Забродин рассказал мне о бригаде. Она состоит из трех отрядов, в каждом по две с половиной сотни конников. Названия отрядов сохранены, как именовались во 2-й Курской бригаде. Отрядом имени Чапаева, состоявшим в основном из жителей Крупецкого района, командует Василий Маркелов, бывший командир 2- го батальона «чапаевцев», а комиссаром оставлен Николай Шилов, бывший комиссар 1-го батальона отряда имени Чапаева 2-й Курской партизанской бригады. Командиром отряда имени Боженко назначен Попков Николай Филиппович, бывший командир отряда имени Ленина 2-й Курской партизанской бригады. Он до оккупации Крупецкого района был начальником райотдела НКВД. Комиссаром оставлен Романенков Тихон Иванович, один из организаторов отряда имени Боженко Хомутовского района весной 1942 года. Командиром отряда имени Дзержинского выдвинут Николай Алексеев, бывший командир 3-го батальона «чапаевцев»; комиссаром отряда утвержден Железнов Николай Григорьевич, его бывший комиссар в 3-м батальоне.

В подчинении штаба бригады находились конный разведвзвод, хозвзвод и санчасть, состоявшая из двух врачей, трех медсестер, нескольких санитаров — из числа женщин и мужчин. Санчасть имела свой транспорт — облегченные санитарные повозки для лета, а зимой — сани, приспособленные для перевозки раненых. Их прислали в бригаду фронтовые интенданты вместе с кавалерийским снаряжением для личного состава бригады.

Несколько позднее Забродин представил меня комиссару бригады Михаилу Герасимовичу Федотову, который в звании батальонного комиссара до войны был кадровым политработником, а осенью 1941 года пришел из окружения в ряды курских партизан. Мы познакомились летом 1942 года, когда отряды Крупецкого и Хомутовского районов Курской области временно базировались в южной части Брянского леса.

На другой день Забродин и я побывали во всех отрядах. Я увидел их очень похожими на кавалерийские части довоенной Красной Армии. Правда, коней, далеко не рысистой породы, являвшихся недавно незаменимой тягловой силой колхозов, теперь украшали настоящие кавалерийские седла и уздечки. Конники, кроме автоматов, были вооружены и кавалерийскими саблями.

Я заулыбался, когда увидел двух прогарцевавших мимо нас молодых конников-партизан в дырявой обуви, но со шпорами. Забродин понял мою улыбку, пояснил:

— Фронтовые интенданты прислали нам седла, сабли, шпоры, а сапоги отправить не догадались. Партизаны пообносились, ходят в дырявых, уже не поддающихся ремонту сапогах или ботинках.

Вечером мы встретились в штабной хате с помощником начальника штаба бригады Василием Никифоровичем Стариковым. Оба были рады, что будем вместе помогать Забродину в его ответственной и хлопотливой штабной службе. Он был на четыре года старше меня, уроженец Хомутовского района, пришел в партизаны из окружения. Вспоминали 2-ю Курскую партизанскую бригаду, в которой он был начальником оперативного отделения штаба бригады, а я заместителем начальника штаба отряда имени Чапаева.

Чтобы ввести меня в курс обстановки, он сначала рассказал, как формировалась бригада, как оснащалась кавалерийским оружием и снаряжением. От Старикова я узнал, что идею сформирования кавалерийской бригады подал Исаев, когда от расформированной 2-й Курской партизанской бригады осталось около восьмисот лошадей. Идея была поддержана штабом партизанского движения Брянского фронта, тем более что в походных фронтовых складах находилось без применения кавалерийское снаряжение.

От Старикова я узнал и о том, что бригада уже полтора месяца находится в боевых порядках 60-й армии. Сначала постигали кавалерийские азы, осваивали минно-подрывное дело. Несколько раз некоторые подразделения выполняли задания штаба 60-й армии по разведке противостоящего противника.

— А сейчас, — сообщил он, — готовимся к диверсионным действиям в тылу врага в полном составе бригады.

Тогда же я подробно ознакомился со штабной картой, которую вел Стариков. На ней были обозначены: пункт дислокации нашей бригады, позиции полков первого эшелона дивизии 60-й армии. Я уяснил себе, что бригада находится в двух десятках километров от переднего края.

И мне тогда подумалось: если бы изредка не нарушали тишину на переднем крае разрывы одиночных снарядов и мин, да не доносились оттуда короткие пулеметные и автоматные очереди, то можно было предположить, что находимся в глубоком тылу. Но мы знали, что затишье на конышевских и хомутовских землях в скором времени превратятся в бурю.

Это было видно из усилившегося накопления сил и средств 60-й армии. Обороняясь, ее дивизии и полки одновременно готовят себя к наступательным действиям. Мы понимали, что скоро начнется сражение, от которого будет зависеть инициатива сторон в войне, ведущейся почти два года. Мы не сомневались в том, что советские войска одержат победу в битвах под Курском, Орлом и Белгородом, инициатива в войне, навязанной нам Гитлером, будет постоянно находиться у наших войск, до полной победы над врагом.

Командование, да и все партизаны нашей бригады понимали тогда свое место и роль в предстоящих схватках. Наше место будет во вражеском тылу, а роль — оказать действенную помощь советским войскам в срыве перегруппировки вражеских войск путем взрыва мостов и минирования железных и шоссейных дорог в их тылу. Вскоре события стали развиваться так, как мы предполагали.

В середине июня курьер из штаба 60-й армии вручил нашему командиру Исаеву срочное распоряжение. Мы пока не знали, кто его прислал и о чем оно. Но по тому, как начальник штаба Забродин моментально распорядился о вызове в штаб командиров и комиссаров отрядов, можно было догадаться, что нам предстоит отправиться в тыл врага.

Совещание у командира бригады было коротким. Командиры и комиссары отрядов спешно отправились в свои места дислокации. Забродин сразу же собрал аппарат штаба и командиров подчиненных штабу подразделений. Он объявил:

— Получен приказ штаба партизанского движения Брянского фронта о переходе нашей бригады в ночь на 16 июня в полном составе в тыл врага. Задача: с целью срыва перегруппировки вражеских войск перед началом их летнего наступления вывести из строя наиболее важные железнодорожные станции и мосты, некоторые участки железнодорожных путей. Минированием автодорог и взрывами мостов сорвать переброску по ним войск и боевой техники врага. Участок перехода линии фронта нам будет сообщен в ближайшие часы разведотделом 60-й армии.

В ту же ночь бригада, прикрытая отвлекающими ударами сил дивизии первого эшелона 60-й армии, без потерь перешла линию фронта и на рассвете сосредоточилась в небольшом лиственном лесу в Хомутовском районе. Базируясь сначала в этом лесу, а потом в небольших лесах Крупецкого и Шалыгинского районов, в течение первой недели бригада внезапно нападала на тыловые и карательные части, полицейские подразделения врага, сначала в Хомутовском, затем в Крупецком и Рыльском районах. За неделю нам удалось парализовать автомобильное движение врага, нанести значительный урон его живой силе, транспортным средствам.

Началась вторая неделя рейда. Отправились на железную дорогу между станциями Хутор Михайловский и Конотоп Сумской области. Там нам удалось взорвать несколько небольших железнодорожных мостов. Во многих местах минировали железнодорожные пути. Мы рассчитывали, что здесь подорвутся на минах вражеские эшелоны, перебрасывавшие готовившиеся к наступлению войска и боевую технику в районы Орла. Курска, Белгорода. Но враг оказался хитрее, чем мы думали. Он стал ставить впереди паровозов по две-три незагруженные платформы, передвигать эшелоны на малых скоростях, во избежание их подрыва при наезде на партизанские мины. Но оккупанты ошиблись в своих расчетах. Эшелон с тремя платформами впереди паровоза подорвался. Мы были рады, что подорвали хоть один эшелон. Гитлеровцы недосчитались тогда более десятка вагонов с боеприпасами.

Удачно была минирована магнитными минами под Конотопом резервная стоянка железнодорожного транспорта противника. Там было выведено из строя несколько паровозов и более двадцати пустых платформ. На участках железной дороги, где взорван вражеский эшелон, на резервной стоянке паровозов и