фейерверками мы тебе готовим, — добавила она с улыбкой.

«Странно, тётушка Френки никогда не улыбается, — подумала Лейла. — Что это с ней?»

Но на этот раз Франциска действительно улыбалась: она закрыла дверь, бормоча странные слова, смысл которых был непонятен Лейле, но, судя по всему, вполне ясен её волосам, которые незамедлительно встали дыбом.

Но в тот момент Лейле было слишком грустно, чтобы задумываться об этом: ей не нравилось ужинать одной и очень хотелось поговорить с бабушкой. В конце концов, разве не Эрминия — самый главный эксперт по волосам во всем Лондоне? Она наверняка смогла бы объяснить причину всех этих внезапных перемен и вместе с Лейлой посмеяться над происходящим. Потом бабушка бы сказала: «У тебя, моя лохматенькая, действительно очень бурная фантазия!» И всё вернулось бы на свои места.

Лейла открыла холодильник. Внутри она обнаружила блюдо с жареной тыквой. Она съела маленький кусочек, но еда была слишком холодной.

Девочка закрыла холодильник и пошла в свою комнату. Бабушка разложила постель так, как она любила: на ней лежало несколько шерстяных одеял, одно поверх другого. Лейла уселась на кровать и погладила тёмно-фиолетовое покрывало. Она знала от бабушки Эрминии, что это было любимое покрывало её мамы: «Знаешь, твоя мама была та ещё штучка. В два года она решила, что будет носить только фиолетовые вещи, и я не смогла её от этого отучить. В пять она решила, что фамилия её отца, моего мужа Вреброского, слишком сложная, и взяла мою фамилию. В семь она вообразила, что уже достаточно выросла для того, чтобы ей исполнилось девять, и устроила скандал, который не прекращался, пока я не воткнула в торт ещё две свечки!»

Лейла устроилась под одеялами, взяла с тумбочки фотографию мамы с папой и стала её рассматривать. На фото они были изображены в день своей свадьбы: на Грейс было очень короткое платье, в руке она держала букет полевых фиалок и задорно смеялась. Николас был без галстука, в зелёном вельветовом костюме, улыбка у него была застенчивой, а глаза — счастливыми.

Лейла очень любила эту фотографию, она даже сделала для неё своими руками рамку из разноцветных пуговиц.

Ей нравилось что-нибудь мастерить. Однажды она сделала бусы из бигудей бабушки Эрминии и подарила их Елене. Та очень обрадовалась и сказала, что таких оригинальных бус нет ни у кого на свете.

— Алло, добрый вечер. Я говорю с госпожой Лейлой Блу?

— Привет, папа! — радостно ответила Лейла.

— Привет, малышка. Ты готова ко сну?

Лейла уже некоторое время лежала под одеялами, но заснуть ей никак не удавалось. Пожелание спокойной ночи от папы было как раз кстати.

— Конечно готова! — воскликнула она.

— Тогда вот он идёт: раз, два, три… Спокойной ночи, серебряных, золотых и лазоревых снов тебе, и пусть тебе приснится папа!

— Пусть мне приснится папа! — повторила Лейла, радостно смеясь.

— Как у тебя дела? — спросил Николас; его голос донёсся до неё с тридцать девятого этажа гостиницы в Сингапуре.

— Всё хорошо. Я только немного устала…

— Как прошёл урок игры на арфе?

— Очень хорошо. Знаешь, тот противный мальчишка проделал со мной одну из своих обычных шуточек, но я не купилась!

— Молодец, моя девочка! А как бабушка?

— Она очень занята подготовкой к моему дню рождения, — сказала Лейла, делая вид, что это её нисколечко не волнует.

— Я сделаю всё, чтобы не опоздать на него.

— Знаю, папа.

— Хороших снов, я позвоню тебе завтра.

— Тогда до завтра. Пока, папа.

Вскоре Лейла наконец заснула. Но через три часа, которые показались ей тремя минутами, она снова проснулась. Из темноты её спальни доносился пронзительно тонкий звук, нечто среднее между писком летучей мыши и свистом чайника.

Лейла села в кровати и прислушалась. Ей почудилось, что кто-то издал смешок, вернее, даже три смешка. Она включила торшер, но в спальне никого не было, и все вроде находилось на своих местах. Тогда девочка встала и отправилась в комнату бабушки. Эрминия безмятежно спала на своей высоченной кровати. Лейла вернулась в постель, решив, что все эти странные звуки ей просто померещились. Она закрыла глаза и провалилась в сон до утра.

Одиннадцатый день рождения оказался самым сумбурным днём в жизни Лейлы Блу.

Хаос возник с самого утра, когда она проснулась с чувством, что находится в неподходящее время в неподходящем месте.

А между тем в салоне красоты бабушка Эрминия открывала ящик за ящиком у зеркальных трюмо, повторяя: «Кто это вздумал играть с моими бигуди?»

Елена же в ярости расхаживала из угла в угол по маникюрному кабинету, бормоча: «Кто это переставил все мои лаки?»

Франциска мрачно рассматривала зимний сад, то и дело произнося: «Кто это повыдёргивал мои травы?»

Ещё не проснувшись окончательно, Лейла спустилась по лестнице в гостиную, жуя печенье. Все три женщины, взглянув на неё, побледнели. Лейла удивилась: на что это они смотрят? Потом увидела своё отражение в зеркале и всё поняла: пижама испачкана лаком, руки чёрные от земли, а с уха свешиваются бабушкины бигуди.

— Лейла, что случилось?! — воскликнули Эрминия, Елена и Франциска.

В этот раз девочка перепугалась не на шутку. Неужели это она перевернула салон вверх дном? Но когда? И зачем? Разве могла она всё это натворить, даже не заметив, что делает?

Не зная, как реагировать, Лейла разозлилась и поэтому, как часто бывает, ответила грубо:

— Я целых два дня задаю вам тот же вопрос, но вы всегда чем-то заняты, и никто не хочет поговорить со мной! — крикнула она, чувствуя, как у неё перехватило горло, бросила печенье на ступеньки, с плачем убежала в свою комнату, закрыла дверь на ключ, сделав два оборота. Потом обернулась к кровати и увидела нечто такое, чего не заметила, когда проснулась: чехол, где она хранила арфу, был пуст, Лунная радуга исчезла. Она подошла к лежавшему на полу, словно раненый зверь, чехлу и обнаружила внутри бигудинку, завёрнутую в испачканный землёй листок бумаги.

Лейла развернула листок и прочла:

Письмо было написано лаком Елены.

— Лейла, дорогая, что с тобой? — послышался из-за двери голос бабушки.

— Ничего, — соврала девочка.

— Послушай, — продолжала Эрминия из коридора, — если ты хочешь поговорить, давай поговорим.

Но Лейла больше не хотела ни с кем разговаривать. Она стащила мамино покрывало, простыню и тонкое одеяло с кровати, связала их вместе, зацепив за ножку кровати, и скользнула вниз. В то время как