рогатого скота, подготовленного для отправки в Германию, и сразу же угнали его в Калиновский лес. В начале октября отряды продолжали рейд по Хомутовскому району. Уничтожили карательные подразделения в селах Романово и Гламаздино, захватили там крупные склады зерна.
Во время рейда хомутовцы проводили политическую работу среди населения: руководители района выступили на сельских сходах с докладами, распространялись листовки и центральные газеты.
И снова, уже в который раз, мы в Хинельском лесу. Здесь нам пришлось вести тяжелые оборонительные бои с гитлеровцами. Противник сконцентрировал крупные силы и неоднократно атаковал наши позиции в селах Хвощевка, Лемешовка, Хинель. Он стремился выбить партизанские отряды из прилесных селений. Многочисленная партизанская группировка в Хинельском лесу была бельмом на глазу у оккупантов. Но, выполняя указание Ставки Верховного Главнокомандования о создании хинельской базы с взлетно-посадочной площадкой для самолетов, партизаны прочно удерживали и даже расширяли ее.
Наш отряд совместно с одним из отрядов украинского соединения Мельника больше недели стойко оборонял Хинель. Это старинное русское село тогда называлось «партизанской столицей». На участках обороны отрядов имени Боженко и имени Тельмана — села Хвощевка и Лемешовка — противник тоже не сумел потеснить партизан и, понеся большие потери, прекратил наступление. В недельном оборонительном бою партизанские отряды израсходовали почти все боеприпасы. Срочно направленные в брянскую зону связные вскоре вернулись с ответом Штаба партизанского движения Брянского фронта: в ночь на 11 октября в 23.00 в Хинельский лес будут сброшены на парашютах боеприпасы и медикаменты. Нам предлагалось выбрать в обороняемой части леса площадку для сброса грузов не менее 500?500 метров, обозначить ее к назначенному времени горящими кострами. Для опознания площадки сообщался условный сигнал ракетами.
Как только получили такую радостную весть, нашли вырубленную перед войной делянку, подготовленную для посадки молодых деревьев, направили туда команду для разведения костров, подачи сигналов и сбора грузов, ожидаемых с Большой земли. В назначенное время над лесом, появились самолеты. Сбросив на парашютах несколько десятков упаковок в брезентовых мешках, они ушли обратно. В них оказались патроны, соль, медикаменты, свежие газеты, махорка и спички.
Вечером 21 октября отряд отправился в свой район. Шли без обоза, самое необходимое навьючили на лошадей. Селения обходили, чтобы не ввязываться в бой с противником. Конники все время вели разведку маршрута, в готовности к бою находились подразделения, назначенные для бокового и тыльного охранения колонны. На рассвете 23 октября достигли Анатольевского леса. Остановились на дневку, заняли круговую оборону. Отрядные разведчики поймали в лесу вражеского лазутчика, посланного карателями для слежки за нами. Допросив его, узнали, что гитлеровцам стало известно о нашем появлении, они уже начали стягивать свои подразделения к Анатольевскому лесу. Журбенко опознал в лазутчике полицейского из Крупца, выдавшего оккупантам осенью 1941 года двух раненых красноармейцев, спрятанных жителями Новоивановки. Его узнали Лепков, Кривошеев и другие партизаны. Предателя расстреляли.
Конники Попова вели разведку вражеских гарнизонов. Два бойца из его взвода — Мария Пукало и Василий Шилов — пробрались к Акимовке, небольшому селению, и, замаскировавшись в придорожных посадках, стали наблюдать. В полусотне метров, у бывшей колхозной кузницы, заметили вражеский пост — троих немцев с ручным пулеметом. Выждав удобный момент, разведчики атаковали их. Двое фашистов были зарублены шашками, третий бросился наутек. Мария пришпорила коня. Струсивший фашист бросил оружие, поднял руки. С помощью подоспевшего Шилова, Мария связала пленного, затолкала ему в рот полу шинели, чтобы не кричал. Шилов забрал трофейный пулемет и винтовки. Через полчаса они уже присоединились к своему взводу с захваченным «языком» и с трофеями.
От пленного мы узнали о прибытии в Акимовку и в Студенок батальона карателей, усиленного минометами и легкими пушками, а в Крупец — кавалерийского эскадрона противника. Эти сведения были подтверждены и другими разведчиками, возвратившимися с задания.
…«Язык» доставил нам немало хлопот. «Прикрепленные» к нему трое партизан несколько суток не имели никаких других боевых задач, кроме его охраны. Командование решило отпустить «завоевателя», считая, что будет большая польза, если вражеские солдаты, услышав его рассказ о том, как мы с ним обращались и отпустили, убедятся, что советские партизаны не расстреливают пленных. К немалому нашему изумлению, пленный отказался идти к своим, объяснив это тем, что там его расстреляют и пострадает его семья. Пришлось возить его в обозе под охраной, пока не возвратились в хинельскую зону. Уже поздней осенью его отправили в Брянский лес — оттуда пленных переправляли самолетом через линию фронта…
В это же время конный взвод Косарева разведал северную часть Шалыгинского леса, примыкавшего к нашему району. Установили, что каратели заняли многие селения, контролируют проселочные дороги. Бойцы Косарева встретились с группой шалыгинских партизан. Несколько десятков «шалыгинцев» присоединились к нам. Утром 24 октября совместно с ними наши роты внезапно напали на мелкие вражеские гарнизоны в селениях Холино и Семейкино Шалыгинского района Сумской области, уничтожили до роты карателей, захватили около ста голов крупного рогатого скота и несколько тонн пшеницы. «Шалыгинцы» перевезли зерно в лес, заложили там запас в партизанские тайники, сооруженные ими в заброшенных строениях бывшего леспромхоза. Скот вернули жителям окрестных селений.
Снова, как и год назад, противник готовился к окружению и уничтожению нашего отряда в Анатольевском лесу, зная, что у нас нет источника пополнения боеприпасов. Если бы мы спокойно ожидали нападения, то могли бы и не выдержать нового удара. Ведь атаки на партизан фашисты предпринимали часто, вооружены они были до зубов. Но мы решили навязать карателям схватку там, где они ее не ожидали. Перед восходом солнца наши подразделения заняли назначенные рубежи. Лишь в седьмом часу утра послышался рев моторов. Фашисты выдвигались к лесу полевыми дорогами с трех направлений. Не дойдя немного до лесной опушки, они остановились.
Прошло полчаса, а оккупанты не наступали: похоже, они ждали сигнала от конницы, которая сосредоточилась в нашем тылу, недалеко от северной опушки леса. Наши разведчики своевременно это заметили. Предположение, высказанное накануне Исаевым, подтвердилось. Наступая с трех сторон, враг стремился выгнать нас из леса и вынудить отходить на север по открытому полю мимо Анатольевки, где нас уже ждал замаскировавшийся вражеский кавалерийский эскадрон. Мы усилили роты пулеметными и минометными взводами из группы огневой поддержки, а для отражения возможного нападения вражеской конницы разместили на северной опушке леса пулеметный взвод. Оставшиеся в резерве конная группа и отряд «шалыгинцев» предназначались для нанесения противнику удара с тыла.
Вскоре гитлеровцы начали атаку, осторожно продвигая ротные цепи к опушке леса. Немного постреляли навесным огнем в глубину леса из легких пушек и минометов и через некоторое время стрельбу прекратили. Командир вражеского батальона не предполагал, что мы дадим бой на самой опушке. Он ожидал здесь сопротивления только дозоров, считая, что основные силы партизан находятся в глубине леса, строят свою оборону с использованием более выгодного рельефа местности.
Подпустив врага на два броска ручной фанаты. Исаев подал команду открыть огонь. Сам он находился на стыке рот Маркелова и Чикаберидзе. Заработали все наши пулеметы, кося атакующие роты оккупантов. Враги залегли. Их редеющие цепи пытались ползти вперед. Но наш огонь заставлял их откатываться назад. Они раз за разом поднимались в атаку и, неся большие потери, снова отступали.
Вдруг послышался треск пулеметов в нашем тылу. Черников и я отползли из боевых порядков, побежали к лошадям. Прискакав на край леса, увидели, как четыре пулеметных расчета взвода Корнюшина поливают свинцом вражескую конницу, выскочившую из кустарников с намерением ворваться в лес. Их эскадрон отступил и больше не пытался подходить к северной опушке леса.
Около двух часов мы отражали атаки врага, изматывая силы пехотного батальона фашистов. Наконец вражеские атаки прекратились. Наша конная группа обошла противника с западной стороны и сосредоточилась у железнодорожной насыпи, готовясь к нанесению флангового удара, как только противник начнет отступать за насыпь… «Шалыгинцы» выдвинулись с левого фланга в тыл фашистам, наступавшим на роту Маркелова, и неожиданно атаковали их. Немцы начали отступать за насыпь. Тут наши конники, замаскированные за насыпью, ринулись на отступающего врага. Гитлеровский батальон, потеряв не менее половины солдат, поспешно отошел в село Студенок.
Некоторые наши командиры подразделений предлагали ночью напасть на карателей, остановившихся в Студенке, но мы не рискнули. Все-таки сил для этого у нас было еще недостаточно. Да и
