Ей очень нравилось сидеть на скамейке в парке и разговаривать с белками. Правда, они никогда не удостаивали её даже взглядом, но Лейле всегда становилось легче на душе после пары часов, проведённых среди деревьев. Ей казалось, что огромные ветки могут сжать её в крепких объятиях, таких же жизнерадостных, как весна, таких же жарких, как лето, таких же мягких, как осень, и нежных, как зима.

— А теперь мне пора. Иначе бабушка будет волноваться. Пока! Я скоро вернусь.

Лейла подняла два пальца вверх и быстро взмахнула ими в воздухе. Она уже давно решила, что именно таким жестом нужно прощаться с белкой. Та же, не обратив на неё никакого внимания, перепрыгнула на следующую ветку и исчезла в кроне бука.

Лейла взяла сумку и огромный чёрный футляр и направилась к салону красоты бабушки Эрминии. Когда папа отправлялся в межконтинентальный полёт, девочка всегда оставалась у бабушки. Но эта неделя была особенной: через три дня Лейле исполнялось одиннадцать лет, и она была уверена, что бабушка и её подруги устроят ей настоящий праздник с фейерверками.

Девочка быстро пошла к выходу из парка, но совсем рядом с воротами заметила медленно спускавшуюся с дуба белку, которая с интересом её разглядывала. Вдруг она встала на задние лапы, подняла переднюю и… взмахнула ею в воздухе, после чего тут же исчезла в кустах.

У Лейлы не было слов. Неужели белка действительно ответила на её приветствие или это был сон? Она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Её короткие, растрёпанные и жёсткие, как вороньи перья, волосы зашевелились будто от порыва ветра. Но над парком не было даже малейшего дуновения.

Примроуз-Хилл по-английски означает «Холм примул», но с самого своего рождения Лейла нигде в округе примул не видела. Их не было ни на маленьком лугу перед домом, где она жила с папой, ни в большом саду Примроуз Хаус оф Бьюти — салона красоты, принадлежавшего её бабушке. Чтобы разобраться с этой странностью, Лейла придумывала самые неожиданные объяснения: быть может, кто-то собрал все примулы, чтобы подарить их бабушке, или же стая прожорливых кроликов в одну ночь съела все цветы. А может быть, мощное торнадо унесло их куда-то вдаль, и теперь они наслаждаются лучами солнца на другом конце света. Однажды они с бабушкой решили, что, если на Холме примул не растут примулы, их нужно обязательно посадить. Но где? Лейла не сомневалась ни секунды: в саду Примроузского салона красоты, ведь там им самое место!

В салоне постоянно царил весёлый беспорядок: всё было убрано и вычищено, но вещи удивительным образом лежали не на своих местах. Центральная часть салона предназначалась для ухода за волосами, там находилось царство бабушки Эрминии. Справа располагался маникюрный кабинет её молодой компаньонки Елены, известной во всём Лондоне как «фея ногтей». Слева виднелась белая дверь, ведущая в парник тётушки Франциски, где та выращивала растения для своих знаменитых масок красоты. Красная ковровая дорожка вела от входа в зону мытья головы, где располагались маленькая раковина, кресло и тумбочка, уставленная разнообразными тюбиками и флаконами. К каждой бутылочке была приклеена подписанная от руки этикетка с указанием её содержимого: ромашковый шампунь для непослушных волос, шампунь из экстракта какао — для безжизненных, из семян подсолнуха — для лишённых блеска, бальзам из сока артишока и кактуса — для секущихся, из киви — от выпадения волос, на меду — для лёгкого расчесывания, а также прочие смеси, изобретённые тётушкой Френки.

В глубине салона находилось зеркало с уютным креслом для бабушкиных клиентов. На комоде вишнёвого дерева в нужном порядке были разложены ножницы, расчёски и лак, но самое почётное место предназначалось профессиональному металлическому турбофену розового цвета. Это был большой и тяжёлый агрегат, но в руках бабушки Эрминии он казался лёгким, словно перышко. Ведь она сама была массивной во всём, начиная от тяжёлой причёски с начёсом, закреплённой на макушке большой позолоченной заколкой, до ступней сорок третьего размера.

— Ну и где же моя вечно опаздывающая внучка? — крикнула бабушка, взяв в свои большие руки фен.

Из маникюрного кабинета раздался голос Елены:

— Не волнуйся, Эрминия. Должно быть, Лейла, как обычно, задержалась в парке. Наблюдает за своими любимыми белками. Знаешь, эти животные такие беспокойные — никогда не сидят на месте, даже во время еды. Здесь, в Лондоне, и белки становятся нервными.

Елена родилась и выросла на греческом острове, где всегда светит солнце, и сырой климат Лондона был ей совсем не по душе. У неё были карие глаза и длинные волосы, мягкие, как шёлк. Высокая и стройная, она могла бы стать фотомоделью, если бы не слишком внушительный нос, который она ещё больше подчеркнула, вставив в левую ноздрю маленький блестящий камешек. Но ей не хотелось быть фотомоделью! Ей нравилось делать маникюр, а в Лондоне были самые красивые лаки в мире.

— Вам нравится этот цвет розового бекона, госпожа Мак-Куллан? — спросила Елена у своей клиентки.

— Он прекрасен, дорогая! Настоящий стиль кантри! — ответила госпожа Мак-Куллан, поднеся руку к глазам и шевеля толстыми пальцами, чтобы лак быстрее высох. — Просто удивительно, как тебе всегда удаётся подобрать правильный цвет!

Елена довольно улыбнулась, а в центральной части салона из облака только что распылённого лака для волос раздался голос бабушки Эрминии: «Вот и всё!»

— Ну как тебе, дорогая? — спросила она, укладывая последние пряди причёски первой и единственной за всё утро клиентки. Несмотря на длинную вереницу женщин всех возрастов, терпеливо ожидавших своей очереди, Эрминия работала очень медленно. Ей нравилось делать всё как полагается.

— Ого! — воскликнула клиентка, взглянув на себя в зеркало. — Как минимум полметра! Невероятно!

— Семьдесят три сантиметра без антенны!

— Эта причёска — просто шедевр, миссис Рейли! Как она называется?

— Моя внучка назвала её шиньон Эйфель. А теперь, дорогая, ты должна замереть секунд на тридцать. И будет лучше, если ты задержишь дыхание. Получится?

— Думаю, что да, — серьёзно кивнула клиентка.

Эрминия подставила скамеечку и взобралась на неё, держа в руке серебряную шпильку с блестящим шариком на конце — антенну.

— Вуаля! — заявила она, воткнув шпильку в самый центр шиньона Эйфель.

Все присутствующие в салоне разразились восторженными аплодисментами, помешавшими бабушке Эрминии услышать дверной колокольчик. Если бы она услышала его, то увидела бы входящую в салон Айви Буллитпот и поняла бы, что перед ней, вне всякого сомнения, ведьма. И тогда она, возможно, успела бы спрятаться в маникюрном кабинете до того, как эта пронырливая журналистка её узнает, или же выпустила бы ей в лицо струю лака и выгнала из салона, как назойливого комара.

Если бы она услышала тот колокольчик, то, возможно, наша история так никогда бы и не началась.

Но бабушка Эрминия в этот день не услышала, как в дверь её салона красоты позвонила самая злобная женщина Англии, и именно это позволило той беспрепятственно и с самыми ужасными намерениями проникнуть в Примроуз Хаус оф Бьюти, а также и в нашу историю.