— Есть ли место, где Джонс может выбраться из каньона?

— Несколько, — ответила я, выслушав сорша. — Зависит от того, насколько хорошо он знает местность.

Он задумчиво оглядел стены каньона.

— А какой самый легкий маршрут для того, кто не знает местность?

— Следовать по каньону до озера Пауэлл, а потом нанять лодку.

О’Каллан положил руку на кобуру.

— Далеко до озера?

— Мы можем добраться туда во второй половине дня, но предупреждаю, задача не из легких.

— Это далеко?

Я спросила Харка. О’Каллан понял ответ.

— Если всего полдня, тогда идем. Мне нужен этот парень.

Он погладил ствол винтовки.

Харк протянул морду к О’Каллану.

— Теперь в нем есть страх.

Вода журчала в русле ручья, воздух был пропитан запахом мокрой полыни, когда мы направились вниз по каньону. Харк двигался впереди, а Йхсс и Сен то и дело взлетали на стенки каньона, пытаясь уловить запах.

Судя по развороту плеч, О’Каллан был предельно напряжен. До сих пор он вел себя так, словно террорист, за которым мы охотились, не имел оружия. Теперь сам охотник не снимал руку с револьвера. Свет играл на стволе винтовки. И это меня нервировало. Почему сейчас? Почему не с самого начала? Джонс мог сделать круг, вернуться и устроить засаду, а О’Каллан не настолько хорошо знал соршей, чтобы надеяться на их реакцию.

Мои разыгравшиеся гормоны подстрекали меня поверить ему. Стоит сблизиться с мужчиной, и невольно думаешь о нем лучше. Но я по-прежнему не могла понять своего спутника. Почему Безопасность посылает штабиста охотиться за каким-то преступником? Почему не вооруженный отряд? Почему одного? Объяснения О’Каллана, что нужно действовать тихо, чтобы не волновать туристов, не выдерживали никакой критики. Если в этой истерзанной солнцем глуши и бродили какие-то кретины, то они здорово умели прятаться.

Допустим, Джонс действительно контрабандист. Значит, должен иметь базы, сообщников, доступ к спутниковой связи и средства передвижения. Может, кровь навахо тянула его в это захолустье, но О’Каллан почему-то считает, что Джонс не знает местности… Вопросы накапливались, и мне становилось все более неуютно. Зато нравилось иметь паспорта Диархии.

Мы поели на ходу. Кое-как прожевали высококалорийные галеты и запили водой из фляжек. Цвет стенок каньона из грязно-желтого стал грязно-серым, но, несмотря на попадавшиеся ручьи, растительность по-прежнему была скудной. Жара испаряла пот, прежде чем он успевал охладить кожу. Сорши перепрыгивали из одного клочка тени в другой. Вороны взлетали на восходящих потоках теплого воздуха, ерошившего перья. Хриплое карканье тревожило тишину.

Трудно постоянно оставаться настороже, когда идешь по земле, где всего на два градуса прохладнее, чем в аду. Когда Харк внезапно вынырнул передо мной, я подскочила, словно испуганный кролик.

— Добыча близко.

Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы утихомирить тревожно бьющееся сердце.

— Где?

— Что случилось? — вмешался О’Каллан.

Поскольку то, что близко для соршей, может означать день ходьбы для меня, я настояла, чтобы они выучили наши меры длины.

— Меныие/болыие три мили, — сообщил Харк. В руке О’Каллана блеснуло стекло.

— Около трех миль? — переспросил он.

В его ладони лежал мой словарь жестов. Я напряглась. Он положил руку мне на плечо и заглянул в глаза.

— Мне это нужно, Соня. Если мы хотим достать Джонса, я должен уметь говорить с твоими друзьями.

Я смотрела на него, пока он не убрал руку.

— Ты мог бы спросить у меня разрешения.

— Да. Извини.

Чертовски скупой ответ… Но у меня не было времени докапываться до истины, спорить и что-то доказывать. Если верить Харку, Джонс скрывался в природной нише на северном берегу, как раз в том месте, где озеро Пауэлл питала болотная вода. Он не заметит нас, пока мы не окажемся на расстоянии выстрела. Но стоит нам очутиться на линии огня, как Джонс легко разглядит нас: на этих ста ярдах каменистой бесплодной почвы не было ни одной травинки, ни единого кустика.

— Не хочу, чтобы сорши пострадали, — сказал О’Каллан.

Если сорш решит прыгнуть, он покроет эту сотню ярдов в кратчайшую долю мгновения, но странная охота О’Каллана казалась мне все более загадочной. Впрочем, я не протестовала. Пусть делает, что хочет.

Харк наблюдал за мной. В оранжевых глазах переливалось сомнение. Гребень чуть приподнят.

— Ты веришь, женщина?

— Не слишком, воин. Держись начеку.

Пауэлл — мертвое озеро. Вонь едва не сбивала с ног. Вздутые трупы коров и оленей болтались в затхлой воде, обтекавшей Темный каньон в двух милях от самого озера. Ни тростника, ни лягушек, ни тамариска, даже вороны отказывались от падали, забившей берег. Я слышала, что когда-то озеро Пауэлл было красивым, но теперь превратилось в сточную канаву, смрадную и грязную. Впрочем, это не отпугивало желающих покататься на лодке.

Сдерживая рвотные спазмы, мы с О’Калланом приблизились к соршам, собравшимся под большим валуном на изгибе каньона. Сен растянулся на песке.

— Смотри.

Проследив за направлением когтя Сена, я увидела вход в пещерку, где прятался Джонс.

— Глупый. Нет второго выхода.

На полу пещеры было достаточно камней, чтобы скрыть Джонса, но если сорши утверждали, что он там, значит, так оно и есть. Я взглянула на О’Каллана.

— Ну? Как вы хотите это сделать?

О’Каллан больше не улыбался. Всякое подобие обаяния или дружелюбия сползло с него, как вторая кожа. Уловив запах исходящих от него феромонов, Харк резко повернул голову, встопорщил гребень и издал долгое тихое шипение, обнажив смертоносные клыки.

— Я дам ему один шанс, — решил О’Каллан. Он снял винтовку, пристроил ее на валуне и выпалил три раза, отбивая осколки от каменного края каньона.

— Джонс! Это служба безопасности. Бросай оружие и выходи!

В ответ — тишина.

О’Каллан выстрелил еще раз.

— Вылезай, сукин сын! Если мне придется выкурить тебя оттуда, считай себя мертвецом!

Ничего правдивее я от него не слышала.

У входа появилась темная фигура. Руки высоко подняты.

— Я безоружен.

Но О’Каллан не подумал расслабиться.

— Шагай медленно. И держи руки так, чтобы я их видел.

Он обернулся ко мне.

— Пошли за ним соршей.

Сорши не спускали глаз с О’Каллана. Я щелкнула языком, чтобы привлечь их внимание, и просигналила: