала в ожидании настильная группа. Каждый из вошедших в нее счастливцев держал над головой лист прессованного пермапласта, и поэтому все они оставались сухими и чистыми. Это было настолько несправедливо, что я, проходя мимо, не удержался, поинтересовавшись, что же они такого сделали, чтобы заслужить подобное. Роджерс поддержала меня, высказав пару предположений, которые были столь же непристойными, сколь и невероятными.

Мы как раз вернулись за следующим прогоном, когда наш командир (его фамилия была Дугелыитайн, но мы звали его за глаза «мистер Олрайт») засвистел в свой свисток и крикнул:

— Олрайт, солдаты! Десятиминутный перерыв. Можете курить, если есть что…

С этими словами он сунул руку в карман и включил обогрев наших рабочих комбинезонов.

Роджерс и я уселись на один из концов нашего прогона, и я достал из кармана свою заветную коробочку-портсигар. У меня было достаточно сигарет с марихуаной, но нам, не разрешалось курить их до ужина. К счастью, в портсигаре нашелся окурок сигары длиной около трех дюймов. Я поджег его, чиркнув о боковую поверхность портсигара; после первых двух затяжек табак показался мне совсем не таким уж плохим. Роджерс тоже разок затянулась за компанию, но сморщилась и вернула сигару мне.

— Ты учился, когда тебя призвали? — спросила она.

— Да. Я только что защитил диплом по физике и собирался держать экзамен на преподавателя.

Роджерс серьезно кивнула.

— Я специализировалась на биологии…

— Это заметно… — Я уклонился от комка грязи, летевшего мне в лицо. — И как долго ты успела проучиться?

— Шесть лет. Я получила диплом и поступила в аспирантуру. — Она задумчиво ковыряла каблуком землю, сгребая лед и грязь в небольшую кучку. — В, от невезение так невезение… Ну почему, почему это непременно должно было случиться?!

Я пожал плечами. Впрочем, Роджерс и не ждала ответа — в особенности такого, какой раз за разом давали нам руководители ЮНИС. Священный долг, необходимость оградить человечество от тауранской угрозы, интеллектуальная элита в рядах защитников родной планеты и все такое прочее… Все это, по большому счету, носило характер эксперимента, к тому же чисто умозрительного… Я, например, не был уверен, удастся ли нам когда-нибудь сойтись с тауранцами лицом к лицу.

Как и следовало ожидать, мистер Олрайт засвистел в свисток на две минуты раньше срока, но мы с Роджерс, а также двое наших партнеров могли посидеть еще немного, пока клеевая и настильная группы заканчивали мостить наш пролет. Сидеть с выключенным подогревом было холодно, но мы не спешили вставать из принципа.

Я лично не видел никакого смысла тренироваться именно в холодную погоду. Разумеется, там, куда нам предстояло отправиться, было холодно, но как! Температура на планетах-порталах превышает абсолютный нуль всего на один-два градуса, так как коллапсары ничего не излучают; следовательно, каждый, кто подвергся тамошнему холоду, мог автоматически считать себя мертвецом.

Коллапсарный переход был открыт двенадцать лет назад, когда мне исполнилось десять. Достаточно было запустить в сторону «черной дыры» какой-либо объект, придав ему определенную скорость, и он появлялся в противоположном конце галактики. Потребовалось совсем немного времени, чтобы вывести формулу для расчета точного места, где именно «вынырнет» этот предмет. Фактически, он продолжал двигаться по той же самой траектории, как если бы никакой «черной дыры» на его пути не возникало, пока не оказывался в поле другого коллапсара. Там он и появлялся, двигаясь от «черной дыры» с той же скоростью, с какой приближался к первому коллапсару. При этом время перемещения между двумя «черными дырами» оказывалось равным нулю.

Это открытие, правда, подкинуло работенки специалистам в области математической физики, которым пришлось сначала разнести в пух и прах общую теорию относительности, чтобы постепенно вернуться к ней снова. Политики же были просто счастливы, что теперь можно отправлять на Фомальгаут целые транспорты с колонистами, и обойдется это гораздо дешевле, чем первая экспедиция на Луну. Дело было даже не в заботе о галактической экспансии человечества и не в прогрессивной социальной политике — просто на Земле оставалось еще достаточно много людей, которых политики предпочитали видеть совершающими зубодробительные подвиги на Фомальгауте, чем организующими волнения и акции протеста перед капитолиями и парламентами.

Во время полета транспорты с колонистами сопровождались автоматическими беспилотными кораблями, державшимися в паре миллионов миль позади них. Мы уже знали о планетах-порталах — обломках материи, вращавшихся вокруг «черных дыр»-коллапсаров. Автоматический корабль должен был вернуться на Землю в случае, если транспорт с колонистами врежется в планету-портал на скорости равной 0,999 световой.

Этого, к счастью, ни разу не случилось (математическая вероятность подобного события была ничтожно мала), но однажды корабль-автомат все же приковылял на Землю один. После анализа информации, собранной его бортовыми регистрирующими устройствами, выяснилось: транспорт с колонистами был атакован и уничтожен другим космическим кораблем. Это произошло неподалеку от Альдебарана в созвездии Быка, но поскольку называть инопланетян «бычками» не позволяла политкорректность, за ними закрепилось название «тауранцы», от латинского «Taurus» — бык.

С тех пор транспорты с колонистами на борту отправлялись в путь только в сопровождении вооруженного конвоя. Вскоре военные корабли начали совершать подобные перелеты одни, а поток колонистов фактически сошел на нет, хотя политики и продолжали делать вид, будто все идет, как прежде. Единственным намеком на перемены явилось переименование соответствующей группы в составе Организации объединенных наций, из Комитета ООН по космическим исследованиям и колонизации в ооновские Исследовательские силы — с ударением на последнем слове.

Но долго так продолжаться не могло, и вот какому-то мозговитому парню из Генеральной ассамблеи ООН пришло в голову, что Земля должна подготовить наземные силы пехотинцев для охраны планет- порталов у ближайших к нам «черных дыр». Прямым следствием этого явился Акт об элитной мобилизации,